Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Но вернусь-ка я вновь к мыслям о супружнице моей - не пойму, что с нею соделалось? Она же столь много страдала без супруга, и вот - не нужным оказался я ей. Уж не завела ли она в наше отсутствие «хвост» себе? Ибо, кому как, а многим, как идёшь с ней по улице, она явно по нраву. Может, спит она с любовниками многими, покуда я с рабынями развлекаюсь, вот и утомлена она всегда, и нежеланен я. Знаю же, что не красавец-мужчина я, а может, у кого подлиннее будет? А женщине только того и надо, они ж ненасытные в любви! Кто лучше гвозди забивает да подольше, тот им и любе…
Северус решил прекратить неприятные для него разговоры о женщинах да ещё и с непосредственным сексуальным акцентом, выражаемым пошлым, вульгарным языком черни, пересыпанном грубейшим солдатским жаргоном. При случае Снейп и сам прибегал к этому диалекту латыни, но от
– Матерь моя понесла от тебя, отец мой высокорожденный, разве не ведаешь ты о сём воистину удивительном и радостном событии? Знай же, что наградили вас за любовь супружескую, наконец-то соединившую вас после стольких лет разлуки милосердные и всемогущие боги сами волею своею!
– Нет, воистину не ведал!
– Папенька мгновенно перешёл вслед за правильным, возвышенным языком сына от пошлостей и подозревания супруги в измене к умилённой, почти нормальной латыни.
– Ибо умолчала Вероника, супруга моя, о ниспослании нам на старости лет такого счастия. Надо принести бычка в дар Диане - Матери, дабы спокойно и вовремя разрешилась от бремени отныне и до родов неприкосновенная матерь твоя, сыне. Радуюсь я весьма, умилил ты, о драгоценный сыне, меня словесами твоими.
Северус поспешил «раскланяться» с Папенькой на такой бравурной ноте… С «отцом» - магглом, коий знал о жене своей много менее, нежели, чем совершенно чужой ей профессор.
И мгновенная, внешне кажущаяся праздной, мысль посетила голову сего многомудрого профессора:
– А не будет ли и этот ребёночек Вероники, как и я, - мысленно раскланиваюсь сам с собой, - только настоящий, её первый уцелевший ребёнок, магом Северусом, который и принесёт, по обоюдному согласию двух супругов, волшебство в род Снепиусов? Вот он и будет вписан в «Хронику благородной, чистокровной семьи волхвов Снеп» Ульция Снепа.
Вот только незадача - кажется мне, у Маменьки будет дочь… Если вообще старушка разродится… Хотя я помню чудное мгновенье первой встречи с Маменькой - мне она тогда жутко не понравилась, да и сейчас я от неё не в восторге, но она вовсе не старушка, как я назвал её в сердцах, а просто женщина в годах, и при её довольно изящной фигурке имеет бёдра, достаточно широкие для благополучного разрешения от бремени.
– Радуйся, отче!
– Радуйся, сыне!
Скажи мне, как ближайшему твоему родичу, зачавшему тебя, прошу - скажи правду.
– О чём, отче мой?
Северус искренне удивился такому вопросу после доверительного, даже излишне, с солдатскими пошлостями, остротами и шуточками разговора, состоявшегося впервые за всё время жизни в роли сына Малефиция. Ему казалось, у них общие цели - приумножение богатств дома Снепиусов для наследника, которым, в конечном итоге, окажется - кто же ещё?
– Квотриус, пока рассорившийся и с родителем, и со спасителем-братом в пух и прах, решив не прийти на трапезу в честь Лар и Пенат. А вот со стороны Квотриуса это должно быть большим неуважением по отношения к божествам, охраняющим дом и всех, кто в нём, даже скотину и скот говорящий, а если помолиться им перед долгой и трудной дорогой и вознести хвалы, принеся скромные жертвы после возвращения в дом, то божки будут охранять и странников, и воинов.
– Да,– решил Сев для себя, - это просто откровенное хамство, уж если не по отношению к божествам семьи Весциус некогда страстно, но, к сожалению, безответно любимой мачехи, то уж точно по отношению к любимому отцу, усыновившему бастарда, позволив носить своё и родовое имена да и нарёкшему его в раннем младенчестве.
