Званый ужин в английском стиле

— Благодарю вас, Елена Николаевна. Скажите еще вот что: когда убийство уже было обнаружено и все сидели в гостиной, кто выходил из нее? В курительную комнату, например, или куда-нибудь еще.

— Трудно сказать… — Графиня повела своими великолепными плечами. — Например, я выходила поправить кое-что в платье. Иван Андреевич, кажется, выходил, кто-то из мужчин отправлялся курить. Но я, честно говоря, не следила.

— Благодарю вас, — кивнула Амалия. — Можете идти.

Графиня сложила веер и двинулась к выходу, но у самого порога остановилась.

— На вашем месте, — высокомерно проговорила она, — я бы для начала поинтересовалась, почему хозяина дома вместе с его начальником перевели в Петербург. Обещаю вам, вы не будете разочарованы.

И женщина, ослепительно улыбнувшись Билли, вышла из комнаты.

Глава 16 Обрывки

— Ну, что скажете? — спросил Билли, как только роковая Элен скрылась из виду. — Не она?

Амалия поморщилась.

— По крайней мере, непохоже. Да и объяснения ее звучат вполне логично. Хиромант сделал ей предсказание, которое ее расстроило, и она вышла немного поплакать. Да и платок не ее.

— А может быть, все-таки она убила художника? — внезапно спросил Билли. — Чтобы застрелить человека, многого не надо, знаете ли.

— И то, что рядом с Сорокиным не было записки, меня настораживает, — задумчиво согласилась Амалия, но тут же осеклась. — Послушай, братец, с каких пор ты говоришь по-русски? Как ты понял, что именно она мне рассказала?

— Я по-русски не говорю, — важно поправил ее Билли. — Я только понимаю.

И он с торжеством поглядел на Амалию, которая покачала головой и невольно улыбнулась.

— Ну хорошо. Вот что мне интересно: Беренделли всем говорил такие неприятные вещи, как графине Толстой, или только ей не повезло с предсказанием будущего? Потому что я сейчас вспомнила о том короле…

— Каком еще короле? — насупился Билли.

— По-моему, то был Людовик IX, — снова став задумчивой, продолжала Амалия. — Предсказатели его сильно боялись. Понимаешь, если ему не нравилось, что ему предрекали, то он просто приказывал казнить предсказателя, и дело с концом. Считал, что достаточно отрубить человеку голову, чтобы его пророчество не сбылось.

— И правильно, — кровожадно одобрил Билли. — Нечего нести всякую чушь да еще драть за нее деньги. — Тут он остановился. — А какое отношение король имеет к нашему делу?

— Никакого, — ответила Амалия. — Просто меня беспокоит мышьяк в чашке. Что, если Беренделли кому-то раскрыл в будущем нечто неприятное, и человек решил пойти путем короля, то есть убить хироманта, чтобы его предсказание не исполнилось?

Билли ненадолго погрузился в задумчивость.

— Кажется, я понял. Значит, вы думаете, что итальянца зарезал тот из гостей, кого он обвинил в убийстве, которое случилось в прошлом, а мышьяк подсыпал тот, кто не хотел, чтобы сбылось предсказание насчет его будущего.

— Возможен и третий вариант, — добавила Амалия. — Отравитель опасался, что Беренделли кому-то расскажет о его будущем. Допустим, маэстро увидел там что-то крайне некрасивое… и если бы о его предсказании узнали, это могло разрушить жизнь того человека.

— До чего же все сложно, — вздохнул Билли.

— И сложнее всего то, что предсказания делались с глазу на глаз, — добавила Амалия. — Узнать о них мы можем только со слов гостей, потому что тот, кто их делал, мертв, а в таких условиях им ничто не может помешать солгать нам. Вот если бы предсказания слышал кто-то еще…

Билли метнул на Амалию быстрый взгляд.

— Горничная, — обронил он. — Та, которая отводила гостей к итальянцу в малую гостиную.

— Глаша! — воскликнула Амалия. — Ну конечно!

Вскоре по просьбе баронессы американец привел в комнату допросов служанку Верховских.

— Я, конечно, очень хотела бы вам помочь, сударыня, — забормотала Глаша, сложив руки на коленях, в ответ на вопрос баронессы. — Но господин предсказатель говорили по-французски, а я… я же не понимаю этого языка. Совсем не понимаю!

Амалия посмотрела ей прямо в глаза и мягко проговорила:

— Однако ты поняла все-таки, что язык именно французский — не итальянский, не немецкий, к примеру, а французский. Значит, ты кое-что знаешь? Хотя бы отдельные слова?

Глаша сделалась пунцовой и стала теребить оборку на юбке.

— Хорошая прислуга все знает, все примечает и все слышит, — продолжала Амалия. — Конечно, ты не говоришь по-французски, но отдельные слова из того, что Беренделли говорил тем, кто пришел к нему узнать свою судьбу, до тебя наверняка доносились.

— Конечно, — вставил Билли, которого никто не спрашивал. — Ведь наверняка подслушивала под дверью. Потому что женщины — чертовски любопытный народ!

— Глаша, мне очень нужно знать, — убеждала служанку Амалия. — От твоих показаний многое зависит. Давай попытаемся восстановить события: Беренделли был в малой гостиной. Ты провела к нему первую гостью, графиню Толстую, и осталась стоять под дверью, дожидаясь, когда предсказатель закончит. Что ты слышала?

Глаша робко взглянула на Билли. Кончик ее носа, усыпанного веснушками, задрожал.

— Госпожа графиня гневалась, — заговорила наконец девушка. — Произнесла по-русски несколько раз: «Этого не может быть! Нет! Нет!» А когда вышла, была очень расстроена.

— Что ей сказал Беренделли? Ты поняла?

Глаша хлюпнула носом.

— Он называл фамилию. Сорокин, вот… И так смешно ее произносил: Альошь Сорокин, — улыбнулась горничная. — Еще он говорил: лямор, лямур.

— La mort, l’amour? Смерть, любовь? Очень интересно, — вскинула брови Амалия, затем достала из сумочки записную книжку, карандаш и стала быстро что-то писать. — А он не произносил слово suicide? [22]

22

Самоубийство (франц.).

Глаша покосилась на нее с почтительным ужасом.

— Говорил, да… Несколько раз.

— Не слышала ли ты что-нибудь вроде ce n’?tait pas un suicide, c’?tait un meurtre? [23] — продолжала Амалия.

Глаша попросила повторить фразу и задумалась.

— Нет, — наконец сказала она, — мне кажется, нет. Хотя я ведь за дверью стояла, оттуда не много разберешь…

— Хорошо, — кивнула Амалия. — Теперь давай перейдем к Ивану Андреевичу. Ты слышала слова, которые говорил ему Беренделли?

23

Это не было самоубийство, это было убийство (франц.).