Звезда заводской многотиражки 4

Я снова метнулся в коридор и замолотил кулаком в дверь Дарьи Ивановны. Дверь скрипнула и открылась.

— Дарья Ивановна? — я заглянул в темную комнату. — Дарья Ивановна?

Молчание. Почему-то сразу понял, что комната пуста. Снова шагнул в коридор. Остановился.

И что сейчас делать? Записки не оставила. Никаких намеков на то, где она может быть, тоже нет. Тихонько лязгнул замок на другой двери. В коридор высунулась соседка. Голова с бигуди замотана платком, халат поверх ночнушки застегнут неровно на пару пуговиц.

— Чего шумишь? — недовольно проворчала она.

— Где Даша? — спросил я.

— Припадок с ней был, в больницу увезли, — сказала она и сделала движение, чтобы закрыть дверь.

— Припадок? — тупо повторил я, но метнулся к соседке и придержал дверь. Даша что, эпилептик? Она мне ничего такого не говорила... — Какой еще припадок? Куда увезли?

— Да обычный такой припадок, — соседка пожала плечами. — Стояла на кухне суп варила, потом упала и давай головой об пол биться. Пена ртом пошла.

— Даша варила суп? — удивился я.

— Ты так удивляешься, будто она не каждый вечер это делает! — соседка уперла кулак в бедро.

— Так, стоп! — я тряхнул головой. Кажется, до меня начало доходить. — Так это у Дарьи Ивановны был припадок?

— Ну да, а ты разве не про нее спрашивал? — соседка сделала большие глаза.

— Про Дашу, — сказал я. — Про девушку, которая у меня гостит.

— Ааа, — протянула соседка. — Ну как твою вертихвостку звать, я не знаю.

— Так что тут случилось-то, можно по порядку? — спросил я.

— Ну так я же и говорю! — соседка повысила голос. — Даша варила щи и упала. Корчилась страшно. А твоя эта выскочила из комнаты. Коля сбегал до автомата, скорую вызвал. Ну врачи приехали и говорят, что надо забирать. А она тогда очнулась и в эту твою вцепилась как клещ. «Никуда, говорит, без нее не поеду». Врачи говорят, что не положено, мол. А она ни в какую. Убивайте, мол, меня, но девку не отпущу. Они сначала хотели бригаду из психушки даже вызывать, но пожилой врач отговорил. Ну и уехали. Все, спи давай иди, нечего тут шум поднимать!

— Спасибо, Наталья Алексеевна! — на душе стало настолько легко, что я даже имя соседки вспомнил. — Камень с души просто.

— Ладно-ладно, камень у него, — проворчала она. — Дверь-то отпусти, мне вставать завтра в шесть, а я тут лясы с тобой точу.

Я вернулся в комнату, и только тут сообразил, что я все еще в пальто, ботинках и шапке. Может, добежать до телефона и позвонить? Узнать, куда отвезли Дарью Ивановну, а заодно и где искать Дашу? Только куда звонить-то?

Черт, все-таки как же без мобильников бывает тяжко, а! А если бы это была не коммуналка, где всем до всего есть дело, а обычная квартира?

Что тогда было делать? Сидеть в неведении и ждать у подъезда погоды?

Я почему-то вспомнил рыбье лицо девушки из регистратуры морга. То самое, с которым она разговаривала с женщиной, которая мужа своего искала.

«Она нормальная вообще?»

Теперь я даже мог женщину на том конце телефонной трубки понять. Я был в неведении каких-то четверть часа от силы, и меня чуть не перекрыло настолько, что я был готов начать мебелью швыряться. А она сколько времени сидела на иголках неведения? Сутки? Двое? Поневоле обрадуешься, когда появится хоть какая-то определенность.

Потом, правда, расстроишься, конечно...

Фух.

Как же все-таки хорошо!

Это не Игорь Дашу увез, а просто в очередной раз Дарью Ивановну перекрыло. Наверное, как в прошлый раз. А Даша... А Дашу она как раз в прошлый раз видела. Может, поэтому и вцепилась, как в единственное знакомое лицо.

Я разделся. Поставил на место табурет, разложил разбросанное, умылся и нырнул под одеяло. Интересно, она до утра вернется? Впрочем, ключ у нее есть, мы специально сделали дубликат в мастерской. Значит...

Могла бы и записку написать...

Хотя это я придираюсь...

Хорошо, что с ней все хорошо...

Думал не усну, но мысли становились все более рваными, и я медленно провалился в темноту.

Этот сон я уже видел раньше. Еще когда был ребенком. Мне было лет шесть или семь, наверное. И самым большим кошмаром в моей жизни была ядерная война. Как и у многих, наверное. Я боялся, что злые американцы однажды сбросят на нас свои ужасные бомбы, по всему прекрасному Советскому Союзу вырастут грибы взрывов, а потом радиоактивное облако накроет Новокиневск и... В том сне я видел, как на горизонте вырастает ядерный гриб. Потом его шляпка отрывается от ножки, начинает пухнуть, превращается в толстое зубастое облако, которое устремляется в мою сторону. Потом я слышу чей-то панический голос, который кричит: «Спасайтесь, облако к нам летит!» Все вокруг начинают бегать и суетиться, а я тоже пытаюсь бежать, но не могу. Почему-то руки и ноги двигаются очень медленно. На меня никто не обращает внимания, я пытаюсь кричать, но получается только шептать. Я понимаю, что сейчас все побегут в укрытие, а меня забудут, потому что я маленький и тихий.

А потом откуда-то появляется бабушка, выхватывает меня из угла, в котором я сидел и куда-то несет.

А потом мы оказываемся в маленькой комнате, вроде гостиничного номера — две кровати, зашторенное окно, какая-то тумбочка.

— Ну вот и все, мы теперь в безопасности! — говорит бабушка и раздергивает шторы.

— Это укрытие? — спрашиваю я.

— Укрытие, — говорит бабушка.

— А разве оно не должно быть под землей? — спрашиваю я.

— Не, Жанчик, не должго! — говорит бабушка. И в этот момент в окно заглядывает солнце. Ну или не солнце. Комнату заливает ярким светом, и я просыпаюсь...

Будильник оглушительно орал. Никакого солнца за окном, конечно же, не было. Были мутные зимние сумерки, по которым непонятно, день сейчас или ночь.

Даша все еще не вернулась.

Эх, жаль! Но в любом случае надо собираться на работу. Хотя дел на сегодня у меня не было. Все свои задачи я уже выполнил и сдал, а новых мне ЭсЭс так и не придумал.

Я раскачивался на стуле и смотрел как Эдик сосредоточенно долбит по клавишам печатной машинки. ЭсЭс смотрел в мою сторону неодобрительно, но не нашел пока до чего докопаться, так что мое наплевательское отношение к казенной мебели осталось без его едкого замечания. Черт его знает, может он почувствовал мое изменившееся к нему отношение, и только поэтому я удостоился от него только сухого:

— Хорошо, Мельников.

И больше ничего.

Теперь осталось выбрать момент и решить, как я хочу разыграть козырь моего знания его настоящей фамилии. Боюсь, правда, что это знание никак не поможет мне вернуть обратно Антонину Иосифовну...

— Дарья, вы опоздали! — холодно констатировал ЭсЭс еще до того как дверь полностью открылась.

— Напишу объяснительную, — огрызнулась Даша. — А потом отработаю. Что там еще надо, пол помыть, может? А то тут что-то натоптано...

— Дарья! — повысил голос ЭсЭс, и его змеиный взгляд впился в неспешно снимающую пальто Дашу. «Зашла домой, переоделась», — про себя отметил я.