Зубрилка для Чёрного

— Как и смотрели на то, как ты тонешь, Катя? С безразличием и интересом?

— Может, они просто не поняли? — спрашиваю шёпотом.

— Ты слишком наивная, Катя. Чересчур добрая. Пора посмотреть на мир трезвым взглядом, Зубрилка.

У меня получается повернуться к Игнату лицом и заглянуть в его глаза снизу вверх.

— Я знаю, что в каждом человеке есть свет, Игнат. В каждом, без исключения. А злость и ненависть – это последствия нехватки любви, внимания и заботы.

— Как ты живёшь в этом мире, Катя? — качает головой и грустно улыбается, пальцами проводит по моей щеке, стирая каплю воды, упавшую на щеку.

— Мне кажется, что счастливо, — я пожимаю плечами. — Нет ничего преступного в доброте. Многие принимают её за слабость.

— Это и есть слабость, Зубрилка. Ты сейчас болталась в воде, как новорождённый котёнок, которого в мешке кинули в озеро. Как ты там оказалась? Молчишь? Тебя толкнули. Почему? Потому что ты не дала по роже одной зажравшейся и наглой твари, которая пользовалась тобой, как только хотела, — говорит так зло, что я отступаю.

Глаза молодого человека медленно скользят по моему лицу, опускаются на грудь, которую я торопливо прикрываю полотенцем. Я переступаю с ноги на ногу и отворачиваюсь, желая поскорее вернуться в номер. А ещё лучше – снять отдельный и пережить эти два дня.

— Ещё раз спасибо тебе, Игнат. Если бы не ты, я бы… Могла и не дожить до вечера. Спасибо.

Я разворачиваюсь и направляюсь к своему лежаку.

— Мне нравится твоя задница, Зубрилка. Она притягивает не только неприятности, но и мой взгляд, — несётся мне хриплое вслед.

Я сильно краснею. Гулко сглатываю. Заправляю волосы за уши подрагивающими пальцами и пониже натягиваю полотенце, потому что теперь мне кажется, что я чувствую взгляд на своей попе.

Оказавшись возле лежака, тянусь к вещам и, поджав губы, обнаруживаю, что все мои вещи залиты коктейлем. Выпрямляюсь. Оглядываюсь. Вижу Юлю, которая держит в руках пустой стакан. Заметив, что я смотрю в её сторону, она поднимает его воздух и улыбается. А мне так мерзко становится, так отвратительно, но меня мигом начинает тошнить.

Я беру вещи, прижимаю к груди и подхожу к Юле.

— Ты что-то хочешь мне сказать, Бунтарёва? Или снова натравишь на меня своего цепного пса? Он уже с твоих рук жрать готов, очкастая. Похвально. Видимо, его привлекают доски.

— Юля, прекрати всё это делать. Все эти пакости. Ты ничего не добьёшься этим.

— Не прекращу, Бунтарёва. Я отыграюсь по полной.

— Я не буду задавать вопрос за что, Юля. Я всё равно не пойму твоих мотивов. Но я должна предупредить — моё терпение не безгранично. Я всегда помогала тебе и просила папу о помощи. Сейчас же я могу попросить об обратном, Юля.

— Будешь стучать, очкастая? — кривит губы в ухмылке.

— Нет, Юля. Я скажу родному человеку правду. Объясню, почему испорчены мои любимые вещи и откуда у меня синяк на спине.

— Решила показать зубки, Бунтарёва? — смеётся, а в её глазах я вижу страх.

Мне хочется пойти на попятную. Но я помню слова Игната о том, что нельзя показывать свою слабость. Поэтому я разворачиваюсь и направляюсь на выход. Мокрый купальник неприятно холодит тело, а меня начинает потряхивать от холода. И от пережитого стресса. Я почти берусь за ручку, когда за спиной раздаётся тихий голос.

— Если ты сейчас сбежишь, Катя, ты покажешь свою слабость.

— Ну, и что? Я никогда не пыталась казаться сильной! Я просто хочу покоя, Игнат. Мне безумно холодно, а переодеться не во что. Я замёрзла.

— Иди, переоденься. И возвращайся, Зубрилка. А иначе я приду и потащу тебя на плече.

