Зов предков
Шрифт:
Марк нахмурился.
— Сегодня вечером я снова встречаюсь со своим редактором, — сказал он. — Приходится всячески его ублажать, потому что я не укладываюсь в издательские сроки. Сама понимаешь, подобного рода деловые ужины отменять опасно. Зато завтра у меня лекционный день; с утра я преподаю моим студентам, а вечером буду свободен. Может, поужинаем вместе завтра?
— Буду рада, — ответила Бриджит и кивнула. Она действительно хотела провести свой последний вечер в Париже в его обществе. Марк был очень радушным и галантным мужчиной, в его обществе она чувствовала себя легко и раскованно, его внимание льстило Бриджит. Она надеялась, что когда-нибудь он все-таки приедет в Бостон — или она поедет в Париж в отпуск, и тогда они увидятся снова.
Они договорились, что назавтра Марк за ней заедет, и закончили разговор. На следующий день Бриджит постаралась как следует
— Ты выглядишь потрясающе! — восхищенно сказал он.
— Я увидела это платье в витрине и не смогла устоять, — призналась Бриджит. — Кроме того, побывать в Париже и ничего себе не купить невозможно! — Накануне она купила подарки матери, Эми и ее детям, а о себе даже не подумала. Красное платье подвернулось ей весьма кстати, и она нисколько не жалела, что потратила на него целую кучу денег.
Как и обещал, Марк отвез ее в уютный ресторан с превосходной кухней. За ужином они по обыкновению оживленно разговаривали, но впервые за все время никто из них не упомянул ни о Тристане, ни о Вачиви. Сегодняшний вечер по обоюдному молчаливому согласию принадлежал только им двоим, и Бриджит это только радовало. Марк тоже казался веселым, загрустил он, когда они вышли из ресторана и пошли прогуляться по вечернему Парижу.
— Просто не представляю, как ты можешь уезжать из такого красивого города, — вздохнул Марк, когда они проходили мимо ярко освещенного Нотр-Дама. При этом он пожал плечами и развел руками, характерные для французов жесты. Внешность у него тоже была типично французская — худое, очень подвижное лицо, и Бриджит нравилось наблюдать, как на нем поминутно сменяют друг друга самые разные выражения. Тед был совсем другим: лицо у него было с резкими чертами, хотя и красивое, но несексуальное. В лице же Марка, особенно в его крупных подвижных губах, таилась глубокая чувственность, которую Бриджит изо всех сил старалась не замечать.
— Да, должна признаться, что покидать Париж мне грустно, — сказала она со вздохом. Ей действительно было жаль расставаться с Парижем и Марком, к которому она начала привыкать. Бриджит, однако, понимала, что не может оставаться здесь вечно, особенно после того, как выполнила все, что наметила, к тому же ей не хотелось, чтобы индейская прапрапрабабка превратилась для нее в своего рода «пунктик». Она узнала о Вачиви все, что смогла, теперь ей осталось только передать собранные материалы матери. В конце концов, идея принадлежала Маргерит, сама же Бриджит была просто исполнительницей, правда, очень заинтересованной исполнительницей. Она буквально влюбилась в Вачиви, однако теперь пришло время заняться и собственной жизнью. И может быть, думала Бриджит, ей повезет в этом так же, как повезло в работе над историей семьи де Маржерак.
Они еще немного прошлись вдоль Сены, потом сели в машину и двинулись к площади Трокадеро, откуда открывался чудесный вид на ночной Париж. Эйфелева башня вздымалась перед ними во всем своем великолепии: как раз в тот момент, когда они выходили из машины, она точно по заказу вспыхнула красочной иллюминацией. Любуясь переливами пронзавших сумерки световых лучей, Бриджит невольно вздохнула: этот последний вечер был самым прекрасным из всех, что она провела в этом городе. Как завороженная, она стояла и смотрела на освещенную башню и на расстилающуюся перед ней панораму Парижа. Не в силах оторвать глаз от игры огней, Бриджит даже не отстранилась, когда Марк обнял ее и поцеловал. Прошла словно целая вечность, прежде чем она опомнилась; сначала Бриджит собиралась отчитать Марка, но потом поняла, что делать это ей вовсе не хочется. И, наверное, такова была магия весеннего Парижа, что она сама обняла Марка и поцеловала в ответ.
Никаких сомнений Бриджит не испытывала — все они как-то сразу улетучились из ее головы. Она знала только одно — этого мгновения, этого волшебного вечера она не забудет никогда. И кем бы ни был — или не был — для нее Марк, он ей очень нравился, нравился настолько, что если бы не отъезд, она была бы готова для него и на большее. Увы, уже завтра Бриджит покидала Париж, и поэтому этот романтический вечер и поцелуй на фоне Эйфелевой башни будут, скорее всего, единственным, что останется ей на память об увлекательном путешествии на родину предков. И ничего большего нельзя было и желать, ибо Бриджит вовсе не была влюблена в Марка настолько, чтобы потерять голову.
