Звезда эстрады

— Давай! Пошла! — махнул рукой Лева.

Неужели их уже объявили?! Лёка даже не слышала... Следовательно, она заодно и оглохла... А если вдруг еще вдобавок и онемела?!

На несгибающихся ногах (хорошо, что их не видно под длинным платьем) Лёка вышла на эстраду. И остановилась с краю.

— Дура! Двигай в центр! — зашипел Лева.

И кивнул музыкантам.

Лёка медленно двинулась вперед под знакомую мелодию, зажав в ледяных пальцах микрофон. И запела...

Сделала она все автоматически, уже ни о чем не думая. Думать она тоже не могла. Да и зачем ей сейчас думать? Ее дело — петь...

Иногда краешком глаза Лёка ловила подбадривающие одобрительные взгляды музыкантов. В зал старалась не смотреть.

И с трудом вспоминала все, что говорил ей Лева на репетициях, все его замечания и крики, все реплики в ее адрес других «маятничков»... Надо постараться выполнить их пожелания, сделать все так, как они говорили и учили, как требовали... Иначе они ее вышибут вон сразу же после концерта... Куда тогда она денется, куда пойдет?..

Вначале, начав репетировать с ансамблем, Лёка побаивалась, что музыканты начнут к ней приставать, осыпая непристойными предложениями. А попробуй откажи тому же Левке! В жизни не простит и не перенесет отказа! Но пока все обходилось. Очевидно, Лёка оказалась, на свое счастье, не во вкусе «маятничков»... И они давно пристрастились к хорошо развитым, видным формам — все напоказ... Берешь в руки — имаешь вещь...

Как закончилась песня, Лёка даже не заметила. Только уронила руки вдоль тела... И зал вдруг взорвался аплодисментами...

Лёка стояла в недоумении — истукан истуканом! — и в замешательстве изумленно слушала их. Ударник Михаил приветственно помахал ей руками, сложив их над головой. Лев снизошел до улыбки.

Лёка ни на что не реагировала и очнулась, лишь когда Лева вновь зашипел ей:

— Пой! Пой снова, дура...

И Лёка опять запела...

Ее не отпускали долго. Это единственное, что она хорошо запомнила...

Собиралась заехать Вика, но что-то опаздывала.

После скучных развлекалочек, натужных острот и бессмысленных песен великих мастеров российской эстрады, разгулявшихся по всем каналам ТВ, Лёка устало зевнула, посмотрела на часы и решила позвонить Кириллу.

Мобильник был отключен. Дома к телефону тоже никто не подошел. Молчала и мастерская. И Лёка задумалась, в удивлении вздернув тонкие бровки-колоски. Что-то случилось?..

Когда должна улететь Галя? Или резвый Кир уже приобщился к новому дамскому обществу?.. Так быстро?.. Не может быть... А почему, собственно, не может?.. Ведь Галина не случайно всегда ревновала его так яростно и отчаянно...

Женские мысли и догадки повторялись с неизбежной выразительностью.

Мобильник нахально твердил о недоступности абонента. Окончательно озверев, Лёка вновь набрала домашний номер Дольниковых.

На этот раз трубку сняла Галя и даже не удивилась, а, кажется, обрадовалась Лёкиному звонку и очень дружелюбно и охотно объяснила, что они улетают завтра на рассвете, а Кирилл до сих пор на работе. Пашет ради пользы дела и успехов российского искусства. Лёка изумилась:

— Как на работе?

— А вот так! — с наигранной веселостью отозвалась Галина. — Ему тяжело нас видеть. И провожать нас он едет только в силу необходимости.

Лёка помолчала.

— А я вас поздравляю с успехом! — вдруг заявила Галя. — Слышала о вас по радио. И оставляю на вас своего мужа! Пусть он останется с вами навсегда!

— Пусть! — помрачнев, отозвалась Лёка. — Ничего не имею против...

Галин беспорядочный муж... На редкость дикий и противоестественный расклад событий... Снова очнулись не дремлющие в тревоге бессонные подозрения.

— Спасибо!.. — пробормотала Лёка. — Я вам желаю всего самого доброго!

— Он в этом деле вроде ржавым никогда не был!.. — продолжала постепенно заводившаяся Галина. — Не успеешь оглянуться, опять сподобился... Гондон штопаный!.. Непотопляемый... Все ждала, когда он взрослым станет... Да никогда! Разве можно то, чего нельзя?!

Можно, подумала Лёка. Еще как можно...

— Извините... — пробормотала она. — Я слишком не вовремя...

Лёка положила трубку и побродила по комнате. Как ухайдакала Кирилла жизнь... Укатали сивку крутые горки...

Ее первый успех очень неудачно совпал с отъездом Галины и Наташки. И Кирилл потерял всякий контроль над собой.

Не в силах выловить его по телефону, Лёка рванулась к нему на работу. Прямо в театр, где не была никогда.

Но вход ей заслонил мощной юной грудью охранник, напуганный взрывами. Лёкины проблемы его не волновали. Его поставили часовым у дверей, и свое дело он знал туго, а исполнял тупо. Впрочем, выполнение должностных обязанностей на разум не сильно рассчитано и часто требует именно откровенной бездумности. Иначе ничего не получится.

Объяснения быстро зашли в темный душный тупик. Лёка стала там задыхаться, психанула от недостатка кислорода и обилия дурости, взвинтилась до резкости и перешла к другим интонациям.

— Представь себе, я не террористка-смертница! И за мою поимку тебе награды не дождаться, не надейся! — вспылила она, гневно выпятив нижнюю губу. — Если не веришь, можешь осмотреть мою сумку и обыскать меня! Пожалуйста, я готова все с себя снять, даже бельишко, мне для тебя ничего не жалко!

И она с готовностью выбросила содержимое сумки на стол и расстегнула жакетик. На стол посыпались тушь, помада и записная книжка. Во взгляде охранника затеплился живой интерес. Его пламя горело ровно и спокойно, наполняя своим теплом длинный коридор.

— Ну, так что? — продолжала провоцировать секьюрити Лёка. — Тебе мой вариант годится? Раздеваться дальше?

Ему предложение явно подходило, но готовящуюся процедуру обыска случайно неосмотрительно разрушил сам Дольников, возникший рядом.