Звезда Ассирийского царя

Это все директор как-то Главному рассказал, когда в издательство зашел и они коньячку в кабинете выпили. Кстати, раньше он этим делом не злоупотреблял, но теперь, говорит, достали его совсем эти родственнички. Хорошо хоть, квартира до свадьбы была куплена, а то и жилья бы его лишили. Вообще, по наблюдениям сотрудников, директор стал меньше похож на козла и больше на человека. Вот как.

– А что насчет наезда на Александру? – заикнулась Юлия.

– Никого не нашли. Никто эту машину толком не видел, номера не запомнил – как их найти-то? – вздохнула Света.

Юлия промолчала. Она-то знала, кто насмерть задавил Александру, она видела черную машину с затемненными стеклами. Разумеется, это те самые люди Ледокола, как выяснил Иван. Убили Александру, чтобы не болтала попусту, не называла имени любовника Ирины. Но что толку сообщать об этом в полицию? Кто Юле поверит? Да и не хочет она вмешиваться, пускай Иван сам разбирается с любовником своей жены.

С этой здравой мыслью она повесила трубку и переключилась на собственные проблемы.

– Ежик, идем на лечебную физкультуру к Анечке! – объявила она. – У нас праздник, скоро деньги заплатят!

К Анечке Ежик был согласен – она веселая, музыку включает, на детей никогда не кричит.

Когда они ушли, Иван с удивлением прислушался к себе.

Казалось бы, его положение – хуже некуда. Ни жилья, ни работы, ни денег, да еще висит над ним, как дамоклов меч, обвинение в убийстве. Откуда же какая-то неопределенная, смутная радость в душе? Откуда это чувство, что в его жизни случилось что-то хорошее?

Ну ясно – он с волнением ждет, когда вернутся домой Юля с мальчиком! Он осознал вдруг, что привязался к этой несчастной, измотанной, но удивительно мужественной девчонке и ее больному, но такому славному ребенку. У Ивана было такое чувство, будто у него наконец появилась семья. Странно, с Ириной он ничего подобного не испытывал. Он ее, конечно, любил, но они были два отдельных человека, не было между ними такой внутренней теплоты…

Додумать эту мысль Иван не успел, потому что в дверь квартиры позвонили.

Он бросился к двери, подумав, что вернулись Юля с мальчиком – забыли что-то или вообще решили не ходить, но перед самой дверью остановился, сообразив, что у Юли есть ключи. И не станет она звонить, чтобы он открывал дверь, потому что ребенок радостно заорет на лестнице: «Дядя Ваня, а мы уже дома!»

Она соседей боится – вдруг сообщат свекрови о том, что Иван оказался совсем не тем, кого она хотела вселить Юле, что он не алкаш и не бывший зэк, что хорошо относится к ребенку. И тогда зловредная баба придумает еще какую-нибудь гадость. Нет, это не Юля.

Но тогда кто? Неужели его все же вычислила полиция? Да не может быть, эти орали бы на лестнице, в дверь колотили.

Осторожно, стараясь не шуметь, Иван подошел к двери, выглянул в глазок.

Перед дверью на лестничной площадке стоял невзрачный пожилой человек самого безобидного вида: сутулый, бледный, в дешевых очках с толстыми стеклами. В руке у него был блокнот с какими-то вложенными в него квитанциями, который незнакомец уныло разглядывал, видимо, проверял адрес.

Сверившись со своим блокнотом, он еще раз позвонил.

Иван убедился, что на площадке никого нет, кроме этого безобидного старичка, и спросил через дверь:

– Вы к кому?

– Я из «Энергонадзора», – ответил тот. – Показания счетчиков сверяю. Откройте мне, пожалуйста.

Иван не спешил открывать, и старичок жалобно вздохнул:

– Мне еще тридцать адресов обойти надо, и везде так – кто не открывает, а кого вообще нет дома… откройте, а то еще раз приходить придется…

Иван решил, что от этого безобидного старичка никакой беды не будет, опасности он не представляет, и открыл перед ним дверь. Тот вошел, снова вздохнул:

– Вот спасибо! С утра по лестницам хожу… у вас хоть лифт есть, уже легче… где у вас счетчик?

