Звезда Гаада

А умный друг коварно пустил в меня ещё один аргумент:

— Я старался, чтоб угощение получилось очень вкусным.

А готовит он изумительно. Давненько я не ела домашней стряпни! Люди-то меня редко угощают. Когда принимают за целительницу. Или что ту девочку спасла…

Живот высказал своё мнение прежде, чем заговорила: он мечтательно заурчал. И мне захотелось опять посидеть на той уютной кухне, спокойно поболтать с другом и… снова взглянуть на главу чернокрылых. Я вдруг с ужасом поняла, что за время моих скитаний срок моего пребывания в этом мире существенно сократился. Может, уже этим вечером, в этот час или следующую минуту вернусь в родной мир и больше никогда не увижу Гаада! Наверное, у меня не останется ни одной даже самой маленькой вещи, связанной с ним. Вот ведь, я даже одежду получила здешнюю, попав сюда. И… и, кажется, даже тело стало чужим, из плоти этого мира? Просто как-то странно билось моё сердце, будто здоровое. Или… я переместилась сюда уже после того, как мое сердце вылечили в родном мире? Но… вряд ли я смогу что-то отсюда домой забрать. Только мои воспоминания. Или… я всё забуду? Буду считать, что этот мир и моя любовь к Гааду были всего лишь странным долгим сном. Самым ярким сном в моей жизни. Или… А, может, это просто долгий сон? А они очень редко запоминаются надолго.

Гаад… это имя опять прозвучало внутри меня, вслух не сказанное. Яркое и терпкое, горько-сладкое, как аромат цветущей пижмы. Снова вспомнилось это лицо с острым «треугольным» подбородком, его серьёзные карие глаза навроде азиатских, насмешливая улыбка. И мне вдруг отчаянно захотелось его снова увидеть, хотя бы на миг! А вдруг я уже скоро вернусь назад? В мой мир, куда люди и хранители этого мира попасть не могут. Так он говорил. И я ему почему-то поверила. Я ему слишком много верила. Почему-то.

Торопливо сказала:

— Пойдём!

И уже собиралась переместиться, как поймала странный взгляд хранителя. И почувствовала его смятение. Друг очень хотел что-то сказать, но не решался. Подошла к нему, хлопнула по плечу. Он вздрогнул.

— В чём дело, Карст?

Тот долго колебался, потом порывисто сжал мою ладонь:

— Не знаю, имею ли я право тебя просить об этом, но… в эти дни…

Ласково улыбнулась, потом вопросительно подняла брови.

— Могу ли я попросить тебя о маленькой услуге? — его щёки покраснели, — У тебя точно получится, а я… я… Тебе это ничего не будет стоить, но…

Хм, а ведь я ему нравлюсь! О чём же он хочет попросить?

— Видишь ли… я… мне… ты… Тайаелл… в общем, я… мне… — друг волновался и не мог договорить.

Бедолага, как он терзается!

Дружелюбно уточнила:

— Ты в меня влюблён?

Часть 4.14

Карст покраснел как помидор: от щёк до шеи и кончиков ушей, подтверждая мою догадку. Но торопливо выдохнул:

— Помоги мне уговорить Тайаелла!

Всё-таки, решимости у Тая и Гаада больше, чем у Карста. Те меня и целовать решались и обнимать. Хотя… стоп. Карст же один раз и сам меня поцеловал, когда вырвал из рук Блага! Ага, и после этого будет утверждать, что в меня не влюблён?! Вот просто традиция, мол, такая: пойти спасать девушку ни с того ни с сего, потом спасти, потом поцеловать в губы, а потом, разумеется, отрицать, что был в неё влюблён! Угу, и просто проходил мимо, ага. Спас случайно. Блин, вот так я и поверила!

Но, впрочем, этот парень не стал пользоваться нашим внезапным непониманием. И пытаться соврать, что, мол, Гаад поверил Сэю или будто Гаад просто меня использовал, с самого начала, не стал. Попросил его Гаад меня позвать на обед — и пришёл меня позвать. И вот ведь, едой заманивал, а до того напомнил, что я у них не вечно буду, вдруг захочу так с Гаадом помириться, разлуки испугавшись. Он… он милый. Страшно милый. И очень добрый. Кто-то мог воспользоваться этим непониманием, устроенным Сэем. Тем более, что шанс нас рассорить и пытаться вмазаться ко мне в доверие был большой.

Более того, Карст даже попытался улучшить и жизнь Тайаеллу, с которым вроде и не дружил даже:

— Он меня слушать не хочет, а на твою просьбу должен отозваться!

