Звезда Чёрного Дракона

– Я не могу оставить тебя, – прошептал он, отстранившись, но не выпуская Этель из объятий. – Для меня это будто пытка. Я искал тебя, моя Этери. Ты не представляешь, как я скучал. Специально пошел во дворец, чтобы встретить тебя тут. В моей голове и мысли не было о том, кем ты действительно могла быть. А когда узнал от Белль о том, что моя Этери – принцесса, едва не сошел с ума. Скупал газеты и журналы, искал твои фотокарточки… Не понимал, как раньше не догадался. Не узнал…

– Но теперь знаешь. – Этель привстала на носочки, чтобы потереться носом о его щеку. – Я не хочу тебя отпускать. Понял? И пусть люди говорят, что угодно, я тебя не оставлю. Такова моя воля.

– Полагаю, я должен подчиниться?

– Именно так.

– Если вы хотите этого, ваше высочество… Я не против. – Его глаза блеснули, и Том поцеловал Этель в шею, застав ее щеки покрыться румянцем. – Но все же. Я – низкородный. Не пара для самой принцессы.

– А вот это говорить тебе я запрещаю, – рассердилась принцесса. – Эти слова обижают меня. Будто на место ставят. Но ведь я полюбила не твои титулы, Том. Не твой кошелек. Я полюбила тебя. И я хочу, чтобы ты знал это и ценил. Знаю, что дворцовые правила и этикет усложнят нам жизнь. Люди будут шептаться. Отец будет недоволен, хоть и сам разрешил это общение. А мама… Мама, должно быть, с ума сойдет вовсе. Но это мой выбор. И твой выбор. Разве нам не должно быть плевать на остальных. Ведь мы не делаем ничего плохого. Мы просто любим. Когда любовь стала преступлением?

– Тебе нравится идти против правил, – слабо улыбнулся Том и дотронулся до ее волос – все еще несмело, будто боясь, что действительно совершает преступление.

– И что? Это делает меня хуже? – с вызовом спросил Этель.

– Нет, Этери, вовсе нет, – покачал головой Том.

– Не называй меня этим именем, – попросила принцесса. – Оно не мое, чужое. Для тебя я Этель. И когда мы наедине, всегда называй меня по имени.

– Это приказ? – поднял он бровь.

– Это просьба…

– Хорошо. – С этими словами Том поцеловал ее в висок. В его глазах впервые за долгое время появилось спокойствие.

Они сидели на лазурном диванчике перед окнами и смотрели на далекие огни столицы – Небесный дворец отлетел к лесам. Изредка целовались и разговаривали, просто наслаждаясь присутствием друг друга.

– Как Белль добилась разрешения его величества? – спросил Том, гладя Этель по волосам.

– Не знаю, – ответила она. – Правда. Для меня это что-то невероятное. Твоя сестра вообще удивительная. Вроде бы милая, а с огоньком.

– Моя сестра… Я был так на нее зол, когда на свадьбе брата услышал их разговор с принцем. Обиделся, как ребенок, – вздохнул Том с сожалением. – Нужно найти ее и попросить прощения, когда она вернется. – Ей тяжело сейчас.

– То, что произошло на ее свадьбе, – ужасно. Как такое могло произойти?.. – сама у себя спросила Этель. – В такой день потеряла близкую подругу. И ей пришлось вести себя так, словно ничего не произошло. Я восхищаюсь твоей сестрой. Правда. Только не говори ей, ладно?

Том кивнул в ответ.

– Знаешь, на нашей свадьбе никого не будет, – вдруг сказала принцесса. – Ты, я и жрец.

– А ты уже думаешь о нашей свадьбе? – удивленно спросил Том.

– Я мыслю стратегически. Наперед.

С этими словами Этель снова поцеловала его со всей той нежностью, на которую только была способна.

Глава 61

Несколько дней я провела на море. И поняла одну важную вещь – боль сильнее страха. Когда ты плачешь по кому-то, то он отступает. Потому что боль от утраты – это свет, а страх перед чем-то, пусть даже перед собственной смертью – это тьма.

Когда говорят, что свет побеждает тьму, кажется, будто бы это банальное утверждение, старое, как сам мир. Но только когда пропускаешь это через себя, понимаешь, насколько важны эти простые слова.

Боль сильнее страха.

Свет победит тьму.

Ночь не может быть вечной – вечна лишь та искра внутри, которая незримо горит в каждом из нас. И память – память тоже вечная.

Я побывала на похоронах Элли в ее родном городке в восточной провинции – прибыла вместе с Дэйрил, чтобы проводить ее. Она привезла некоторые вещи Элли, чтобы отдать их родителям, и ее мать повторяла все время: «Это все академия проклятущая виновата. Моя дочь должна была остаться здесь, дома, выходить замуж и детей рожать, а не учиться магическим наукам!»

А я не могла сказать убитой горем женщине, что это я виновата, а не академия магии.

Эта вина угнетала меня, и единственное, чем я могла себя утешить – так же, как Элли пожертвовала собой ради меня, я пожертвую собой перед другими, в том числе, и перед ее семьей.

– Она злиться на нас? – спросила Дэйрил после того, как мы шли по полю в окружении моей охраны, а где-то вдалеке за нами буквально охотились газетчики, прознавшие о том, что произошло на Свадебном балу. Они, словно бесстрашные, не оставляли меня в покое. Им нужны были сенсации, и я не слишком мешала им – пусть лучше охотятся на меня, чем начнут активно интересоваться делами на севере империи.

– Надеюсь, что нет, – хмуро ответила я.

– Я увела у нее парня, – шмыгнула носом Дэйрил. При посторонних я была словно высечена из камня – не плакала, даже если тяжело. Ведь теперь я не просто невеста принца, я – его жена. Не пристало показывать свои слезы подданым. Они не должны видеть мою слабость. А подруга плакала все время.

– Тогда я убила ее.

– Не говори так! – испуганно воскликнула подруга.

– И ты тогда так не говори. Хорошо?

– Хорошо.

– Ты выйдешь замуж за Арта? – спросила я.

– Да, в конце лета, – тихо ответила Дэйрил.

– Твои родные дали согласие? – Я помнила, что они хотели отдать дочь за богатого мужчину. – Если нет, я пришлю им письмо. Скажу, что это мой указ. Они не посмеют ослушаться.

– Мама согласна, отец колеблется, – призналась подруга и вздохнула: – Но, думаю, тебя он не ослушается.

– Разумеется, – грустно рассмеялась Дэйрил. – Что бы я без тебя делала, Белль?

Этот вопрос я оставила без ответа – не знала, что можно было сказать. И мы просто молча пошли дальше, а ветер дул в наши спины и трепал волосы.

Я вернулась к Даррелу – не во дворец, а все в тот же дом на берегу моря, и еще пара дней мне потребовалось, чтобы восстановится. Удивительно, но я перестала слышать тьму – она все так же жила во мне, была частью меня, но я будто смогла ее погасить. Усмирить по-настоящему. Я могла управлять ею – кажется, еще лучше, чем раньше. Но перестала слушать, будто стала сильнее, чем она. Когда я говорила об этом с Даррелом, он считал, что я просто окончательно научилась контролировать в себе магию Черного дракона. Не она брала вверх надо мной, а я – над ней. По его словам, это был показатель моего внутреннего роста.