Иван показал на металлический шкафчик, открыл его. Старичок записал на листок цифры, поставил пометку, повернулся к Ивану, протянул ему свой блокнот и шариковую ручку:

– Спасибо, теперь распишитесь вот здесь!

Иван нашел графу, где стояла галочка, потянулся за ручкой, чтобы поставить свой автограф, наклонился к блокноту…

И тут произошло что-то совершенно непонятное.

Безобидный старичок вместо того, чтобы подать Ивану свою ручку, необыкновенно быстро шагнул ему навстречу, поднес ручку к его шее и ткнул за ухом. Иван почувствовал легкий укол. Он хотел возмутиться, оттолкнуть странного старика, он даже начал понимать, что с ним случилось непоправимое, как вдруг его охватили странное безразличие, апатия, сонливость, ему больше ничего не хотелось делать, а хотелось только лечь и уснуть. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом, и Иван начал сползать по стене.

В следующую секунду глаза Ивана закрылись, и он уже не видел, как удивительно преобразился безобидный и невзрачный пожилой человек. Он стал выглядеть значительно моложе, движения его сделались быстрыми и точными, с неожиданной силой он подхватил огромное тело Ивана, взвалил его себе на плечо, быстро протащил по коридору и свалил на пол посреди кухни.

Затем он вернулся в комнату Ивана, надел тонкие резиновые перчатки и быстро, профессионально обыскал помещение. Впрочем, это было нетрудно – вещей у Ивана практически не было, так что странный человек очень скоро нашел то, что его интересовало: паспорт Ивана. Найдя паспорт, он достал из кармана жестяную коробку из-под чая, положил паспорт в эту коробку и убрал в прикроватную тумбочку. По его прикидкам, в этой жестяной коробке паспорт не должен был сгореть при взрыве и пожаре.

Закончив с этим, «старичок» снова отправился в кухню, взглянул на Ивана, убедился, что тот крепко спит. Затем он немного поколдовал с газовой плитой, и скоро через испорченный вентиль с негромким шипением потекла невидимая струя.

В кухне резко и неприятно запахло газом. Киллер задержал дыхание, шагнул к двери, вернулся в прихожую. Здесь он огляделся, вывернул лампочку из висевшего над дверью бра, вместо нее ввернул другую, специально им подготовленную. Теперь, когда кто-нибудь (то есть, разумеется, та мать-одиночка, которая живет в этой квартире, больше некому) вернется домой и включит свет в прихожей, произойдет короткое замыкание и взорвется кухонный газ, который к тому времени заполнит квартиру.

При этом взрыве погибнут и Иван, и эта самая мать-одиночка. Но паспорт Ивана уцелеет, и его найдет полиция, которая приедет на место взрыва. То-то они обрадуются, обнаружив человека, которого давно разыскивают по обвинению в убийстве!

А то, что погибнет женщина, – это хорошо: не будет лишнего свидетеля, который мог бы запутать дело своими показаниями. Да и все равно ее нужно было убрать – слишком много знает, крутится вокруг, мешает…

Киллер еще раз огляделся, убедился, что все подготовлено в лучшем виде, протер шкафчик со счетчиком и дверную ручку и вышел из квартиры. На лестничной площадке снял резиновые перчатки и покинул дом, прихрамывая, неторопливой походкой, соответствующей его возрасту и внешнему виду: сутулый пенсионер, замотанный безденежной и унылой жизнью.

Выйдя из подъезда, киллер повернул в переулок, куда выходили окна Юлиной квартиры. Там, в этом переулке, стоял шестиэтажный жилой дом. Подъезд этого дома был оснащен домофоном. Киллер нажал одну за другой несколько кнопок, наконец ему ответил заспанный и недовольный мужской голос:

– Чего надо?

– Откройте дверь. Я заказное письмо принес.

– Какое еще письмо? – недовольно проворчал мужчина. – Ничего не знаю!

– Ну ладно, тогда я его обратно отнесу, сами придете получать. Только вы учтите, мы сегодня до трех работаем, а завтра у нас нерабочий день…