Зверь-из-Ущелья. Книга 2

Не на ту напала.

– Кстати… – Верховная выдержала многозначительную паузу, и губы изогнулись в еле заметной усмешке. – Ты знаешь, что один из искателей, Горт из дома Чёрного камня, бесследно исчез?

При звуке знакомого имени вспыхнули болезненные воспоминания, а потом до меня дошёл смысл её слов.

– Как исчез?

– А вот так… – жрица изящно склонила голову к плечу и посмотрела на меня долгим взглядом, и показалось – из тёмных зрачков на меня глядит бездна. – Его тело найдут на дне одного из ущелий. Какое несчастье…

С каждым словом, произнесённым таким равнодушным голосом, становилось всё страшней. По рукам пробежали мурашки, и я поёжилась. Конечно, Горт причинил мне боль и едва не убил, но это… Это за гранью.

А Верховная продолжала:

– Пропала и одна из младших жриц, Лаара из дома Жёлтого камня. Её тело выловили в Искристой…

– Хватит! – к горлу подступила тошнота, и я согнулась, борясь с приступом. – Пожалуйста, перестаньте! Зачем это всё… Что же вы делаете?!

Паника нарастала с каждым мгновением. Я не желала для них такой ужасной доли, моя злость не была настолько сильной, чтобы хотеть их смерти. Но матушка Этера, уже распробовавшая вкус власти над чужими жизнями, не собиралась останавливаться. 

– Они хотели причинить тебе вред, дитя, – по-матерински терпеливо произнесла жрица. – А теперь я научу тебя, что надо делать, чтобы убедить старейшин в твоей невиновности. Скоро суд, ты ведь помнишь? Своим побегом ты чуть не сгубила свою репутацию окончательно.

– Какое вам до меня дело?! – я с трудом поборола порыв кинуться вперёд и схватить Матушку Этеру за грудки, а потом ударить затылком о стену. Во всей силы впечатать в неровный камень, чтобы лицо исказилось от боли, чтобы раздался хруст, как тогда… в момент гибели моего брата. – Пусть меня запрут в подземелье, казнят, изгонят… что угодно! Не хочу больше играть по вашим правилам и быть вашей марионеткой, не хочу!

Я кричала «не хочу» без остановки, пока Верховная не произнесла отрывисто, как кидают команду собакам:

– Держите её, – и коротко кивнула старшим жрицам. Те схватили меня за руки, одну вытянули вперёд и зафиксировали ладонью кверху.

– Я не стану, слышите, не стану!

– Амулет, подавляющий волю, ещё никогда не подводил.

Она извлекла из ножен, инкрустированных рубиновой крошкой и жемчугом маленький нож – чиркнула кончиком мне по запястью. Боли я просто не почувствовала, всё затмил гнев – он душил, заставлял тело дрожать мелкой дрожью. Тонкая алая струйка стекла в подставленный бокал – Верховная удовлетворённо кивнула, а после наклонилась к уху и зашептала:

– Ты принадлежишь мне, Рамона, так же, как и Матери Гор. Ты – наша дочь, поэтому я не могу тебя отпустить. Ради твоего отца и тебя самой. В том, что с тобой случилось, есть и моя вина. Я помогаю всем, кого люблю.

Меня захлестнуло холодной волной страха, а потом бросило в жар. Ошалелыми глазами я смотрела, как Матушка Этера отходит, покачивая в руке бокал с моей кровью, а в это время сердце скакало так, будто хотело пробить грудную клетку.

Она точно сумасшедшая! Не-е-ет, Матушка Этера служит не пресветлой Матери Гор, она – подельница жестоких подгорных духов! Сама Бездна!

– Вы не любите меня, слышите?! Тех, кого любят по-настоящему, не пытаются сломать! Как бы вы не старались, вы не сможете заменить мою мать…

– Заприте её. И следите, чтобы не сбежала, – донёсся командный голос Верховной.

Глава 25.

Утро суда было таким же безликим, как и вечер, и ночь. Меня продержали в келье под храмом, куда не проникало солнце. Если мою вину признают, то я могу больше никогда не увидеть свет. Буду сидеть в бывшей темнице Ольда и глядеть в бездну, пока не сойду с ума и не брошусь вниз, чтобы забыться в объятиях черноты.

