Звезда Аделаида - 2

Гарри и впрямь терялся - уж не привиделось ли в грёзах, в которые он часто уходил-убегал, будучи наедине, в ожидании любимого - то жуткое, небывалое, непредставляемое прежде бесстыдство, которое он, на свою голову, подглядел?

– И подобные маги рождаются много реже, чем раз в три столетия. Квотриус - Повелитель Стихий.
– назойливо продолжал ранить чистую душу Гарри любимый Северус.
– Вы хоть знаете, что это такое? Нет? Так я и не подумаю рассказывать Вам об этом сейчас, когда поистине благородные, хоть… и не нужные мне гости ждут у порога. Но это я проговорился, Гарри… любимый, прости.

А вслед за этим, столь драгоценным «прости», на измученную душу бедного Гарри пролился ещё один ушат, полный преувеличений, причём, необоснованных, как показалось молодому человеку, «заслуг» сильнейшим образом ненавистного Квотриуса.

– Стыдитесь же, стыдитесь сильнее, мистер Поттер. Ведь Вы удостоились грандиозной чести жить с Квотриусом под одной крышей. А для Вас, неумехи, не могущего на людях даже произвести заклинание Невесомости на несчастной, и без того лёгкой лепёшке, это величайшее чудо из чудес. Это Вам не Волдеморту шкуру запалить, а мне потом пришлось извлекать из Вас хоркрукс - Вы хоть помните, что это за опаснейшая хрень? Она могла, была в состоянии убить Вас так, что и… Впрочем, это Вам неинтересно. А мне, между прочим, познав все те «разврат» и «грязь» однополой любви, о чём я, впрочем, ничуть не сожалею… Это Вы у нас такой чистенький и девственный, ми-стер Пот-тер! Так вот, и грязную работёнку по окончательному добиванию Тома проводить потому, как Вы даже, целуясь с мисс Чжоу Чанг на глазах у любопытствующих, вовсе не любили её! А для окончательной и бесповоротной победы над чудовищем нужна была только Любовь! Единственное Ваше достижение пока - то, что Вы, как Избранный, сумели лишь остановить его, что не удалось мне, Вашей молниеносной Авадой накинув Огненную Сеть на Реддла. Руки же марать об него пришлось не кому-нибудь, а мне! Вы оказались и недостойным учеником самого величайшего волшебника от Мерлина - Альбуса Дамблдора - в Вашем сердце нет ни капли любви. Вы просто не способны её чувствовать! А то, что Вы выдаёте за чувства ко мне, эта Ваша пресловутая баранья лопатка, наши поцелуи, ваши зачатки БДСМ - это всё миражи, созданные Вашим праздным умом, от безделья, что окружает Вас наибольшую часть дня. Вы не заняты никаким физическим либо умственным трудом, лежите себе на новой мягкой постели, и все дела, ну, может, пооонанируете несколько разиков.

На самом деле в душе Северус был чрезвычайно счастлив тем, что именно от заклинания, произнесённого им самим, была убита гадина, но он решил и вида не показывать, сказав лишь довольно строго, но поневоле смягчая голос, и без того отчитав великовозрастного «мальчишку» по полной без его единого возражения или знака возмущения:

– И попрошу больше со мной о Квотриусе не заговаривать. Мои с ним отношения - табу для Вас, Га-а-р-ри.

– А что такое «табу», профессор Снейп, сэр?

Ради неожиданной, нежданной после такой мозговой атаки на неопытного в делах любовных парнишку, вежливости Гарри, зельевар решил наскоро, пока не разнюнился сам, не приведите, Мерлин и Моргана, бросить тому, словно начисто обглоданную кость голодной собаке:

– Это полнейший запрет, мой Гар… мистер Поттер. Вы поняли? Полнейший. Запрет.

А сейчас я должен идти к своей невесте, ми-стер Пот-тер и, между прочим, с больной головой по Вашей вине.

– Как к невесте? К… женщине?! К бабе?!
– воскликнул Гарри, от возмущения снова перейдя на привычный до сих пор говор х`васынскх`, но продолжил он на чистом английском.
– Сэ-вэ-ру-у-с-с, не уходи! А как же лопатка?!Твоя баранья лопатка для меня?! Я так долго не сплю по ночам, наблюдая за тобой, затаив дыхание, чтобы ненароком не потревожить твой, драгоценный для меня, влюблённого, сон, что…

___________________________

* Эрин (ирл.) Ирландия - одна из самых древневнейших стран в Европе. Уже для Плутарха она была «древнейшей». По-разному называли ее кельты, заселившие страну за несколько веков до нашей эры, - Островом Судьбы, Гордым Островом, Островом Лесов. Греки называли ее Иерния, римляне - Иберния и Скотия. Ирландские барды дали ей имя Эрин - в честь кельтской богини солнца из почитаемых божественными племён богини Дану. На самом же деле племена богини Дану - неизвестная историкам современным, но хорошо известная ирландцам пятого века очередная, предпоследняя волна непонятного происхождения, состоявшая из могущественных переселенцев на Эрин с континентального востока, предшествовавшая бриттам. Одна из пяти волн переселения народов, запомнившася древним ирландцам.

