Звенья и зёрна

* * *

Геометрию в руки взяла и, поморщась, швырнула обратно: все неверно — свобода кругла, а обязанности квадратны!

* * *

Осторожно, упорно подбирал ты ключи для дверей, что не думали вовсе от тебя запираться…

* * *

Если сразу открою вам сумму я, а слагаемых не назову — не узнаете, что я думаю, чем живу.

* * *

Солнце скрывает Вселенную, свет — золотая завеса, ночью бездонная истина в бездне бессонным видна.

* * *

Детство превращается, юность превращается, зрелость превращается, старость прекращается.

* * *

Бытуем в городе, в котором токи сосредоточены, наведены на нас и где истории потоки в истоки наших судеб вплетены.

* * *

Убивался кто-то к ночи: стала жизнь на день короче! А другой решил иначе: стала жизнь на день богаче!

* * *

С возрастом, как с перевала, я смотрю, и глаза мои сухи: видел я, из какого прекрасного материала делаются старухи.

* * *

Не два края, куда направлены указатели — Правда и Ложь: зло к добру поперек приставлено, словно к сердцу нож…

* * *

— Мыслей нет у красотки! — заметил дурак, подхватила бессильная зависть, но сама красота — чьей-то мудрости знак, гениального замысла запись!

* * *

Пусть за равноправие все мы, но знайте, мои дорогие: мужчина — создатель системы, а женщина — это стихия!

* * *

Постарела и та молодежь, за которой ты думал угнаться…

* * *

Я потерял свою мечту: она осуществилась.

* * *

А король-то голый!.. Вся земля убедилась. Торжествует разум. Но Поэт невидимое глазом зрит, не замечая короля!

* * *

В голове отсутствует единодержавие, признавайся, умница, не таись: в правом полушарии — православие, в левом полушарии — атеизм.

* * *

Годы годам равны? Господи, глупость какая! Горы вот, вот валуны, прочие — галька морская.

* * *

Злу нужна стремительность. Быстрее обокрасть, разрушить, погубить… Миг жесток. А длительность добрее: это время строить и любить.

* * *

Кому дорога мудрости дана и жизнь длинна — с годами понимает: смерть издали огромна, но она по мере приближенья — исчезает.

* * *

— Гиены, исчадье геенны, мы худшее в мире зверье! — Мы — люди, мы песня Вселенной, мы очи, мы ключик ее!

* * *

Посюсторонним, посюсторонним мы, окруженные, как на войне, мертвых на скорую руку хороним, горько слезу в самолете оброним, мчимся, не помним, что видим во сне…

* * *

Интравертная длится коррида в расщепленном мозгу индивида, в результате — то густо, то пусто, левый разум и правые чувства…

* * *

Не бессмертье, чей призрак маячит в бессонной тоске: бесконечная партия — два короля на доске. Где ж судья-судия, где волшебник, не знающий правил, кто б фигуры вернул, а не то чтобы время прибавил…

* * *

Очевидец ничего не видит, времени не чует современник, ясность наступает после жизни, вечно длится мертвое мгновенье…

* * *

Потомки радуются ломке, а повзрослеют — заболеют тоской-любовью к древним стенам и глухотою к переменам.

* * *

Что ответишь ты мне, если я ничего не скажу?

* * *

Я видел, как церковь плодила безбожников, а безбожники — к Богу толкали…

Парижские голоса

1

Многое сбывается через много лет, лишь бы в сердце теплился терпеливый свет. Памяти прибавилось у платанов старых, и сменились девочки на Больших бульварах, спит Эдит на кладбище, а поет — Мирей, и Париж — он светится, он не стал старей…

2. Шансонье

Под международной водородной бомбой йогу постигает гуманист, про разоруженье с пафосом и помпой говорит с трибуны террорист. Торжество абсурда, электронный разум, самолет охотится на львов, сигареты с фильтром, бог с противогазом, быстрорастворимая любовь. Трудные подростки, легкие девицы, острый и хронический психоз, к солнцу, обезумев, улетают птицы от экологических угроз. Только пострашнее СПИДа или ада, что перед развязкою дорог, стал на четвереньки посредине стада Господом отмеченный пророк.

3. Сентиментальная ода

Памяти Э. Хемингуэя

Я выпью вина и заплачу, Скажу, что я видел Париж, Скажу, улыбнусь виновато, Ты это поймешь и простишь. Немыслимый город с Монмартра, Художницы юной лоток, Сиянье осеннего света, Веков золотой холодок. Живительный воздух Парижа, Где музыка прежде всего, Где шорох бумажного сора И тот по ночам — волшебство, Где шляться бродягой завидно, Где быть одиноким светло, Где что-то все горести жизни С дыханьем искусства свело. На воле — пускай несвободный, На празднике — немолодой, Я словно проснулся и вспомнил Забытое в жизни другой. Я понял: в Париж я вернулся Неузнанный, как Одиссей, Стою, узнаю, собираю Огни Елисейских полей. И больше просить я не смею. Прощай, я мгновенье постиг: Жизнь делится скупо на годы, А множится щедро — на миг. Я вижу Париж, и глазами Счастливыми, полными слез Гляжу на пустые ладони, В которых Париж я унес.