Зубы дракона
Шрифт:
Дмитрий Петрович чуть заметно улыбнулся.
– Вы хорошо держитесь, Шатов. Вы очень сильный и мужественный человек…
– Когда не схожу с ума.
– Постарайтесь как можно меньше вспоминать об этом периоде своей жизни, – мягко попросил Дмитрий Петрович.
– Хорошо, – кивнул Шатов. – О чем вы хотели со мной поговорить?
– Это вы меня позвали.
– Я позвал вас. Мне сказали, что я могу поговорить с любым из вас. Я выбрал писателя.
– Спасибо, – Дмитрий Петрович пристально смотрел в глаза Шатову.
Шатов выдержал
– Я понял, что вы все-таки хотите предложить мне занять место среди вас. В Замке? Так? – спросил Шатов.
– Да, – кивнул Дмитрий Петрович.
– Но вы же понимаете, что это абсурд. Что смерть моей жены ничего не меняет в моем отношении к строителям новой империи. Я продолжаю считать вас подонками и убийцами. И становиться одним из вас…
– И если бы у вас была возможность, то вы нас уничтожили бы?
– Ни на минуту не задумавшись.
Дмитрий Петрович рассматривал свою ладонь. Судьбу он свою пытался прочитать, или подсказку, Шатов не понял. Он не собирался понимать помыслов собеседника. Ему нужно было задать несколько вопросов, но задать их так, чтобы не привлечь к этому внимания. И Шатову, в общем, наплевать, что сейчас скажет писатель. Он все равно попытается соврать. Если спросить его прямо. А вот в разговоре…
– Напрасно, – сказал Дмитрий Петрович.
– Напрасно я хочу вас уничтожить?
– Напрасно вы ни на минуту не задумаетесь, Евгений Сергеевич. Если бы задумались, то…
– То белое станет черным? А подонки станут спасителями человечества?
– Отчего же? Все останется на своих местах. И варвары, и крестьяне, и школьники. И выпускники будут все так же готовиться к выпускному балу. А мы все также будем готовиться к последнему обряду.
– Тогда зачем задумываться?
– Ну, уничтожите вы нас. Случится чудо, и вы не просто выберетесь отсюда, а еще и обратитесь к своему приятелю, Михаилу Хорунжему. Он у вас, насколько мы знаем, человек серьезный и достаточно влиятельный, чтобы явиться сюда с карающим огненным мечом.
– И я поаплодирую ему.
– Да? И что вы будете делать дальше? Оставите жителей села наедине с варварами? Или выловите этих несчастных варваров и вывезете их отсюда? А что будут делать крестьяне?
– Жить они будут.
– А кто им будет платить? Вы полагаете, что они смогут заработать на хорошую еду и одежду, к которым они привыкли? И здесь по мановению волшебной палочки вдруг появится врач и школьные учителя? Ведь крестьянских детей учат старшеклассники из Школы гениев.
– Они и будут, – начал Шатов, но замолчал.
– Что же вы не продолжаете? – улыбнулся язвительно Дмитрий Петрович. – Что вы будете делать со школой? Вас не устраивает программа обучения, вас пугают цели, а преподаватели вызывают желание убивать… Вы знаете, сколько стоит один день работы Школы? Но вы знаете, откуда берутся деньги на ее работу. Вы сможете найти другие источники?
Шатов отвернулся к окну.
– А, наше государство выделит деньги на поддержание Школы
гениев. Наше государство бросит все, и выделит много-много денег, потому, что наше государство никогда не экономило на образовании и на будущем нации? Вы так себе это видите?– Я…
– Именно вы, Евгений Сергеевич. Именно вы. Максимум, на что сподобятся наши гуманисты, это вывезти отсюда всех детей и разбросать их по другим учебным заведениям. А тут сделать элитную платную школу. Или очень крутой пансионат для тех, кто сможет оплатить эту роскошь, – Дмитрий Петрович говорил легко, будто не один раз репетировал это свое выступление. – Вы можете мне возразить?
Шатов осторожно тронул папку и отдернул руку, словно обжегшись:
– Вы хотите сказать, что теперь обратной дороги нет?
– Я ничего не говорю, я спрашиваю у вас, Евгений Сергеевич. Вы не все еще видели. Вы не видели, как школьники принимают участие в охоте на людей, как пятиклассники пытают тех, кого им приказывают, и знаете, те, кто легко перенес бы пытки от взрослых, увидев нож или огонь в детских руках, рассказывают все, как под действием сыворотки правды. А еще вы не видели, что делают варвары с теми, кто попадает им в руки. И они делают такое, что нам почти не приходится ничего добавлять, чтобы выдать эти тела за жертвы диких зверей…
– Зачем вы это мне рассказываете?
– А чтобы придать нашему разговору полноту, чтобы ничего не ускользнуло от нашего с вами внимания, и чтобы вы принимали свое решение сознательно, – Дмитрий Петрович встряхнул руками, будто уже умыл их. – При всех этих ужасах, вы, уничтожив нас, уничтожаете тысячи талантливых детей и обрекает сотни и даже тысячи семей на голод. Как вам такая альтернатива?
Шатов молчал.
– А тут вам предлагают стать одним из нас.
Шатов передернул плечами.
– Почему вы так реагируете? Вам предоставляется возможность что-то изменить во всем этом. Самую малость, но изменить. Если вы будете знать, что спасли жизнь одному человеку – этого мало? А ведь вы можете спасти жизни десяткам…
– И все люди Замка будут мне в этом помогать? – спросил Шатов.
– Конечно, нет. Но вы ведь сможете стать даже руководителем. Вы не дурак, мозги у вас не заплыли жиром, и вы могли бы… Вы думаете, что тут собралась интеллектуальная элита? Чушь. Вы умнее и талантливее их всех, вместе взятых…
– Не нужно так нервничать, Дмитрий Петрович. Вы сами прекрасно понимаете, что я…
– Не отказывайтесь, – торопливо перебил Шатова Дмитрий Петрович. – Подумайте. Получить возможность…
– Мне никто не даст такой возможности. Ваш Лучше всех спрятанный уничтожит меня…
– Он не сможет этого сделать под угрозой смерти…
– Да, действительно, вы это ловко придумали. Главного может убить каждый, а он – нет. Только, если я стану главным, меня сразу же уничтожат, – Шатов поймал себя на том, что начинает спорить азартно. – Чисто гипотетически. Кроме этого, мы забыли об Императоре. А он что, жаждет реформ и гуманизма?