Звезда Гаада

— Благодарю за доверие, — искренняя улыбка, тёплая.

Благ пошёл влево, к домам обычных хранителей. А Кайер побрёл в другом направлении, к озеру. Вдоволь понырял, отмылся. Подсушил одежду, валяясь на песке, на спине, руки заложив под голову.

По небу плыли облака, напоминавшие перья.

«Как будто птицу ощипали какую-то, а ветер подул внезапно, сдувая часть перьев»

Кайер ухмыльнулся своим мыслям.

Пролетавший над ним голубь насрал ему на лицо. Ещё бы чуть-чуть — и прямо в рот угодил.

Хранитель резко сел, вскинул руку.

Пролетела в воздухе тонкая струя огня, сотканного из Света. И поодаль на землю шлёпнулась обжаренная тушка, воняющая остатками недогоревших перьев. Впрочем, жара вполне хватило, чтобы крохотное сердце остановилось от боли или страха. Тельце дымящееся даже не дёрнулось.

Кайер спокойно стёр птичий помёт с подбородка. Вернулся к озеру, невозмутимо умылся. И пошёл к домам, напевая:

Но что же нам подарят небеса?

Хотел бы знать наверняка, но не дано.

Возьму с собой я верного бродягу-пса.

И на охоту соберусь я засветло.

Вся жизнь — хаос из радостей и бед.

А что же люди? Как капли из реки.

Добро и зло мы. Тьма и Свет.

На плоти мира и других крюки.

А что же мы подарим небесам?

Ребячий смех, румянец нежных губ?..

А, впрочем, дым из губ, по волосам

Ушёл на небо прежде дыма дома труб…

И та девчонка с детства моего,

Мой первый друг, мой первый грех…

Обнимет ли в сини небес её хоть кто?..

Услышит ль кто её счастливый смех?..

Но что же нам подарят небеса?

Хотел бы знать наверняка, но не дано.

Возьму с собой я верного бродягу-пса.

И на охоту соберусь я засветло.

Его догнал Тайаелл, пристроился рядом.

— Что за песня? — спросил, — Я её прежде не слышал.

— Новая песня, — ответил Кайер с ухмылкой, — Придумали в какой-то южной стране. Во время всех этих неприятностей на северном материке. Или даже ещё прежде. Точно не знаю. Но песня новая.

— Понятно… — сказал худощавый хранитель задумчиво.

Они ещё сколько-то прошли. Потом прибившийся остановился и уточнил:

— Слушай, я вот не пойму. Это слово… «грех»… Что оно означает? Я его вроде прежде не слышал.

— Да, была такая идея у одного из народов. Так звали дела, которые нарушают Равновесие в своей собственной душе или в душах других. И, мол, Творец мира бдительно следит за людьми, и у кого много этих грехов — тем мстит.

Он, впрочем, успел уклониться — и помёт какого-то воробья приземлился мимо, у его сапога.

— Разлетались! — проворчал Кайер.

Но вторую птицу не убил. Покосился на спутника угрюмо.

— Мда, не повезло, — сочувственно кивнул Тайаелл, — Но ты молодец, увернулся. Слушай, но это слово… грех… Из какого оно языка? Я не могу понять. Оно не похоже на слова южного материка.

— Да что ты ко мне прицепился?! — проворчал темноволосый хранитель, — Какая мне разница, чего и где болтают люди?! Я устал и хочу жрать. Потом мне опять идти и исполнять мои обязанности хранителя.

И торопливо ушёл по направлению к кухне. Просить выделить ему хоть что-нибудь, хоть со старого обеда. Если осталось.

Но все вымотались в ближайшие дни. И он был не первый. И обед готовить ещё только начинали. Так что нашли только краюху старого хлеба, ещё с прошлой недели.

— Но он уже не очень, — смущённо сказал третий повар, — Слушай, извини, но тебе лучше подождать.

Кайер выхватил сухой хлеб у него из рук. Сухо сказал:

— Сойдёт.

Молодой мужчина сидел у озера, грыз высохший мякиш, ставший едва ли не хуже корки, спокойно зачёрпывал воды, прямо из озера, запивал. Сухарь поддавался с трудом. Но, впрочем, Кайер с ним возился совершенно спокойно.

Вот Благ, не заставший его в обеденной зале и явившийся искать, ругался сильно.

— Что ты жрёшь всякую дрянь? — ворчал Старейшина.

— Еда как еда, — Кайер задумчиво повертел в руках краюху, — И не такое приходилось жрать в молодые годы. Голод, знаешь ли, страшное дело, — он мрачно ухмыльнулся, — А, впрочем, ты ведь не знаешь. Ты в богатой семейке рос.

— Какая муха тебя сегодня укусила? — Благ пихнул его кулаком в плечо. Не сильно. Повторяя движение приятеля, — Идём, поедим как следует. Все уже собрались, кроме тебя.

Подумав, Кайер опустил старый хлеб на землю. И пошёл к домам. Через пару шагов напел:

Но что же нам подарят небеса?

Хотел бы знать наверняка, но не дано…

Замолчал внезапно и дальше шёл молча.

— Тайаелл болтает, что слышал, как ты какую-то новую песню пел. Что за песня? — пристал к нему Благ.

Кайер только вздохнул. Но промолчал.

Часть 2.9

Очнулась. И с ужасом поняла, что лежу головой на коленях у белого Старейшины. Тай задумчиво водил ладонью над моей пораненной голенью. Попыталась вырваться, но светловолосый сжал мою голову как в тисках. Сильный.

— Долго спала, — проворчал, — Но теперь силы восстановились хотя бы.

Я спала… Значит, те яркие картины — это просто сон. Странный сон. Он бы мог случиться. Или нет? Вот они там так рассуждали, что за слово «грех». Будто не знали. Вот в моём мире в религии такое было. Но было бы странно, если бы кто-то пел в их мире, мол, «мой первый грех». Тьфу, Вера, глупая ты! Это же был твой сон. Ты видела его. Ты пришла из мира, где есть такое слово, и, более того, оно много значит. Так что же удивительно, что Кайер в моём сне пел, используя его?

Хотя…

— Благ… — спросила я, робко подняв взгляд.

Старейшина хмуро посмотрел на меня.

— Что тебе?

— А среди белых хранителей когда-нибудь был такой… — поморщилась, вспоминая, — Такой мужчина… Тёмные волосы. Они вьются. Но не кудряшками, а просто волнами крупными. У него ещё шрам над бровью. Старый меховой плащ. И ещё он носит как украшенье на груди клык какого-то крупного зверя. Такой, с дыркой, через которую продет кожаный шнур?

И замерла, напряжённо выжидая ответ.