Звезда Комо
Шрифт:
— Свет Кора нёс богатство, — задумчиво продолжила я, подумав о золотой монете, которую мать Адама носила на шее. — Остаётся вопрос, какой дар ещё мог помочь новоиспечённым королевам.
— Я уже некоторое время размышляю об этом с господином Лилиенштейном, — сообщил Торин, когда мы дошли до рыночной площади. — Остаётся не так много вещей, которые можно принять в расчёт. Что ещё нужно, чтобы наверняка остаться у власти и контролировать людей?
— Хороший вопрос, — ответила я. — Я не политик. Может, популярность? Красота? Везение? Способность убеждать?
— Нам тоже пришли на ум подобные идеи, — задумчиво ответил Торин и остановился посередине рыночной
— Рассказывай, — нетерпеливо попросила я.
Торин огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
— Это история о времени сновидений аборигенов Австралии. Она говорит о том, что люди могли войти в кристаллы и увидеть образы прошлого, образы, которые в этот момент происходили очень далеко и образы будущего. Благодаря этому взгляду в будущее возникло пророчество.
— Похоже на царство грёз, может, именно это они и имели в виду, — задумчиво заметила я.
— Может быть, — ответил Торин. — Но не каждый политик — духовный странник. Может быть, именно алмаз позволял магу смотреть в прошлое, настоящее и будущее, и я не имею в виду спекуляции, которые составляют Сибиллы, когда интерпретируют настроение в царстве грёз.
— Конечно, нет. Это бы значительно превосходило то, что можно прогнозировать при помощи царства грёз, а также значительно превышало возможности Хроники Акаши. Даже идея Парэлсуса объединить все умы магов друг с другом была бы устаревшей, если бы можно было заглянуть в будущее.
— Верно, — медленно кивнул Торин. — Это был бы очень мощный предмет, которые вполне мог бы объяснить то, почему Объединённый Магический Союз смог продержаться так долго.
— Но если бы у моего деда был такой предмет, почему он тогда не знал, что ему грозит смерть? Он мог бы помешать Арпади убить себя.
— Вероятно, будущее не высечено в камне, — пожал плечами Торин. — Если ты видишь события и вмешиваешься в них, тогда будущее меняется.
— Верно, — задумчиво ответила я. — Он поймал Томаса Арпади на том, как тот хочет украсть атрибуты власти. Без Звезды Комо он, возможно, никогда бы об этом не узнал. Но в тот момент, когда дедушка вмешался в события и призвал его к ответу, он изменил будущее.
— Так всё могло бы быть при условии, что Звезда Комо обладает такими силами, — ответил Торин.
— Как тебе известно, твоя бабушка также рассказала, что Эдгар больше не хотел иметь ничего общего с этими вещами. Возможно, в определённый момент он перестал смотреть в будущее и просто хотел ещё только избавиться от алмаза. Это не всегда радостно, когда знаешь, что принесёт следующий день.
— Могу себе представить, — вздохнула я. — Значит, ты и дальше будешь продолжать заниматься этой легендой. Я могу тебе как-то помочь и поддержать?
— То, что нам нужно на данный момент — это информация. Знания господина Лилиенштейна почти неисчерпаемы. Но несмотря на то, что его фотографическая память до сих пор была нам очень полезна, ему нужен доступ к его документам.
Торин бросил взгляд на книжный магазин, в котором царила абсолютная тьма.
— Это будет трудно, — ответила я. — Вам не может помочь Парэлсус, отправив свою фиолетовую дверь? Она могла бы перенести господина Лилиенштейна
в книжный магазин, а потом вернуть обратно в Австралию.Торин задумчиво посмотрел на меня.
— Хорошая идея, — в конце концов промолвил он. — Я предложу это господину Лилиенштейну.
— Предложи, — сказала я. — И если вам нужна будет помощь в чём-то ещё, то обращайся ко мне или Адаму.
— Спасибо…
Торин уже собирался сказать что-то ещё, но вдруг замер и заворожено посмотрел в сторону «Гостинной Шёнефельде».
Я проследила за его взглядом и увидела, как из неё вышла Ширли. В одной руке она балансировала поднос полный стаканов, в другой несла две тарелки. Кажется, она нас не заметила и прошла прямо к столикам «Гостиной Шёнефельде». Ширли похудела, даже в темноте были видны тёмные круги под глазами. Её волосы всё ещё были выкрашены в чёрный цвет, и она связала их в свободный хвост, который позволял отчётливо видеть выбритые полосы.
Она улыбалась, когда подвала заказы, но я видела, что это не настоящая улыбка. Её окружала печаль, которая скорее угадывалась, чем была явной.
Я услышала только короткий шелест, и поняла, что случилось.
Когда я снова повернулась, Торин уже исчез, а надо мной в ночь удалялся тихий шелест хлопающих крыльев.
Сюрпризы
— Кстати, моя книга уже почти готова, — заметил Лоренц, заплетая последнюю прядь моих волос и закрепляя её на голове. — Я работал над ней всё лето, ну, наряду со всеми свадьбами и вечеринками в честь рождения детей. Скажу тебе, она феноменальна. В этой книге я расквитался со всей лицемерной индустрией моды. Эта книга критикует Гизеллу Верпоччи и Скару Энде. Существует настоящая мода и настоящие мнения по этому поводу, а о настоящих горячих парнях мы позаботимся на следующей неделе. Этьен организовал фотосессию. Это будет, так сказать, фотоальбом с эстетическими фотографиями и претенциозными текстами, — Лоренц тяжело вздохнул. — Потом мне нужно будет ещё раз критически проверить её, и тогда моё дитя сможет увидеть свет мира.
— Поздравляю, — сказала я, прокашлявшись, потому что у меня пересохло в горле.
Лидия быстро отреагировала, протянув мне стакан воды.
Я сделала небольшой глоток, разглядывая себя в зеркале моей маленькой ванной в Каменном переулке. Бледность было первое, что я заметила. Даже макияж Лоренца не смог её скрыть. Я выйду замуж. Сейчас. Ну, по крайней мере, через час, если до этого просто не свалюсь в обморок.
— Кстати, я ещё раз повторил семинар Брюса против аэрофобии, — рассказал Лоренц, пока убирал свои расчёски, заколки и щётки.
У меня появилось подозрение, что своей болтовнёй он пытался побороть моё волнение.
— Правда? — ответила я, чтобы показать, что я благодарна за его усилия.
— Да, Брюс уже говорил, что есть случаи, которым нужно больше времени, чтобы преодолеть свой внутренний барьер, и, кажется, что я именно такой случай.
Теперь Лоренц сложил губные помады, румяна и тушь в свой чемоданчик для макияжа.
— Почему ты хочешь летать? — рассеянно спросила я, глядя на кремовое платье длиной до колен, которое Лоренц, в конечном итоге, выбрал для меня. Оно было простого покроя, без складок, бантов или блёсток. Это могло бы быть обычное летнее платье, настолько он было простым. Но именно из-за своей простоты оно и было таким очаровательным. Конечно не таким очаровательным, как то великолепное платье, каким Лоренц хотел наградить меня вначале. Но оно соответствовало празднику, и лишь это было важно.