— Игнат! Ну, почему я должна делать так, как велишь ты? Я же не твоя игрушка.

— Я напомню тебе, что ты мне должна, Зубрилка. И пора возвращать первый долг.

— Хорошо, Игнат, — я тяжело вздыхаю. — Я переоденусь, позвоню маме и вернусь.

— Стой.

Я послушно замираю на месте. Игнат отходит от меня и через полминуты возвращается. Кладёт на мои плечи свою кофту.

— Зубрилка, ты ещё не стала моей, а второй день подряд забираешь мои вещи, — я снова краснею. — Иди, — на руку опускается его ладонь.

— Игнат. Ты что?

— Чёрт. Какая зачётная задница, Зубрилка, — хрипит в спину. — Иди, Катя. Ключ от комнаты в кармане.

И подталкивает меня в спину. Я торопливым шагом выхожу из бассейна и поднимаюсь на третий этаж по лестнице. Решаю принять душ, чтобы смыть с себя хлорку. Волосы после падения в бассейн начинают торчать в разные стороны и виться. Я закрываю дверь в ванную, снимаю одежду и встаю под струи воды. Смываю с себя весь страх и пережитый стресс.

После душа, высушив волосы и одевшись, набираю номер мамы.

— Привет, котёнок. Как дела? Нравится тебе там?

— Привет, мам. Да, нравится, — кривлю душой. — Мамуль… Ты была права, — говорю тихо.

— В чём, Катя? — мама настораживается.

— Ты была права насчёт Юли, мама.

— Котёнок… — вздыхает родительница. — Что она сделала?

Рассказываю маме всё, ничего не тая. Родительница внимательно выслушивает меня. А потом мягко говорит:

— Плохих людей в твоей жизни будет много, родная. И не всегда ты увидишь их сущность сразу. Корить себя за это не стоит. Жалеть о том, что встретила такого человека тоже. Если ты счастлива, котёнок, то и гадостей делать не станешь. Лишь несчастный человек будет стараться сделать несчастными других. В таком случае я могу посоветовать лишь одну, родная, не отвечай злом на зло. Но бить себя не позволяй.

— И как же вести себя? — спрашиваю тихо.

— Держись от Юли подальше. Котёнок, если тебе там не нравится, мы с папой приедем и заберём тебя. Папа скоро вернётся с работы.

— Нет, мамочка, — подумав над её предложением, отвечаю я.

Я понимаю, что не хочу, чтобы родители ехали несколько часов за мной в ночь. Папа после работы будет уставшим. Я знаю, что родители поедут за мной в любой момент, если только я попрошу.

— И, мамуль, не говори, пожалуйста, папе. Я не хочу, чтобы он расстраивался, — прошу тихо.

— Не скажу, Катюша. Будь, пожалуйста, осторожна. Звони мне. Пиши. Если что, мы приедем.

— Хорошо. Люблю, мам.

Прощаюсь с мамой, отключаю телефон, кладу его в карман кофты. Выхожу из номера и иду в бассейн, где всё ещё сидят мои одноклассники.

Глава 13

Глава 6

Катя

Когда захожу в бассейн, обнаруживаю, что все одноклассники ушли. Я прижимаю к груди серую кофту Игната, собираюсь уйти, но застываю, когда замечаю знакомую плечистую фигуру в прозрачной воде. Я, заворожённая и пленённая этим видом, делаю несколько шагов вперёд. Замираю у одного из лежаков, не свожу глаз с широкой спины молодого человека. Чернышев подплывает к бортику, подтягивается на руках, выпрямляется во весь свой огромный рост.

От того, какой он огромный, невероятно сильный, мощный и уверенный, дыхание срывается, а сердце перестаёт стучать, проваливается в желудок. Я скольжу взглядом по его телу. Не могу оторвать взгляд. Ни на секунду. Я отслеживаю каждую каплю, скатывающуюся по рельефному торсу. Мой взгляд задерживается на белых шрамах на груди. Что-то толкает меня в спину. К нему. А в груди – неясная разрывающая на части боль.

Игнат замирает каменным изваянием, когда замечает меня, медленно приближающуюся к нему. Он похож сейчас на древнегреческое божество.