Ты добрый, Карст. Очень милый и добрый! Заботишься о других прежде себя. И здорово, что ты смог стать краснокрылым. Так ты стал выше чернокрылых, которые начали травить тебя за белые крылья. И выше белокрылых, которые, естественно, сочли тебя предателем и большим мерзавцем. Статусом выше. Но ты лично не подчёркивал, что изначальные древнее и сильнее других хранителей, что чернокрылые и белокрылые когда-то подчинялись именно краснокрылым.

Друг шумно вздохнул и прибавил:

— Вообще, Гаад только мне поручил привести Тайаелла к нему, но вот уже восемь дней как я безуспешно пытаюсь его вытащить из Вечной страны, а всё без толку. Упёрся как баран: не пойду, да не пойду. И, мол, изначальные не обязаны подчиняться чернокрылым. А наша, мол, Старейшина, ничего ему не приказывала. Коза упрямая! Вот как будто ему хорошо, что он там сидит в одиночестве. Что толку с того, что он стал изначальным, если всех настроит против себя? — Карст робко посмотрел на меня, — Вот я и подумал… может, ты сама Тайаелла позовёшь? Как друг. Или как наша Старейшина.

Грустно протянула:

— А-а-а… вот как.

Хранитель решил, что его жутко умная хитрость удалась, так что его чувства ко мне остались незамеченными, потому быстро успокоился и утратил свой жгучий румянец. Пожалуй, он и не собирался мне признаваться в своих чувствах, а только собирался попросить помощи, вот только я всё не так поняла и застала его врасплох неожиданным вопросом.

Прости, друг, я больше ничем не могу тебя поддержать. Как и большинство девиц, ещё не разучившихся мечтать, мне хочется целоваться с любимым. Всех прочих целовать, обнимать и так далее у меня нет желания. И вообще, жизнь слишком коротка, чтобы тратить свою молодость на нелюбимых мужчин. Впрочем, в этом мире мне всякие романтические радости не светят: то я пугаюсь Гаада, то ненавижу его. А когда у меня появляется мечтательное, ласковое настроение, мой любимый сам от меня отскакивает как чёрт от ладана.

— А зачем Тай понадобился Гааду?

Карст бодро ответил:

— Тайаелл возится с территорией изначальных, а свой долг хранителя не выполняет, — друг пребывал в уверенности, что его не раскрыли, более того, он в очень сложный миг ловко поправил положение, и очень оживился.

— Столько времени?! Тай совсем не хочет ни с кем общаться, поэтому не вылезает из Вечной страны, куда могут попасть только изначальные? Или Вечная страна совсем ему не поддаётся, оттого он столько там трудится и всё без особых успехов?

— Думаю, верны оба варианта, — парень поморщился, видимо, вспомнил недавние беседы с новым изначальным.

А на мои просьбы то место сразу откликалось и очень старательно. О, Благу тоже не удалось управлять тем пространством! Наверное, Вечная страна слушалась меня потому, что я хотела спасти друга, а так же желала всем добра. Ну, хоть и ссорилась с белым Старейшиной, всё ж таки не желала его растерзать. А вот желания Блага были отнюдь не так чисты, как мои, так что это место ему не подчинилось. И с Тайаеллом тоже самое: парень загордился, что стал изначальным, что может жить там, где раньше жили прежние изначальные и только трое людей сейчас могут нарушить столь желанное им уединение. Точнее, трое хранителей. Другие краснокрылые. Уж лучше бы свои обязанности хранителя исполнял! Кстати, я уже давно голову ломаю и всё не могу понять, как же Благ попал в Вечную страну, как выбрался оттуда, что за свиток он получил? Вот только вряд ли он мне это объяснит.

Вечная страна изменилась немного. Выросло ещё с сотню-две деревьев, образовав маленькую рощу около озера. Между тонкими стволами тёк глубокий чистый ручей: он выходил из земли и впадал в озеро. Кое-где выросла трава. А большая часть территории уныло щерилась голой сухой землёй. Солнце в небе палило немилосердно.

Тай спал на земле, в одних штанах. Рубить деревья, чтобы построить дом, друг не решился: его роща и без того с трудом выдерживает жар дневного светила. Если деревьев в ней поубавится, тогда им будет трудно поддерживать друг друга: кроны у них небольшие, так что тени не много, потому и влагу они сохраняют с трудом, лишь за счёт своей сплочённости. Будто сами деревья, сам мир ему намекает: да помирись же ты с другими хранителями, идиот!