Звездная дверь

Дуглас Ингрэм — или, как мне привычнее, Даг — служил здесь десятый год, был отличным офицером, честным мужиком и убеждённым законником. С ним у меня тоже никогда не случалось стычек или проблем, напротив, он всегда старался взять новичков под «крыло», объяснить местные порядки, помочь и подсказать, в случае чего. Не раз выручал. Бурчал, что девке в отделении делать нечего, но не особо навязчиво, да и то — до первого выезда на стрельбище. Я там, конечно, тоже показала экстра-класс и, можно сказать, прыгнула выше головы, но кого надо — впечатлила. Потом пальцы не разгибались и ладони синие были, но все эти мелочи остались за кадром.

Роджерс заметил меня сквозь раздвинутые жалюзи на стеклянных стенах своего кабинета-«аквариума» и призывно махнул рукой, приглашая зайти без стука. Честь, о которой я прежде и мечтать не могла…

Кривовато усмехнувшись своим мыслям, я потянула на себя застеклённую дверь, и зашла в вотчину капитана.

Машинально окинув взглядом кабинет, я тут же отметила некоторые изменения в обстановке.

Вместо массивного обшарпанного аппарата прошлого десятилетия на столе расположился новенький ярко-красный телефон очень странной конструкции — прежде я таких не видела. Выглядел он как трубка с динамиком на массивной подставке с перфорацией в том месте, где у обычного телефона располагался бы микрофон, однако номеронабирателя нигде не было. Рядом с телефоном стояла пепельница, набитая окурками — Роджерс, как и я, дотягивал до самого фильтра, но ещё и характерно тот прихватывал зубами, — и это были совсем не те сигареты, которые он курил обычно. Сильно дороже.

В угловом шкафу, где Роджерс обычно хранил не самые важные документы, в центральной нише абсолютно открыто стояла бутылка коллекционной «Метаксы», стоимостью, пожалуй, в сотню долларов, не меньше. Початая.

Мне стало даже как-то неловко за собственное десятидолларовое подношение «Харпером», но я вовремя одёрнула себя, стараясь не думать о том, что мог значить такой качественный скачок в образе жизни Роджерса.

— Как погодка? — широко ухмыльнулся Роджерс, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Иди ты, капитан…

В принципе, я понимала, что похожа сейчас не на важного детектива, а, скорее, на облезлую дворовую кошку — из-под полей «федоры» выбиваются мокрые космы, а саму шляпу, пожалуй, можно сдавать в утиль, поскольку промокла она насквозь несмотря на то, что расстояния от машины до дверей я преодолевала бегом. С плаща тоже накапало, оставив за мной цепочку пунктирных следов — дождь, презрев гравитацию, решил идти горизонтально, так что мокрой я была теперь не только сверху, но и со всех сторон. Хорошо хоть подкладка у плаща была достаточно плотной…

Присаживаться на стул для посетителей — или разносов, зависело от ситуации, — мне не хотелось. Во-первых — намочу. Во-вторых — если всё-таки сяду, то это будет значить, что я готова к диалогу, в процессе которого продолжу подмечать всякие мелкие детали… Не хочу. Я не хочу знать, кто новый «спонсор» Роджерса. Это не моё дело.

Мысленно отвесив себе затрещину, я вымученно улыбнулась — пускай и кривовато, и, водрузив на стол слегка раскисший бумажный пакет, вопросительно посмотрела на Роджерса:

— Удалось что-нибудь раскопать?

Старик, то ли сделав вид, что не заметил моего шарящего взгляда, то ли действительно не обратив на это внимание, самодовольно покряхтел, вытаскивая из-под того самого диковинного телефона бумажку и протягивая ту мне:

— Само собой, — он самодовольно хмыкнул. — Подёргал за ниточки в ФБН, предположив, что «индус» твой явно где-то с наркотой засветился…

— Криминальный расизм? — я выразительно посмотрела на него, взяв записку и мельком отметив, что на ней был только адрес.

— Но ведь я оказался прав, — Роджерс пожал плечами. — Ларсон из своей базы адресок-то и подкинул.

— Значит, наркотики… Что-нибудь ещё было?

Конечно, чего-то такого я ожидала, после найденного «штатива» в ящике стола у Сонга, но этот ублюдок совсем озверел, если принимает оплату чеками!

— Без подробностей, — старик пожал плечами, вытащив из кармана пачку сигарет.

«Ну а как же… „Филипп Моррис“», — мысленно хмыкнула я, наблюдая за тем, как он привычным жестом стукнул краешком пачки о край стола, выбив несколько сигарет. Одну взял сам, после чего протянул пачку мне. Как любезно.

Прикурив и всё-таки присев на стул, я задумчиво уставилась на листик с адресом. Клоптон. Дрянное местечко, уже лет двадцать пользующееся заслуженно дурной славой. Большая часть притонов и сомнительных подпольных заведения располагалась именно там. Почти все теневые сделки, встречи и стычки банд, трафик оружия, наркотиков и даже людей также проходил там — река Джеймс рассекала этот район на две неравные части, и была достаточно широкой и полноводной, чтобы пускать по ней незарегистрированные лодки с грузом.

— Интересно, под кем этот Чекванапутри ходит? — задумчиво почесала я большим пальцем подбородок, выпуская дым к потолку и с лёгким прищуром поглядывая на бывшего начальника.

Тот хмуро качнул головой и пожал плечами:

— Понятия не имею. Кто угодно. Он и гастролёром может быть с тем же успехом — хотя, вроде как, ошивается в Клоптоне не первый год.

— Значит, всё-таки кто-то его «крышует». Докеры? — машинально предположила я, продолжая наблюдать за Роджерсом.

— Девочка, я понятия не имею, зачем тебе этот урод понадобился, но, сдаётся мне, ты пытаешься лезть не туда, — густые брови капитана сошлись над переносицей, и из-под них он сверкал на меня грозно-упреждающим взглядом.

Увы, прошло время, когда меня этим можно было пронять. Хотя, конечно же, он прав — наркоторговцы, сутенёры, букмекеры и прочая шваль уже меня не касалась никаким боком. Всеми этими вопросами должна заниматься полиция — которая уютно устроилась в тёплых кабинетах…

Я сглотнула горький дым, поперхнулась им и закашлялась, чувствуя, как подкатывает к горлу лёгкая тошнота. Усилием воли загнав её поглубже, я снова растянула губы в усмешке и кивнула Роджерсу:

— Ты прав. Ладно, спасибо за адресок, — встав, очень старательно затушила сигарету в пепельнице, добавив к десятку окурков свой, не глядя на Роджерса. — Хорошего дня, капитан.

— Долорес… — в одном слове старик умудрился воплотить довольно комплексную гамму эмоций — предупреждение, сожаление, печаль, вину.

Я оглянулась, уже взявшись за ручку двери, и вопросительно приподняла бровь:

— Да, Роджерс?

Немолодое его лицо, в отличие от голоса, оказалось куда более скупым на выражение чувств — оно было просто хмурым.

— Будь осторожнее.

Глава 6

Удивительным образом, в дожде, серости и слякоти Клоптон не изменился почти никак. Скорее, стал более завершённым и гармоничным в своей убогости.