* * Элохим (ивр. ,, Элоhим) в Танахе Элохим (ивр. ,, Элоhим) в Танахе - титул Творца, а с точки зрения Каббалы, одно из имён - эпитетов Бога, переводимое на русский язык словом «Бог». Это имя встречается на протяжении всего Танаха (Ветхого Завета), начиная с Быт.1:1.

Слова «Эль» (ивр. ) и «Элоха» (ивр. ) соответствуют имени «Аллах» в арабском языке (например, в Куране); в арамейском языке — «Alah» или «Alaha» Элохим - на иврите - «пришедшие сверху» - создатели во множественном числе, что ещё раз подчёркивает то обстоятельство, что древние иудеи поклонялись не единому творцу, но были склонны к многобожию, как и окрестные народы с разной степенью развития культуры - египтяне и арабы.

Глава 64.

Северусу очень хотелось проигнорировать нахального юнца, спавшего, как оказалось, в ногах на ложе Господина дома, но остававшегося незамеченным. Снейп и так прочитал слишком долгую нотацию несносному мальчишке, и это в присутствии откровенно насмехающихся над юношей и его чародейством, заносчивых, велеречивых гостей. Они уже, прождавши достаточно долго, но так и не дождавшись приглашения войти, возлегли на подушки у стола и откровенно посмеивались и над будущим зятем Снепиусом Северусом, и над его незадачливым гостем, оказавшимся таким криворуким, что даже… А теперь Господин дома и его непрошенный гость устроили у них на глазах какую-то перебранку, достойную плебса, разве что, на этом странном, клокочущем, чем-то схожим с говором дикарей, языке. Ну, оно и понятно, какие-то трижды ничего не значащие «священные короли», вот и язык варвара, несмотря на его необычную внешность, практически в чём-то, а в этих гнусавых «ng» и невыраженных, гортанных «r» совпадает с разговором тех же уэсге, который они слыхивали, проходя мимо подавальщиц яств. Непонятно, но очень смешно, судя по интонациям участвующих в этом крикливом диалоге, вовсе неподобающем и лишь позорящем честь высокорожденного патриция Снепиуса Северуса Малефиция.

Заметил Северус и нехорошие ухмылки на лицах, в общем-то, образинах, создающих лишь только лишние рты, так как Господин дома некоторое время тому стал очень рачительным хозяином и начинал уже активно контактировать с управителем имения Фунной - бывшим пухлым ребятёнком, взятым жалостливым Малефицием в живых - одного-единственного из всего взятого в полон племени Нелюдей. Он вырос таким же толстячком, шутковал много в детстве, забавляя Малефиция и его любимую женщину - Госпожу Наложницу, до дитяток крайне незлобную, но, напротив, умильную за неимением своих малых ребятишек. Квотриуса же она, как и положено матроне, практически игнорировала в угоду Господину дома. А всё на сцеженном молоке непервородящих рабынь дома Снепиусов вырос и стал на веки вечные толстячком, Фунна, кажется, извечный домочадец дома Снепиусов, так к нему попривыкли Господа - у тех рабынь молоко пожирнее и его больше.

Фунна до сих пор - лет до тридцати - никак не превращался в сморчок - скукожившегося старца на последнем издыхании, как положено в таком возрасте у Нелюдей да и всех дико, на свободе живущих варваров-бриттов, и предпочитал молочную диету, ограничиваясь козьим, таким же жирным, как и он сам, сыром, коровьими сметаной и молоком, как кот, заедая всё это благообразие грудным молочком. Так, чисто по неизгладимой памяти - кормили же его рабыни до пяти-шести лет - да и положение его, как управляющего поместьем, позволяло ему сию, в общем-то, малую прихоть.

Он в детстве был таким смешным, что, когда семилетний Фунна прослышал и решил освоить ромейский алфавит самостоятельно, ему никто не поверил, даже миролюбивая Нывх`э, ещё не ставшая Ниной - но тогдашний Господин дома Снепиус Малефиций дал малышу доступ ради смеха в самую, что ни на есть, сокровищницу - библиотеку - под присмотром одного из самых разумных тогдашних рабов. Фунна числился тогда рабом, ещё бы, ведь он был чистокровным пиктом, но на удивление умным и понятливым, как в грамоте, так и в арифметике с геометрией - последних двух - простоватых пародиях на Нумерологию, но не простую, а Продвинутую.

Фунна был взят в плен когда-то мешковатым из-за неограниченного количества молока матери ребёнком из-за прихоти Папеньки. Остальное его племя было исстреблено до единого человека. По крайней мере, его хорошенькая по меркам пиктов совсем ещё юная мать - Фунна только во снах вспоминал её лицо - была изнасилована до смерти необузданными, дорвавшимися до беззащитных женщин и детей, бриттами и полукровками - легионерами, ненавидящими пиктов и без солдатских лориков и поножей вкупе с какими-либо орудиями убийства или, напротив, защиты, впитывая эту ненависть с молоком и колыбельными своих, «чистых» матерей. Вот и пикт - свободный домочадец - работал по чести и совести, зная, что возвращаться ему уже некуда и не к кому да и незачем.