Зулкибар (Книги 1-4)

Налиэль оскорбленно засопел и, само собой, ничего не ответил. Ну, я и влупил по нему "лилией" этой.

Сурик одобрительно закивал, Вадик восторженно всплеснул руками, Наливай задергался и замычал. На его теле расцветали ожоги, и правда, формой похожие на цветы лилии. Все-таки мерзкое заклинание. И мерзко вот такое применять как наказание для собственных детей. Сумасшедшие какие-то эти эльфы!

– Стоп!
– скомандовал Сурик, - нам, княжич, не надо, чтобы пациент спекся раньше времени. Дадим ему передохнуть.

– Лин!

Я аж подпрыгнул в своем кресле, услышав голос Саффы, и задал гениальный вопрос:

– Ты что здесь делаешь?

– Мне Шеон сказал, что ты хотел на пытку посмотреть... но я не думала, что ты еще и участие в этом зверстве примешь!
– прорычала волшебница, - ты совсем умом тронулся?

– Саффа, ну право слово, ушастый это заслужил, - вступилась за меня мать.

– Он не заслужил, чтобы маги за его счет развлекались!

– Это было не развлечение. Не все ли равно, я его "огненной лилией" или Сурик обычным огнем?
– оправдался я и не выдержал, - ну не смотри на меня так! Мне не понравилось, не буду больше.

– Что вы вообще над ним издеваетесь? Он наверняка клятвой связан и не скажет ничего, даже если вы его на куски порежете, - прошипела Саффа.

– Не вижу я на нем никакой клятвы, - проворчала мать.

– И я не вижу, - подхватил я.

Саффа приблизилась к, обвисшему в оковах Налиэлю и стала обходить его по кругу, что-то нашептывая. Глаза ее красиво загорелись голубым светом. Я бы залюбовался, да только вот ходила она вокруг окровавленного эльфа, к мучениям которого и я сдуру руку приложил. Ну, да, неприятно. Одно дело атаковать противника, который может отпор дать, и другое - мучить вот такого беспомощного... пусть даже это гаденыш Наливай. И даже, если он свою красавицу дочь этой самой "лилией" наказывал, мне-то что за дело? Кто я такой, чтобы осуждать традиции чужого народа?

Пока я мрачно размышлял, Саффа обошла вокруг Налиэля несколько раз, и он вдруг заорал громче прежнего и забился так, будто я не знаю, что с ним такое происходило, хотя его в этот момент никто и пальцем не трогал, и Саффа ничего такого на него не колдовала.

– Что с ним?

– На нем нет клятвы, но было мощное анестезирующее заклинание. Я его сняла.

– А я-то думаю, что не так?!
– всплеснув руками, воскликнул Сурик.
– А он же притворялся, что ему больно! Эх... маги!

Палач в сердцах сплюнул и принялся с еще большим рвением полировать "драконью лапу", которая и без того уже сияла.

Так выходит, все это время хитрый стервец притворялся, что ему больно? Ну, растудыть его в качель! Мои руки сами взметнулись, выплетая "огненную лилию".

– Лин, ты обещал!
– прошипела Саффа.

Я поспешно смял не доплетенную "лилию" и спрятал руки за спину. Смотрю, Саффа улыбается... почти смеется, змеюга такая! А мать и вовсе сдерживаться не стала, в открытую захихикала.

– Сынуля, ты как ребенок, которого застукали за похищением конфет!

– Ну так ведь боюсь, - объяснил я.
– Она же мне пригрозила, что три дня любить не будет, если вдруг что.

Тем временем Сурик отложил, наконец, "драконью лапу", подошел к тихо постанывающему Налиэлю и поинтересовался:

– Продолжим?

Налиэль отрицательно замотал головой.

– Готов колоться?

Налиэль снова головой замотал. На этот раз, выражая согласие.

– Вот и славно!
– одобрил палач, - Вадик, отвязывай пациента, он готов.

Глава 17

Вальдор

Сижу в кабинете и пью. Да, просто пью. Один. Грандиозное желание напиться до розовых соплей, только отчего-то состояние это дальше от меня, чем хотелось бы. Мои дети едва не погибли. Я им не помог. Я спас парня, но только лишь для того, оказывается, чтобы заставить его мучиться. Мои друзья не хотят меня понимать.

Где-то на заднем плане мелькает мысль о том, что, возможно, стоило бы поговорить об этом с кем-то близким. Возможно, с Аннет. Отгоняю ее, то есть мысль. Нет, мне стоит побыть одному. Пусть я уже не король, хотя бы это желание может быть осуществлено?

Поднимаю глаза. На пороге Сурик стоит.

– Что надо?
– спрашиваю, надеясь на то, что ничего, и сейчас палач уйдет и оставит меня наедине с моими переживаниями.

– Ну, мы это... эльфа-то допросили, - несколько удивленно проговаривает он.

– Сознался?

– Да, два листа бумаги исписал. Но мы понять ничего не можем.

– Что, грамоте не разумеете?
– ухмыляюсь я, опрокидывая бокал на стол. Вино растекается красной лужей и медленно подползает к бумагам, положенным Суриком передо мной.

Читаю. Ну да, эльфийский. Вот уж не поверю, что борэль не знаком с зулкибарским письмом. Ни за что. Хотя я-то эльфийский знаю. Итак, что у нас здесь?

Смотрю на листы, не в силах сразу понять - что это? Шутка?

– Он после пытки это написал?

– Да, Ваше величество. Я применил "драконью лапу", а потом господин маг...

– Избавь меня от подробностей!

Вновь вглядываюсь в текст, на котором расположено много-много строчек эльфийской вязи, выведенной дрожащей рукой.

"Не буду ничего говорить, пока моя дочь несвободна. Отпустите Данаэль домой. Не буду ничего говорить, пока Данаэль несвободна. Отпустите Данаэль домой. Не буду ничего говорить, пока моя дочь несвободна. Отпустите Данаэль домой....". И так два листа. Сначала мне кажется, что это в глазах у меня множится, но потом понимаю, что это послание адресовано мне - это раз, Налиэль готов сдать своего повелителя - это два.

– Где он?
– спрашиваю у Сурика.

– Так в пыточной, - отвечает тот, - пишет.

– Вы его лечили?

– Нет еще, только собирался Юсара позвать. Но так ночь на дворе, спит еще господин маг, должно быть.

– Отлично!
– говорю я и пытаюсь подняться. Странно, голова, вроде бы соображает, а ноги идти не хотят. Не понимаю, почему собственное тело мне не подчиняется.

– Проводи меня туда!
– строгим голосом произношу я, - и помоги.