Понимание того, что Матушке Этере известно, какую роль я сыграла в исчезновении Ольда и его дочери, вызывало лишь нервный смех. Я и правда надеялась, что мои чары смогут обмануть величайшую служительницу богини? Да Верховная просто подыграла мне, не желая до поры до времени раскрывать мой секрет.

Я знала её много лет, почти с самого рождения, но в то же время понимала, что эта женщина всегда была для меня закрытой книгой. Если кто и знал её настоящую, то только отец.

Неужели она так привязана ко мне из-за него? Неужели что-то к нему испытывает до сих пор, через столько лет? Эта мысль казалась совершенно дикой – Матушка Этера не может любить, её сердце забрали на алтаре из кровавого камня.

И что–то всё равно не вязалось. Не похожа она на ту, кто не испытывает никаких эмоций. Сравнить хотя бы с бедняжкой Инирой.

Я закусила костяшку и чуть не взвизгнула от боли. Подула на палец, потрясла и снова окунулась в раздумья.

Мысль о том, чтобы подчиниться планам Матушки Этеры, отдалась внутри острым чувством протеста. Как далеко Верховная готова зайти ради своей цели? Неужели она считает, что так сможет спасти Антрим? Или просто тешит своё самолюбие?

Дверь распахнулась бесшумно, и в темницу вошли уже знакомые старшие жрицы. Одна бросила на ложе строгое платье без лишней мишуры и украшений, вторая – красноречиво показала костяной гребень. Я должна явиться на суд в пристойном виде.

Когда с переодеванием и расчесыванием было покончено, в комнатёнку грациозно вошла Матушка Этера – она выглядела строгой и собранной. Оглядела меня пристально и поджала губы.

Я ответила ей угрюмым взглядом.

– Браслет готов, – женщина извлекла из мешочка на поясе амулет – скрученную полоску черненого серебра, концы которой украшали змеиные головы со злыми рубиновыми глазками. – Я лично зачаровала его, нашептала всё, что ты должна будешь сказать на суде.

Конечно, сопротивление безжалостно подавили. Украшение было тяжелым и холодным – этот холод заполз под кожу, оплел щупальцами вены. Врос в меня на тонком духовном уровне, и сама я не смогла бы от него избавиться. И чувствовала себя так, будто во мне что-то надломилось – не было силы на борьбу. Я сгорела, как лес в пожаре, а проклятый браслет тянул и тянул из меня соки.

Верховная довольно улыбнулась и положила ладонь мне на макушку.

– Теперь всё будет хорошо, дитя.

В ответ на это заявление, сделанное самым благостным голосом, захотелось истерически расхохотаться, но получилось только зубами скрипнуть и процедить:

– Как только вам не противно?

И добавила, когда так и не дождалась ответа:

– А ведь когда-то я вас уважала.

Суд состоялся в главном святилище. Внутрь принесли тяжёлые каменные скамьи и расставили рядами так, чтобы они образовали полукруг. В первых рядах сидели наиболее знатные и богатые жители Антрима и старейшины, за ними – жрицы. Я не всматривалась в лица и не хотела, чтобы они все на меня глазели, но каждое мгновение чувствовала, как по мне скользят презрительные, осуждающие или просто сочувствующие взгляды. Они впивались в кожу иглами, хотелось отряхнуться, но я стояла у алтарного камня подобно статуе – руки опущены, как и взгляд. Из-за артефакта Верховной я чувствовала себя куклой на ниточках, роль которой уже давно определил опытный кукловод.

Интересно, не мучает ли Матушку Этеру совесть?

Сквозь завесу ресниц я увидела и отца – посеревшего и ещё больше состарившегося. Внезапно меня окатила волна острой жалости. Ему ведь тоже нелегко, все надежды рухнули, смысл жизни утерян. Отец был жесток ко мне, но я его понимала.

А сейчас как же хотелось убежать прочь... Подальше от людей, которые решили, что я не могу любить, что они знают лучше, как мне жить и что делать. Убежать туда, где солнце купается в алом маковом море, а ветер играет колосьями пшеницы.