Звезда предков (Приключения Чиптомаки)

– Да!
– резко вскинул копье гигант.
– Совсем забыл! Женщина просила защитить ее. Ты стал часто бить Ларимму, старик!

– Она блудит с моим учениками! Как же ее за это не бить?
– Чиптомака даже зарычал от возмущения.
– Воровка, которую я спас в джунглях после того, как ее прогнали с этих берегов, та, из-за кого все наши неприятности, и-эмма, из-за кого ты и я чуть не погибли тысячу раз, платит мне черной неблагодарностью! Негодная женщина должна быть битой. Вот я еще зубы ей повышибаю, тогда посмотрим, кто на нее позарится.

– Будь добрее, - Салакуни на ходу обнял лэпхо и прижал его голову к животу.
– Все к лучшему! Я совершал подвиги, ты складывал песни, и оба мы остались живы и здоровы, поселились в богатой земле. Без Лариммы этого бы тоже не было.

Чиптомака ничего не ответил, потому что не мог разговаривать, прижатый лицом к мускулистому телу гиганта. Когда спустя некоторое время Салакуни решил, что достаточно вразумил лэпхо и отпустил его, тот от удушья уже начал сереть. Незаметно, но со злобой сплюнув, старик поотстал и обратил наконец внимание на Гольто.

– Я слышал, ты вор?

– Да, - блеснул зубами паренек.
– Я - самый ловкий вор в Шерешене!

– В Шерешене?
– старик вспомнил этот городок на другом берегу огромного озера.
– Я бывал там. И что же, ты вор ловчее, чем Амуча, покойный муж Лариммы?

– Это которые ограбили храм Поленша?
– улыбка исчезла с лица Гольто.
– Я слышал, Ларимма живет где-то в Локио, но сам пришел сюда только вчера и сразу попался. Нет, Амуча, конечно, был ловчее меня. И еще, наверное, Викшу, слышал о таком? Говорят, они с Крушусом убили друг друга в джунглях.

– Слышал, - важно покивал лэпхо, перебирая струны.
– И-эмма, это было, когда Черная Луна взошла на груди Салакуни, когда нес он амулет страшному Очи-Лошу... Но это длинная песня, а я хотел поговорить о тебе, случайно не повешенный. Ты и теперь будешь смотреть, где бы чего украсть?

– Я у своих не краду, клянусь Асулаши!..
– начал было вор, но старик тут же ударил его по губам.

– Мы в джунглях, далеко от воды!

– Клянусь Джу-Шумом, я не краду у своих, - тут же поправился Гольто.
– А это у тебя Джу-Шум на груди нарисован, да? Здорово. Как бы мне такой же рисунок сделать?

– Это больно, и-эмма, - надул щеки Чиптомака.
– Ты не стерпишь.

– Серьги у тебя блестят, как золотые, - продолжил его собеседник.
– По две в ушах, одна в носу... На них можно купить много мяса. Нет ли у тебя что-нибудь покушать, добрый человек? Я как вышел из Шерешена, точнее выбежал, когда за мной гнались Хранители Порядка, так только вода в рот попадала.

– Вот будет привал, я срежу себе хорошую палку - тогда узнаешь, какой я добрый, - хмыкнул Чиптомака, немного польщенный.
– Эти серьги когда-то висели на той же цепочке, что и волшебный амулет, за которым мы идем. Я только немного подогнул колечки... Эх, было их больше, и-эмма, да старику все приходится покупать, даже женщин для утешения, когда негодная Ларимма, убегает с его нерадивыми учениками. И-эмма, да берегах великой Квилу для странствующего лэпхо везде готовы и кров и стол и постель. И-эмма...

– Так не ли чего покушать?
– повторил вор. Он видел, что на старике одна набедренная повязка, но к храмовникам обратиться побаивался.

– Нас покормит Салакуни, он великий охотник. И-эмма!
– хрипло взревел Чиптомака, взяв могучий, глубокий аккорд.
– О, Салакуни, мяса добытчик, и-эмма! Убивает он спира и леопарда, стукнув лбами зверей, и-эмма! Анту болотную он задушил руками, стаи птиц остроклювых прогнал, и-эмма, яйцами их накормил же друзей! Сыты были они, через болота шагая!