При наречении Малефиций, со слов Квотриуса по рассказам любимого отца, которые тот любил повторять, держа маленького наследника от Госпожи Наложницы на коленке, он принес в жертву трёх агнцев и одного тельца «из закромов» щедрого, благоуспевающего, сразу осевшего на новой плодородной земле и тоже… тоже не в меру похотливого отца своего Снепиуса Тогениуса Авзария. Тот любил единственного сына, но Господином
дома делать не спешил. Малефиций с «малым двором» мотался в это время по всему южному побережью острова с когортой солдат, ибо был непоседлив и искал воинской славы, обретя её лишь на севере страны через десять лет, будучи Господином дома, которого у него тогда ещё физически не было. Всё хозяйство отца вскоре после его смерти пришло в упадок, а колоны и рабы разбежались, не забыв поджечь усадьбу и порубить фруктовые деревья.Да и то, брат-то не со мною поссорился, а с Папенькой. Ну это же ненадолго! Квотриус - любимый сыночек и у-тю-тю-шеньки. Пусть лучше отлежится да поспит. А ведь всё выходит, как я и хотел… Так, теперь сначала Пот… Гарри, а Квотриус пускай придёт в себя, не то снова запустит в меня Круциатусом. Не очень бы хотелось.
Как ни обманывал себя Снейп, а поссорился-то Квотриус именно с «возжелавшим» жениться братом.
Но жена Северуса будет, по правде, принадлежать брату - бастарду, когда сам законный супруг будет бегать по одинокой опочивальне - своей ли, братской ли, до крови сбивая костяшки рук об стены от того, что Квотриус сейчас в её распоряжении, а не с ним, Северусом. Или наоборот? Женщина в распоряжении брата и марает его связь со Снейпом? Но нужен же наследник, зачатый, как можно скорее! А профессор не может… или не желает?
– возлежать с женщиной. Ведь ему никогда даже и не удалось попробовать… каково это, попробовать с женщиной там, в «своём» времени. Да, если честно, и не нашлось женщины, которая хотела бы даже просто на время сойтись с некрасивым графом Снейп, не говоря уж о Венчании с ним. Только сердобольные маменьки, желающие пополнить свой petit кошелёчек и доблестные рара, выдавшие бы свою дочурку за него из-за титула и состояния, чтобы поправить состояние своё, изрядно расшатавшееся в неизбежных тратах - на содержание ненужного балласта - дочерей - в роскошных французских пансионах, не дававших толком никакого магического образования, а обучавшего девиц старому, как мир, приёмчику «в угол, на нос, на предмет», а также дорогих содержанок, певичек из маглеса, всю эту шваль, чтобы отдохнуть от обрюзгшей, потерявшей с годами формы и темперамент жены et cetera. Но такие кандидатуры «жертвенных овечек» Северус никогда всерьёз не рассматривал.
… А тут - такая доверительная просьба Папеньки об откровенности. Что ему ещё надо? Что он, взбеленился после скупого славословия, которое Снейп, как нищебродам, подал сегодня Пенатам и Ларам, самым почитаемым после Юпитера и Юноны, божествам каждого благородного ромейского дома? Или, наоборот, перевозбудился, рассказывая о своих познаниях в Весёлой Науке? От собственной, распирающей его гордости будущего отцовства? Ответ был короток и пронзителен, и мягок в то же время. Малефиций чуть ли не на ухо наклонившемуся к нему «сыну» прошептал, словно боясь разгневать своих богов:
– О твоём… отношениях ваших с Квотриусом.
– И… что желаешь ты знать, о высокорожденный отец?
На это раз Северус решил не уступать и не пасовать перед Папенькой. Ему стало стыдно за бывшее малодушие своё.
– Ибо тебе, как и всем домочадцам, известно о нашей великой любви, отче.
– Так, молю тебя, разлюби его поскорее, ты же есть чародей, ты можешь.
– Он тоже чародей, даже посильнее меня будет. Вот пусть и «изженит» меня, недостойного, из своего чистого, глупого сердца.
– заупрямился и решил немного поломаться Снейп.
А он умел быть очень упрямым и разубедить его что-то сделать можно было, только взывая к чести рода графов Снейп.
Тогда разозлился Папенька:
– А что связывает тебя, высокорожденного патриция, с сим гостем твоим?! По манерам его вижу даже я - солдат!
– что он и не гражданин. Совсем дикарь, только лицом и ростом на варвара не похож. Почему же он каждую ночь проводит в постели с тобою, а после идёшь ты забавляться с братом?
Для ответа на сей вопрос у Северуса не было слов. Он сам только что узнал, что несносный мальчишка Поттер («Да какой он тебе мальчишка, Сев? Он уже давно стал молодым, неудачливым в любви, человеком. Прими это к сведению».) остался таким же пронырой, каким был в студенческие годы в Хогвартсе с той только разницей, что там у него были двое неразлучных друзей, и Потти всегда, даже из самых крутых передряг выходил победителем. Один Тремудрый Турнир чего стоил! Только вот не любил он в Больничном Крыле лежать, всегда убегал пораньше от доброй мадам Помфри.