Зверь в тени

И вот в этот-то момент я заметила ее серьги с золотыми шариками-висюльками, слишком дорогие для того, чтобы их могла купить себе старшеклассница.

Такие же серьги были на Морин в ту ночь, когда она пропала.

Глава 38

– Где ты их взяла?

– Нравятся? – Бренда провела указательным пальцем по одной из серег.

– У Морин были такие же. Помнишь? Она надела их на наш концерт.

– Да? Должно быть, поэтому они мне так понравились.

У Бренды не вышло меня одурачить. Но зачем она притворилась, что не помнила?

– Я освобожусь через десять минут. Подождешь?

Подруга кивнула.

Из кухонного окошка высунулась голова Рикки.

– Бренда! Скажи Кэш, что мы не встречаемся.

По лицу подруги пробежало что-то вроде усмешки.

– Мы с Рикки не встречаемся, – подтвердила она.

Я нахмурилась. Они оба словно забавлялись надо мной.

– Десять минут, – повторила я, указав на свободную скамью в центральном проходе магазина. – Подожди меня там.

***

Но прежде, чем Бренда дошла до скамьи, ее заняли другие посетители. И вместо того чтобы сидеть в комфортном, охлаждаемом кондиционерами помещении, мы вместе с моим великом побрели пешком в Пэнтаун. Разговор с Клодом пришлось отложить. Не успели мы выйти с парковки, как Бренда раскололась и объяснила мне, где взяла серьги.

– Мне дал их Эд. – Подруга ускорила шаг, как будто попыталась убежать от дурной мысли, закравшейся ей в голову. – Я так и знала: мне не стоило их брать. Эд подарил такие же Морин. Наверное, он так выделяет тех, кто ему больше всех нравится.

Я сглотнула комок, готовый встать в горле.

– Он заставил тебя что-то сделать за них?

– Нет, Хизер, все совсем не так.

Я скосила глаза на подругу. Бренда была такой красавицей, самой красивой девушкой из всех, кого я знала. Красивее даже Морин и Джуни. Но она не придавала этому значение. Никогда. Бренда быстро преодолела переходный период неловкой физической трансформации; она словно за одну ночь превратилась из розовощекой девчушки в потрясающую голубоглазую прелестницу с каштановыми волосами, которую за пределами Пэнтауна кто-нибудь непременно останавливал и спрашивал, не модель ли она. Бренда смеялась и отмахивалась от них, как от дураков. Но случалось, они проявляли настойчивость, и тогда Бренда огорошивала их тем, что собиралась стать после учебы медсестрой. Только она говорила им правду. Ее мать работала медсестрой, и Бренда хотела пойти по ее стопам.

Я распрямила пальцы на велосипедной ручке. Под нещадным солнцем запах пятен от еды, которую я пролила и просыпала на себя, стал настолько неприятным, что меня стало подташнивать.

– Если у вас с Эдом все не так, то как?

Бренда попыталась улыбнуться, но улыбка быстро померкла.

– Я хожу с ним на свиданки, потому что не хочу быть одна. Я слишком о многом думаю, когда остаюсь в одиночестве. Мысли всякие лезут в голову. И отделаться от них не получается.

Плечи Бренды вдруг согнулись, словно придавленные тяжелым грузом, а из глаз брызнули слезы. Я поспешно завела подругу под одинокое дерево у границы парковки, веретенообразный вяз, почти не отбрасывавший тени.

– Ты не одинока, Брен! У тебя есть я, Клод, Джуни. Твои родители, твои братья. – Я начала перебирать все имена, которые приходили в голову, в надежде, что уловка сработает и мне удастся вернуть подругу на твердую почву. Иначе я рисковала утонуть вместе с ней.

Наконец, Бренда успокоилась настолько, чтобы снова заговорить:

– Ты знаешь, как Джерри удалось вырваться домой несколько недель назад?

– Да, – ответила я, с трудом перестроившись на новую тему; я подумала, что это как-то связано с Морин.

– Он сбежал в самоволку.

Я знала, что такое самоволка, благодаря фильму «Военно-полевой госпиталь».

– Джерри сбежал?

Бренда вытерла лицо и принялась изучать ногти на пальцах.

– Что-то вроде этого. У него проблемы с алкоголем, и, похоже, его девушка забеременела. Это оказалось для него уже слишком, и он смылся. Родители уговорили Джерри вернуться и ответить за свои проступки. Но я слышала, как мама плакала по ночам, а папа стал очень нервным. А потом беда случилась с Морин. Мне иногда кажется, будто я тону, понимаешь? Как будто я жила одной жизнью и вдруг обнаружила, что все остальные жили другой. И эти жизни вдруг столкнулись. Я больше не понимаю, где реальность. – Бренда потрясла головой с такой силой, что волосы упали на лицо. – Глупо звучит, да?

– Нет, вовсе нет. – Я попыталась вложить в эти слова всю свою искренность. – Я очень хорошо понимаю тебя. Я чувствую то же самое.

Но Бренда, похоже, меня не услышала. Она шмыгнула носом, вытерла его рукой и еще больше понизила голос:

– Вот почему я тусовалась с Рикки, а потом стала общаться с Эдом. Чтобы хоть как-то рассеять тоску. Я вообще сомневаюсь, что нравлюсь Эду по-настоящему. Он дал мне эти сережки, но больше не уделяет мне много внимания.

Я схватила ее за запястье. Я пообещала отцу, что никому не разболтаю то, что он рассказал мне об Эде, и, как бы мне ни хотелось наказать его за измену, я не должна была нарушать слово; тем более что это грозило ему потерей работы. Но не сказать подруге ничего я не смогла:

– Не связывайся с ним, Бренда! Не ходи с ним больше никуда. С Эдом, я имею в виду… Он плохой человек… Я слышала, что он… навредил кое-кому в Сент-Поле…

– В драке, должно быть?

Я прикусила щеку.

– Что-то типа того.

Я почувствовала, что Бренда немного придвинулась ко мне. И снова ощутила единение с ней. Словно мы вдвоем противостояли всему остальному миру. Мне захотелось большего.

– Ты собираешься на вечеринку Рикки? – робко спросила я.

Наморщив лоб, Бренда стала теребить золотой шарик серьги:

– Я подумывала об этом.

– Может, вместо этого придешь ко мне в гости?

Я думала, что Бренда ответит отказом, но она обвила меня руками:

– Конечно приду! Устроим девичьи посиделки. Это будет гораздо лучше. Эд очень развязный и напористый. Иногда даже агрессивный. Рикки с Антом делают все, что он им велит. И я… я тоже ему уступаю. Когда мы вместе, он старается представить все так, будто я для него очень важна. Но как только он уходит, я ощущаю себя дурой, поведшейся на пустые слова. И знаешь, что еще? – Бренда втянула нижнюю губу, а через секунду ее лицо просветлело. Она наклонилась и прошептала мне на ухо: – Он очень скверно целуется.

– Да ты что? Правда? – вырвалось у меня.

Бренда хихикнула:

– Да. У него очень сухие губы, и он все время их сжимает… ощущение такое, будто тебя не парень целует, а клюет птица. Я думаю, он так целуется из-за плохих зубов.

– Прекрати! – взмолилась я, зайдясь хохотом.

– Погоди, я тебе еще и не такого понарасскажу сегодня вечером! Так что запасись попкорном к моему приходу.

Мы расстались до вечера; мне стало гораздо лучше, чем я могла ожидать.

***