– Что ты так орешь?
– не понял Гольто.
– А эта штука у тебя, она дорого стоит? Звенит громко.

– Гуоль из поющего дерева шапа стоит больше, чем десять таких, как ты, - грозно начал прерванный Чиптомака, но тут же поправился: - Нет, сотня таких, как ты. И продать ты его никому не сможешь, воровская морда, потому что в Озерной стране люди глухи к музыке. И-эмма! С кем я говорю, зачем?..

Воины-храмовники помалкивали. Многолетняя служба приучила их к сдержанности, особенно в присутствии посторонних. Салакуни грозные копейщики еще могли воспринимать как кого-то равного себе, все же жрец Варнеча не раз приглашал гиганта к себе, но его спутников - никогда. Озерная страна оставалась за спинами, постепенно теряясь в джунглях, которые омывали Чамка-Ти со всех сторон, словно голубой остров в зеленом океане.

Салакуни, погруженный в свои мысли, и не помышлял о привале. Старый Чиптомака, изнежившийся в городе, быстро соскучился по отдыху, проголодался, но не мог пожаловаться раньше негодного Гольто. Воришка же, как на зло, шагал весело, во все стороны крутил головой и даже насвистывал что-то бессмысленное.

– Перестань, - потребовал Чиптомака.
– Ты ничего не смыслишь в музыке!

– Разве это музыка?..
– удивился вор.
– Я так, просто.

Он послушно перестал свистеть, и Чиптомаке стало совсем грустно. Для него, выросшего на берегах Квилу, ничего любопытного вокруг не происходило. Некоторое время отряд преследовало племя обезьян, но вонючие крикливые твари быстро отстали, не найдя, чем позабавиться. Несколько раз попадались одинокие терки, эти мелкие грызуны относились к особо ненавидящим человека обитателям джунглей, но опасны только в стае. Змеи, издалека чувствуя тяжелую поступь Салакуни, успевали отползти. Так прошел почти весь день.

– Это следы спира, и-эмма...
– пошатывающийся от усталости Чиптомака ткнул пальцем в непонятную ямку на земле.
– Ты, Гольто, небось прожил жизнь у озера, и даже живого спира не встречал, и-эмма?

– "И-эмма" - это у тебя поговорка такая?
– вор жил в далеком Шерешене и не слышал изводящих весь Локио песен старика.
– Конечно, я не видел спира. Да разве после встречи с ним живые остаются!

– Некоторые остаются, - старый лэпхо опять забренчал на гуоле: - А случилось это на дороге на далекой, на дороге от седьмого храма Поленша к болоту, на тропе с тех пор навеки окаянной, там где кровь смешалась с грязью и мокротой...

– Перестань, - взмолился Гольто.
– Можешь просто рассказать что-нибудь интересное? А то я и понять-то ничего не могу. Правда, что у спира глаза как моя голова?

– Как две!
– Чиптомака старался выровнять дыхание, чтобы вдоволь отругать негодного мальчишку, но вдруг со всего маху налетел на остановившегося Салакуни.
– Что за?!..

Один из воинов-храмовников схватил Чиптомаку и зажал ему рот. Но старик и сам понял в чем причина остановки, выпучил глаза в немом ужасе. Прямо перед отрядом, переходящим сейчас маленькую полянку, стояла исполинская фигура. Сказочный обитатель джунглей опирался на длинные руки и, немного хмурясь, разглядывал верхушки деревьев. Потом перевел маленькие, злобные глазки на людей.

– А клыки-то...
– ахнул Гольто.

– Заткнись, - прошептал один из воинов и сдавил ему руку.

Тяжело вздохнув, лесной человек стремительным движением качнулся на руках, поджав толстые, короткие лохматые ноги, и двинулся навстречу гостям. Салакуни пригнулся и выставил вперед копье, рядом встали два храмовника, еще трое, торопясь, образовали второй ряд обороны. Но не дойдя до врагов нескольких шагов, лесной человек вдруг подпрыгнул высоко вверх и зацепился руками за толстые ветви, жалобно заскрипевшие под его тяжестью. Мелькнуло поросшее густой шерстью тело, и сказочного существа не стало.