Зубы дракона

— Ну… как сказать… Колеса есть. Понимаете, маленькие люди ездят на маленьких машинах, «жигулях» там, «волгах» всяких, а большие люди — в больших машинах: автобусах, или хотя бы микроавтобусах. Мы — люди приличные, а потому моя машина рассчитана точно на нас.

* * *

Говорят, в правилах дорожного движения от пятидесятого года запрещалось возить женщин на переднем сидении. Потому, что когда рядом с водителем сидит красивая женщина, то он будет смотреть куда угодно, но только не на дорогу. Мудрая мысль. Если б я дорогу на Вырицу не помнил наизусть, то наверняка бы посшибал все придорожные столбы.

В деревне Борисово мы в свое время снимали дачу, и я неплохо знаю ее окрестности. Песчаный карьер за березовой рощицей по выходным не работал никогда, а дорога к нему вела вполне приличная. Я развернулся перед вагончиком мастера, заботливо опутанном толстенными цепями, и заглушил двигатель.

— Приехали. Дальше можно пробиться только на лыжах.

— И где это мы?

— Южный филиал Кавголово. — я извлек из багажника самодельные санки, сколоченные из пары широких детских лыж и двух старых табуретов, пристегнул на них рюкзак с предметами первой необходимости и зацепил лямку за ремень. — Имеет среди местных жителей кличку «Тибет». В зимнее время посещается только особо посвященными. В летнее — еще реже. Пошли?

День, как по заказу, сиял, словно новогодняя открытка: на небе ни облачка, солнце в зените, серебряный иней на кустах дюймовой толщины, прямо сугробы в миниатюре. Легкий морозец, и ни дуновения ветерка. Сосновый бор словно спал в звенящей тишине, каждый скрип снега под лыжами разлетался на весь лес и возвращался шепотливым эхом. От недалекого куста повеяло запахом тепла и настороженного страха.

— Тихо… — я остановился, зачерпнул горсть белых искр и слепил снежок. — Смотри…

Снежок зарылся точно в корни кустарника, оттуда взвилась белая ракета и, словно шарик пинг-понга, шустро заскакала между деревьев.

— Заяц! — восторженно охнула Ира. — Как настоящий!

— Он и есть настоящий, — обиделся я, — Русак по национальности.

— А волки у вас тут есть?

— Нет. Они медведей боятся.

— А медведя ты можешь так же, снежком?

— Ну уж нет, — отверг я коварную провокацию. — Он спросонок не в ту сторону заскакать может.

— Слушай, как тут здорово! Я уже два года зимой в лесу не бывала.

— Это еще что, — она сама не заметила, как перешла на «ты», чему я мысленно искренне обрадовался. — Сейчас на Тибет поднимемся. Вот там действительно красота.

Надо сказать, что «Тибет» красив только зимой. Сосновый бор обрывается на вершине холма, и поросший редкими кустами склон довольно круто уходит вниз, плавно перетекая в большую поляну, окруженную низким рябинником. Создается непередаваемое ощущение домашнего уюта прямо в чаще леса, отрешенности от прочего мира. А летом… Летом — это просто чавкающее болотце с густыми роями комаров.

— Ух ты, — присвистнула девушка. — Чур я первая!

— Не стоит, — осадил ее я, — у меня тут уже пять пар лыж сломано. Возьми лучше санки.

— На санках неинтересно, — гордо хмыкнула Ира. — Детские забавы!

— Да? Спорю на коробку «Ассорти», что ты не попадешь на санках вон в тот куст шиповника внизу склона.

— Очень надо царапаться!

— А ты не в сам куст, ты рядом с ним проедь. Хотя бы в паре метров.

— Запросто! — Пока я отстегивал рюкзак, она скинула лыжи, воткнула их в снег и уселась на сани. — Смотри!

Надо сказать, что прокатиться на санках по склону Тибета было не так просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, до трассы для фристайла ему далеко, но мелкие холмики имелись в огромном количестве, и каждый из них норовил изменить направление движения самым непостижимым образом.

При первой попытке Ира доехала до первого такого холмика, где ее развернуло под прямым углом, на чем поездка и закончилась. В следующей раз ее развернуло на том же месте в другую сторону, и только с третьей попытки сани проскочили злосчастное место, хорошо разогнались, достигнув середины склона, подпрыгнули на очередной кочке… Взметнулся сверкающий белый султан, и из него послышался возмущенный девичий крик:

— У тебя санки неправильные!!!

— Ну да? — я помог ей выбраться наверх, уселся на сани. — Смотри!

Проскочив между двух мелких кочек, я разогнался до свиста в ушах, взлетел на холмик по правую сторону склона, в верхней точке, когда меня слегка подкинуло вверх, дернул под собой сани, поворачивая их левее, с шиком подкатил под самый куст и небрежно почесал веточкой кончик носа.

— Знаю, знаю как надо! — замахала сверху руками девушка.

На этот раз она с визгом лихо пронеслась вниз по всему склону и домчалась но середины поляны, но — метрах в десяти от заветного куста.

Я сходил до рябиновых зарослей, нарубил сухостоя и сложил костерок под камнем на вершине холма, дал Ирене время покататься, потом предложил:

— Давай, покажу как надо?

Девушка хмыкнула, вскинув подбородок, покосилась свысока в мою сторону и, наконец, милостиво кивнула. Я усадил ее перед собой, оттолкнулся, промчался, вздымая снежный шлейф, до холма, в верхней мертвой точке дернул сани влево… О, нечистый дух Тибета! Сани, конечно, въехали точнешенько в куст, а вот Ирина свалилась с саней и скатилась по склону холмика на сторону. В свое оправдание могу сказать только то, что сам я скатился по другую сторону.

— Ты специально, специально! — закричала она и ловко влепила снежок мне в плечо. Потом еще один, и еще… Через пару минут уворачиваться надоело, я произвел энергичный ответный обстрел и перешел в атаку. Но в тот самый миг, когда оставалось сделать последний шаг, и можно было зарывать взбалмошную девчонку в сугроб, с ее головы слетела шапка, и иссиня-черные волосы хлынули на плечи… На меня словно дохнуло жаром раскаленное солнце долины драконов… и я тяжело осел в снег, ошалело глядя на смеющуюся рядом заречанку.

— Так тебе и надо! — тряхнула она волосами и убежала за санками. А я, очумевший от непереваримого клубления чувств, опять пошел за хворостом. А когда вернулся, девушка тихонько хлюпала носом под мерзлым кустом шиповника.

— Что случилось? Ушиблась?

— Не-а, — шмыгнула она. — Я на лыжах хотела прокатиться…

Загнутый кончик одной из лыж валялся под кустом, белея ровными волокнами на месте слома.

— Ну вот… — я сунул его под мышку, — Теперь придется покупать еще одну пару и снова возвращаться сюда.

— Зачем? — вскинула она удивленные глаза.

— Ты их тоже сломаешь, и можно будет сделать еще одни санки.

— А если не сломаю? — невольно улыбнулась она.

— Сломаешь, — утешил я ее, — здесь все ломают.

— Да?

— Да. Пойдем, — наверху, у санок, я достал из рюкзака бутылку кагора и налил ей вина в пластмассовый стаканчик. — На, выпей. Согреешься, пока костер разгорится.

Она выпила и брезгливо поморщилась.

— Фу, какая холодная.

— Считай, что это микстура. От простуды. — Я немного добавил. — Вот, выпей еще.