А терять голову она не хотела, да и не могла себе позволить. Любое продолжение только все усложнило бы — усложнило настолько, что ни он, ни она не сумели бы найти приемлемого выхода из положения. Нет, подумала она, пусть все остается простым, понятным и… приятным.Наконец они разжали объятия, и Бриджит улыбнулась. Марк хотел что-то сказать, но тут к ним подошел мальчишка-араб, торговавший маленькими копиями Эйфелевой башни. Башенка даже светилась, как настоящая — стоило только нажать кнопку, и Марк полез в карман за бумажником. Взяв из рук парнишки сувенирную башню, он протянул ее Бриджит.
— На память, — сказал Марк. — На память обо мне, о Париже и о сегодняшнем вечере, который стал лучшим в моей жизни.
Между тем час был совсем поздний, и вскоре они уже возвращались в гостиницу. По дороге они почти не разговаривали — все, что нужно было сказать, они друг другу уже сказали. То, что Бриджит не собирается переспать с ним перед отъездом, было ясно обоим, поэтому Марк ни о чем не спрашивал, а Бриджит не пыталась ничего объяснять. Она возвращалась домой, и не исключено было, что они никогда больше не увидятся или увидятся очень не скоро. Это, впрочем, не мешало им с благодарностью вспоминать проведенные вместе дни и часы, доставившие обоим истинное удовольствие. Кроме того, Марк очень помог Бриджит в ее исследованиях, и, прощаясь с ним у входа в отель, она еще раз горячо поблагодарила его за все, что он сделал.
— Спасибо тебе огромное, Марк, — сказала она, прижимая к груди пакет с сувениром. — Мне было очень хорошо с тобой, и не только сегодня, но и… вообще.
В самом деле, без Марка и поездка в Бретань, и поход в Национальную библиотеку, и даже обеды и ужины в кафе и ресторанах были бы совсем другими, к тому же они не только шутили и смеялись, но обсуждали и многие серьезные вещи, и Бриджит, нисколько не преувеличивая, могла сказать, что многое узнала и многому научилась.
— Надеюсь, ты скоро вернешься, — сказал Марк и грустно улыбнулся. — Или я приеду в Бостон, чтобы увидеть тебя. В конце концов, это не так уж далеко, — добавил он таким тоном, словно пытался в чем-то себя убедить, но оба знали, что кратковременные поездки «в гости» ничего не решат и что отныне каждый будет жить своей собственной жизнью.
— Надеюсь, тебе повезет и ты быстро найдешь работу, — сказал Марк.
— Я тоже надеюсь, — ответила Бриджит. — Как только вернусь домой, возьмусь за это дело серьезно. Может быть, что-то и подвернется.
— Конечно, подвернется, — согласился Марк и, порывисто прижав ее к себе, поцеловал еще раз — да так крепко, что на одно безумное мгновение Бриджит даже захотелось, чтобы назавтра она никуда не уезжала.
— Всего тебе хорошего, Марк, — задыхаясь, проговорила она, когда он наконец выпустил ее из объятий. — И еще раз спасибо за все.
— A bient^ot!До скорого! — негромко отозвался он и, в последний раз коснувшись губами ее щеки, повернулся и быстро зашагал к машине, а Бриджит вошла в вестибюль гостиницы.
Поднявшись к себе в номер, она поставила сувенирную Эйфелеву башню на стол и включила подсветку. Глядя на перебегающие по башне огоньки, она задумалась: почему все-таки она не решилась лечь в постель с Марком? Что она теряла?
Ничего, сказала она себе. Да, могла потерять лишь собственное сердце, а ей этого не хотелось. Нет, подумала Бриджит, я поступила правильно. Зачем мне лишняя боль?
Смахнув непрошеную слезинку, она почистила зубы и, натянув свою целомудренную фланелевую рубашку, забралась под одеяло.
В эту ночь — впервые за все время — Бриджит увидела во сне Марка.
Глава 20
Когда Бриджит уже ехала в аэропорт, Марк позвонил ей на мобильник, чтобы «попрощаться еще раз». Он старался говорить небрежно, даже шутил, но Бриджит сразу поняла, что ему на самом деле не до смеха.
Ей и самой было невесело. Вот, думала Бриджит, наконец-то она встретила мужчину, который ей по-настоящему понравился, и вот теперь они расстаются, и, может быть, навсегда, только потому, что он живет на другом континенте, на расстоянии около трех тысяч миль от нее. Что это, если не невезение? Конечно, подобные вещи случаются в жизни, и чаше, чем хотелось бы, и все-таки она хотела бы, чтобы Марк жил в том же городе, что и она, или по крайней мере где-то неподалеку. Увы, тут уж ничего не поделаешь, с грустью рассуждала Бриджит, зато ей остались на память приятные воспоминания и макет Эйфелевой башни, которые она заберет с собой в Бостон. А может, большего она и не заслуживает?