Зулкибар (Книги 1-4)

Проснувшись, обнаруживаю, что кентавра рядом нет. На полу стоит корзинка с едой. К яблоку булавкой приколота записка: "Не скучай. Скоро буду. Икси". Рву записку в клочья. Тихо зверею. Какой он мне Икси?! Не может же он всерьез считать, будто я могу быть с ним близок? В какой угодно форме! Я - человек, мужчина! А он - конь и тоже мужчина. За кого он меня принимает?!

Я такого даже представить себе не могу. Это отвратительно! Да, кстати, что тут у нас? Угу...

Через полчаса, после того, как я подкрепился, жизнь уже не кажется мне чем-то омерзительным и непристойным. Все ничего, и склепик уютный. Родственники, опять-таки, рядом. Только вот скучно. Я-то с ними поговорить могу, а они со мной - увольте.

И только я начинаю обдумывать, чем бы мне таким полезным заняться, в моем временном кабинете появляются Иксион и Шеоннель. Причем мальчик мой бледен настолько, что это заметно даже в полумраке. И еще он, кажется, осунулся. Да, что забавно, на плече у него сидит черный котенок с белыми усами.

– Папа!
– восклицает Шеон и обнимает меня.

А у меня дыхание перехватывает, и потому я чуть отстраняю сына, смотрю на него и улыбаюсь.

"Ну, и что ты пялишься?
– вдруг слышу я недовольный голос, - мальчик тебя папой назвал. Ты что, не рад?"

– Вальдор, не пугайся, - торопливо проговаривает Шеон, - это Кошка. Мое магическое животное. И... Я так понял, ее все слышат.

Хмыкаю. Хорошо, что не белочка.

– Что ты здесь делаешь, Шеон?

Эльфенок недоуменно оглядывается на Иксиона, стоящего чуть поодаль, хмурого и недовольного.

– Но Икси сказал мне, что тебе нужна иллюзия.

"Этот невоспитанный конь вытащил мальчика прямо из постели!
– тут же поясняет Кошка, - а ему после того, что случилось, нужно отдыхать!"

– Что случилось?

Шеоннель опускает глаза.

– Много, что.

"Он пытался убить Иоханну, а потом хотел покончить с собой, но он не виноват!" - заявляет Кошка и тут же принимается вылизывать лапу. Вроде как мне послышалось, и она здесь ни при чем.

– А сколько сейчас времени?
– интересуюсь я, потому что произнести еще что-либо цензурное у меня выдержки не хватает.

– Час пополудни, - отвечает Иксион.

Так, дыхание почти в норме, поэтому могу выдохнуть:

– Хорошо же я поспал... Так что, все-таки случилось?

Выслушиваю от Шеона, перебиваемого Кошкой, краткую версию событий. Слушаю внимательно, иногда лишь проговариваю что-то вроде: "Ага... Рахноэль... Аккилея... Ага".

– Вальдор, все в порядке?
– вдруг обеспокоено спрашивает Иксион.

– Да-да, все хорошо. Все прекрасно. Сынок, ты не мог бы наложить на меня иллюзию, скажем, лакея. Очень хочется прогуляться, ноги размять.

– А то ты вчера не размял!
– вдруг заявляет кентавр, но я кошусь на него предостерегающе, и это непарнокопытное замолкает.

– Вальдор, ты уверен?
– обеспокоено спрашивает Шеон.

Улыбаюсь.

– Конечно, сынок. Я полностью в этом уверен.

Поворачиваюсь лицом к кентавру.

– Спасибо, Иксион, за то, что надоумил. Я постоянно забываю о возможностях магов.

Иксион кивает, но как-то неуверенно. Кажется, он уже сомневается в правильности сделанного. А поздно.

– Давай, Шеон. Я готов.

Шеоннель мурлычет что-то по-эльфийски, но так тихо, что слов я не разбираю.

– Что?
– спрашиваю.
– Все?

Кивает.

– И кто я теперь?

– Какой-то слуга. Прости, Вальдор, я в них не разбираюсь. Сделал то, что вспомнил.

– Чудненько, - говорю, - пойду, прогуляюсь.

– Только не через парадный!
– кричит мне в спину Шеоннель.

– Сам знаю, - буркаю я, радуясь тому, что уже повернулся к нему спиной, и мою смущенную физиономию не видно. Я и забыл, что через парадный мне сейчас нельзя.

Бодренько выбираюсь на улицу. Стражники у входа обмениваются непонимающими взглядами, но остановить меня не пытаются, решив, по всей видимости, что раз уж этот слуга сюда забрался неизвестным науке образом, значит, так и нужно. Надо будет с Колей опять разъяснительную беседу провести. О магии и особенностях ее применения. Постоянно он о ней забывает! Ну не первый же год служит.

Понятия не имею, почему нелегкая понесла меня сразу в южную часть замка. Хотя нет, предполагаю. Видимо, ночное происшествие с менестрелем настолько меня взволновало, что мне очень хотелось продолжить разбирательства с ушастыми.

Иду, в общем, никого не трогаю. Прогулочным таким шагом, по сторонам смотрю. И старательно уговариваю себя не думать о том, что один из моих детей пытался убить другого, а потом чуть не покончил жизнь самоубийством. Так стараюсь, что у меня, кажется, дым из ушей уже идет. То ли от стараний, то ли от ярости.

– Эй, малый!
– слышу я краем уха. Интересно, кого это.

– Я к тебе обращаюсь!

Хм, кто это там рявкает? Ой, да неужели это мой дорогой и любимый борэль Налиэль? Кому это он? Ах, мне.

Хм, что там нужно говорить в этих случаях?

– Слушаю, - брякаю я.

Брови Налиэля ползут наверх, отчего его удлиненное лицо становится каким-то неестественным.

– Поди сюда.

Следуя вежливому приглашению, вхожу в спальню эльфа. Оглядываюсь с неудовольствием. Ханна могла бы ему и что-нибудь победнее отвести. Надо будет определить какое-нибудь скромно обставленное помещение для таких целей. С щелями и мышами. Специально для дорогих гостей. Нечего баловать.