Звезда по имени Любовь

– Никуда… Через месяц я уже буду петь в рок-опере вместе с «патрулями».

– Ну, ладно… - он резко разжал объятия, выпуская из них Любашу, - Действительно… Сейчас это и обсуждать пока не стоит.

– Ты… ты обиделся? – Люба испугалась его неожиданной реакции.

– Нет, я не обиделся, - он взял её за руку и, подведя к стулу, усадил на него, потом присел за стол напротив, - Люба… Наверное, об этом нужно было поговорить раньше, ещё там, до отъезда… Но, раз уж так вышло, то я хочу сказать тебе сейчас…

– Что?.. – она испуганно смотрела на него, пытаясь понять, что кроется за этой внезапной сменой настроения – его обида на неё или что похуже.

– Я уже не маленький мальчик. И прекрасно понимаю, что ты согласилась поехать со мной не из пылких чувств. Всё получилось довольно спонтанно… Возможно, меня не поймёт никто из моего окружения, но, тем не менее… Я даю себе отчёт в том, что я для тебя сейчас – просто как платформа…

– Нет… - побледнев, Люба подумала, что он сейчас захочет её выгнать, - Нет, Егор… всё совсем не так…

– Подожди… - он положил кисть на её ладонь, - Послушай взрослого дядю… Тебе некуда было деваться, поэтому ты поехала со мной. Заметь, я говорю об этом без упрёка и обиды. Я знал это, и, тем не менее, я тебя позвал. Это – моя и только моя ответственность. Что же касается остального, то… ты мне, действительно, очень понравилась. Ещё тогда, в самый первый раз… ты думаешь, я не понял, что ты переспала со мной просто от обиды… Я понял это сразу… И потом, когда увидел тебя с этим парнем… я тоже всё понял. Я не следил за тобой, но вечером решил сходить в аптеку за анальгином, у меня в тот день ужасно болела голова… Ты шла впереди меня, я сразу тебя узнал. Я думаю, что это неспроста. И моя головная боль, и твой маршрут… и даже рубашка без пуговицы, которую мне подсунули в магазине.

– А я думала, что ты её нарочно оторвал… - глядя куда-то вниз, Люба улыбнулась.

– Теперь я знаю, что, если бы она была там изначально, то мне стоило оторвать её самому, - кивнув, он тоже улыбнулся ей в ответ, - теперь я это точно знаю. Люба… я не предлагаю тебе стать моей женой… на это есть свои причины, и когда-нибудь ты их узнаешь… Но я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу возвращаться домой и знать, что ты меня ждёшь. Я знаю, что ты не испытываешь ко мне никаких чувств… Но я хочу, чтобы ты была рядом. Ты можешь мне это пообещать?

– Что именно?.. – она подняла на него свой голубой взгляд.

– Что ты будешь ждать меня каждый день дома. Да, я часто уезжаю, и тебе придётся быть одной… Я понимаю, что с моей стороны глупо ожидать взаимности, во всяком случае, так быстро, и, тем не менее… Ты можешь пообещать мне, что, пока ты со мной, я могу быть уверен в тебе?

– Да… - опустив глаза, она слегка кивнула, но потом снова искренне посмотрела на него, - Да, Егор. Я обещаю.

Глава 17.

Люба никогда не была избалованным ребёнком. Отец, по сути, доброго нрава человек, и рад был уделять дочерям своё родительское внимание, но этому мешало его постоянное пребывание в состоянии алкогольного опьянения, а так же его супруга, ограждающая Веру и Любашу от навязчивых, по её собственному убеждению, и совершенно не нужных поползновений Романа Ивановича. Сама же мать была женщиной суровой, не способной к проявлению ласки и материнской нежности даже к собственным дочерям. Она искренне считала, что её детям важнее правильное питание, а так же добротная, но не дорогая одежда, о стильности и красоте которой речи никогда не шло. Она никогда не учитывала мнение дочерей при покупке нарядов и обуви, даже когда те были уже старшеклассницами. Покупать себе пусть не самые дорогие, но всё же модные вещи Любаша смогла, лишь, когда начала работать, и то, часто обманывая Тамару Васильевну – чтобы мать не пилила её за потраченные «на шмотки» деньги, Люба нарочно называла той заниженную цену, впоследствии жутко экономя на прочих расходах, так же контролируемых строгой родительницей.

Егор, с которым она теперь жила, подарками её не заваливал, но сразу перевёл на её банковскую карточку деньги – сумма не была огромной, но вполне достаточной, чтобы Люба могла спокойно передвигаться по городу, покупать разные «женские штучки и прочие мелочи», как выразился он сам. В их следующую совместную поездку по магазинам Егор снова предложил ей купить что-нибудь из вещей. Он специально привёл её в отдел женской одежды, но Любаша и в этот раз категорически отказалась от нового пуховичка.

– Почему?! – он смотрел на неё с искренним недоумением – теперь уже в обувном бутике, - Давай, купим тебе хоть что-нибудь! Смотри, какие сапожки…

– У меня есть сапоги, - при виде стеллажей с модной зимней обувью у Любаши разбежались глаза, но она мужественно покачала головой, - правда, Егор, мне ничего не нужно.

– Ну, ты хотя бы примерь, - он решил схитрить и купить ей высокие сапожки на шпильке сам, лишь узнав наверняка размер.

– Не буду, - бросив прощальный взгляд на понравившуюся пару, она потянула его к выходу за рукав куртки, - идём.

Егора искренне удивляло поведение Любаши. Он даже не знал – радоваться такой скромности девушки или нет, но решил пока ни на чём не настаивать.

Сама Люба была бы рада обновкам, но ей не хотелось вместе с вещами приобретать ещё большую финансовую зависимость от Егора – она считала, что ей и так повезло, и достаточно того, что она не отказывается от денег на мелкие расходы, которые он переводил на её карту.

Вот уже три недели, как она жила вместе с Егором в его квартире. Ей всё чаще казалось, что мужчина искренне в неё влюблён – это сквозило в каждом его слове, в каждом взгляде. Он, действительно, часто уезжал в командировки: обычно они продолжались по два-три дня, и Любу это вполне устраивало – в отличие от Егора, она не питала к нему никаких чувств, кроме обычной человеческой благодарности за то, что он помог уехать ей из опостылевшего городка и устроиться здесь, в областном мегаполисе.

– Любка, какая ты дурочка! – Вера, с которой Любаша почти ежедневно перезванивалась, узнав о том, что сестра отказывается от подарков Егора, возмущённо дышала в трубку, - Почему ты не хочешь, чтобы он купил тебе новый пуховик?!

– Потому, что не хочу, - Люба уже не раз пожалела, что искренне делилась с сестрой подробностями своей новой жизни.

– Странная ты, Люба! Другая на твоём месте шубу бы выпросила, а ты от какого-то несчастного пуховика отказываешься.

– Я и так живу у него на всём готовом.

– Ты ему готовишь? Квартиру прибираешь? Ты с ним спишь, наконец?.. – перечисляла Вера Любашины «обязанности», - Любка, да ты на него работаешь! И повар, и уборщица, и любовница…

– Ничего я не работаю, - отмахнулась Любаша, подумав о том, что по-настоящему тягостными для неё являются обязанности любовницы, хотя Егор относился к ней довольно чутко и бережно. А ещё она очень боялась, что когда-нибудь назовёт его именем Даниила…

– Как это не работаешь?! – не унималась Вера, - Ты посчитай, во сколько бы ему обошлись услуги повара и горничной, а заодно и проститутки…