Зубы дракона

– Не было ничего такого, – повторил Шатов вслух, будто это могло как-то изменить написанное. – Не было.

Не было и не могло быть и трех проникающих огнестрельных ранений и у Виты. Пробитое легкое, и две пули в области живота.

Это они так решили ему отомстить. Вот таким вот образом. Сказать, что он не помнит событий почти полугода своей жизни. И что он не помнит, как погибла его жена. И что его жена погибла. Вита погибла?

Шатов вскочил с кресла и швырнул папку на пол. Какой-то листок вылетел, порхнул по комнате и залетел куда-то под кресло.

Конечно, Шатов этого не помнит. Не помнит, потому, что этого не было. И не могло быть. Вита, конечно, жива.

Шатов засмеялся. Придумать такое. Да еще решить, что Шатов в это поверит. Не поверит, как бы вы его не убеждали, как бы не пытался Звонарев…

А он именно это и говорил, чтобы Шатов не верил сразу, чтобы настроился на эту мысль и дочитал досье до конца. Именно это советовал доктор.

Шатов вышел из-за стола, наклонился и поднял папку. Смешно. Они не могут рассчитывать, что Шатов поверит в эту глупость. Вита жива. Они расстались с Шатовым всего неделю назад. Или они хотят сказать, что Шатов мог такое забыть?

Свидетельство о смерти, заверенное печатью. Копия. Документы на место на кладбище. Тоже копия. Вырезка из газеты с некрологом и соболезнованием. Это «Новости», в которых Шатов работал год назад.

«Выражаем соболезнование нашему бывшему сотруднику, Евгению Шавтову в связи с трагической гибелью его жены, Лилии…»

Перевернув вырезку, Шатов обнаружил на обратной стороне часть какого-то кроссворда и засмеялся. Хорошо поработали. Замечательно наклепали липы. Теперь нужно только в нее поверить. Поверить в то, что Виты больше нет?

Фотография могилы. Цветы почему завявшие? Лилии Шатовой от мужа.

Ну-ну, хмыкнул Шатов. Ну-ну. Продолжайте в том же духе, милые. Шатов помнит…

Он приходит с работы, открывает своим ключом дверь, Вита выходит с кухни, уютная и пахнущая покоем, подставляет щеку для поцелуя… Когда это было? Каждый день.

– Здравствуй, Евгений Шатов! – говорила она.

– Здравствуй, – отвечал Шатов и осторожно, будто в первый раз прикасался губами к ее щеке.

– У тебя холодное лицо, – говорила она, – замерз?

– Есть немного, – смеялся Шатов и шел переодеваться, рассказывая на ходу все, что с ним приключилось за день.

Он это помнит. Он помнит как пахла ее кожа, помнит ее прикосновения… Естественно, это не может быть правдой.

«-Вы же вдовец, « – сказала Светлана. Позавчера? А потом страшно испугалась и начала извиняться. Он подумал, что это она сболтнула по глупости, или чего-то не поняла…

Она что, читала это досье?

Шатов, словно слепой ощупал поверхность папки. Она взяло эту папку и прочитала. Они все могли взять эту папку и ознакомиться с личной жизнью Евгения Шатова. И узнать, что его жена погибла.

Сам он выжил, отделавшись легким сотрясением мозга, а жена умерла в больнице неотложной помощи.

Шатов еще раз перелистал документы. Его подпись. Это он сам оформлял документы на кладбище, заказывал надгробье…

Подделали. Конечно, подделали…

И дальше они подделали все… Выписка из истории болезни Евгения Шатов, год рождения… Какой болезни?

Психо-неврологическая клиника… Ее еще называют Сабурова дача. Или просто – Соборка. Почему Шатова…

Навязчивая идея, вспышки агрессии. Больной продолжает утверждать, что его жена жива, постоянно говорит о том, что она беременна и даже называет приблизительные сроки родов. Любое возражение принимает как попытку обмана, со стороны некоего Дракона…

Состояние ухудшается. Необходима срочная госпитализация.

Срочная госпитализация… Копии энцефалограмм, результатов анализов и обследований.

Причина психического расстройства – шок в результате гибели жены. Сильное нервное истощение, вызванное участием в работе следственной группы областного управления министерства внутренних дел. Шок.

Если верить бумагам…

Им нельзя верить. Иначе получается, что Шатов, похоронив жену, отказался в это поверить и продолжал жить с ее призраком. Его пытались успокоить, а он проваливался все дальше. Его сунули в сумасшедший дом.

Предписания, лекарства, снова предписания. Результаты очередного обследования. Без улучшения.

Он мог прожить полгода, веря в то, что Вита все еще жива? Она и вправду жива. Жива. Эти бумажки… Они ни о чем не говорят… Они врут. Бессовестно и бессмысленно лгут.

Два последних листка в папке – кто-то предлагает изъять Шатова из клиники и перевезти его в Гнездо. Предлагается ряд мероприятий, которые, по мнению этого неизвестного, могут привести к восстановлению памяти Евгения Шатова, и к восстановлению мыслительных процессов…

Шатов перевернул предпоследний листок.

Вывезти Шатова, подыграть ему в том, что жена его жива. Командировка, приезд в районный центр, ночевка в гостинице, а потом – помещение в условия, когда Шатов начнет сам искать причины потури памяти. Заставить его психику искать решение загадки, подхлестнув воздействием болевого и психического шока.

Заставить его усомниться в реальности происходящего, с тем, чтобы он сам начал искать выход. Сам включился в работу про восстановлению своей психики.

Шатов осторожно закрыл папку.

Его аккуратно перевезли из гостиницы сюда, положили на тропинку и стали ждать. Он должен был почувствовать, что ему врут и начать искать ответ.

Искать ответ.

Его постоянно щелкали по носу, чтобы заставить действовать активнее. Его злили и подстегивали. Кровью и абсурдом. Он должен был захотеть разобраться, где правда. А, начав разбираться…

Когда все дело зашло уже далеко, когда он смог сам в чем-то разобраться, ему предложили эту папку. Чтобы он сопоставил все, что с ним было, и понял, что его жена действительно мертва, а он…

Не понял, а поверил. Слышишь, Шатов? Не понял, поверил. Потому, что если он поймет, то признает ее смерть. Он и поверить не может. Не хочет.

Шатов ударил кулаком по столу.

Не хочу. Этого не может быть. Это не правда.

Не правда.

Кресло опрокинулось, папка упала на пол. Жарко. Душно и жарко.

Клиника, кладбище, засохшие цветы на могиле… Он перестал ходить туда? Конечно, ведь для него Вита все еще была жива. Он что, приходил в пустой дом, разговаривал с призраком, обсуждал с ним свою работу, рассказывал окружающим, как они собрались назвать сына… Все отводили взгляды, а когда пытались что-то возразить, он бросался в драку.