Звездная ночь, звездное море

Казалось, эта «песня» долетала от самой луны, освещая людей и проникая прямо в сердце.

В океане человеческой памяти у каждого есть остров без времени. Там нет ни ветра, ни дождя, ни горечи, ни ран – только радость и тепло: маленькие дети с криками играют в догонялки на детской площадке; одуванчик, подаренный мамой на закате; улыбка отца, собравшего семью утром выходного дня в машине…

Истинная сущность человека ушла давно и далеко, забыв оглянуться, а сейчас наконец может смахнуть пыль, распутать паутину и снова поприветствовать давно забытое «я».

Море времени рябит, чарующий прозрачный лунный свет скользит по поверхности воды. Время забыло про этот изолированный остров, но при этом его там очень ценят. В этом месте можно спокойно отдохнуть в компании самого себя из прошлого.

Обжигающая жидкость растекалась по всему телу, постепенно приводя меня в чувство. В забытьи душа и тело устают и слабеют. Ощущение тяжести, как будто я превратилась в камень, не давало ни думать, ни двигаться. Казалось, что даже пальцем пошевелить будет трудно, и хотелось просто крепко уснуть. Тело стремилось к этому, но душа противилась.

Глубоко внутри я чувствовала, что есть что-то очень важное, гораздо важнее, чем моя жизнь…

У Цзюйлань!

Внезапно я открыла глаза и увидела его, лежащего на полу, одной рукой поддерживающего мою голову, а другой наливающего крепкий иностранный алкоголь. Увидев его живым, я вздохнула с облегчением. Мужчина не ожидал моего пробуждения и на миг растерялся, но, казалось, быстро понял, что разбудило меня. Его глаза расширились при взгляде на меня. Я сделала несколько глотков, и он отставил бутылку.

Алкоголь действовал, и мое тело постепенно согревалось изнутри. Обморожение отменяется. Попытавшись сесть, я поняла, что не могу ничем пошевелить ниже шеи. Но что еще важнее… я была абсолютно голая!

Понимаю, зачем пришлось меня раздеть: мокрая и холодная одежда точно не поможет согреться. Если нужно быстро вернуть температуру тела в норму и избежать обморожения, важно как можно скорее снять мокрые вещи и согреть организм. Когда я подумала о том, что меня раздел Цзюйлань, моя кровь забурлила.

Я съежилась под одеялом и, надеясь на удачу, спросила:

– Меня Виолетта раздела?

Мужчина покачал головой. Я покраснела, как помидор, но обязана была выяснить:

– Это… ты?

Он кивнул.

Нам обоим было немного страшно смотреть друг на друга, и мы поспешно отвернулись Оглядевшись, я поняла, что комната выглядела знакомой. Это же… комната старика Чжоу! В прошлый раз я сидела в другом месте, поэтому сейчас не сразу узнала обстановку.

Очевидно, все уже было позади, так что я решилась предположить:

– Нас поймали?

Цзюйлань мотнул головой.

Кажется, до меня начало доходить…

– Почему ты молчишь? И который час?

На самом деле мне не нужны были ответы. Я резко отдернула одеяло и увидела, что у моего жениха все еще хвост вместо ног.

Цвет его уже не был кристально чистым, как кашмирский сапфир, а больше напоминал постаревший атлас, выгоревший на солнце. На груди и внизу живота виднелись порезы, длинный хвост покрывали царапины и синяки, из многочисленных чешуек сочилась кровь.

– Ты еще не обратился обратно в человека, почему сошел на берег? Где ты видел, чтобы дельфины и киты выходили на землю? – спросила я сердито и попыталась сесть.

Цзюйлань не издал ни звука. Одной рукой он опирался в пол, другой поддерживал меня, помогая сесть.

Его хвост был таким изящным и красивым в воде, а движения – быстрыми, но сейчас он казался громоздким и только мешал. Даже простая попытка помочь мне сесть заставляла тритона напрягать все силы, чтобы удерживать равновесие.

Я заметила, что панорамное окно, выходящее на палубу, было разбито вдребезги, а весь пол усыпан осколками. Теперь понятно, как Цзюйлань попал сюда. Только как он без ног перенес меня на корабль, как разбил окно и затащил свой длинный хвост? Ведь сейчас он ползал по полу, опираясь на руки, чтобы накрыть меня одеялом и отпоить чем-то горячительным.

Слезы вновь навернулись на глазах.

Цзюйлань указал на свой хвост и покачал головой. Я поняла, что он имел в виду: раны незначительны и уже начинают заживать.

После этого я наклонилась посмотреть на хвост. Кондиционер работал на полную мощность и выдувал в комнату сухой и теплый воздух, что было явно плохо для морского жителя. Чешуя напоминала засохшую сосновую шишку, стала сухой и деформировалась. Из-за того, что тритон ползал по полу, в нескольких местах чешуя отвалилась, обнажив плоть, что выглядело немного пугающе.

Гладя его израненное тело, я подумала о том, что боль от выдирания чешуек наверняка подобна боли при сдирании кожи с человека, и из моих глаз, словно разбитые жемчужины, прямо на хвост закапали слезы.

Возлюбленный помог мне подняться и, чтобы отвлечь мое внимание, указал на одеяло: оно готово было вот-вот упасть на пол. Вместо того чтобы придержать его, я вытянула руки и крепко обняла Цзюйланя, а он не дал моему «наряду» соскользнуть с меня. Мы оба, одинаково неспособные свободно двигаться, упали на пол, обнимая друг друга.

Слезы не останавливались, и мой жених утешал меня поцелуями, прижимаясь губами к щекам и вытирая слезу за слезой. Возможно, в его словах есть правда: долгая жизнь сделала этого мужчину сильным, никакие раны ему не страшны, тем более душевные. А вот мне было обидно за него. Цзюйлань сильный и, очевидно, не стал бы терпеть всех этих неудобств, если бы не я.

Я захныкала:

– Со мной все хорошо, вернись в море!

Тритон посмотрел в окно и с улыбкой кивнул.

Пытаясь встать, я сказала ему:

– Сейчас помогу.

Он покачал головой, и мне стала понятна его мысль: теперь ему не надо никого нести на себе, поэтому двигаться будет легче.

– И вовсе я не тяжелая! – возмутилась я.

Цзюйлань жестом попросил не смотреть на него. Понимаю: он хотел избавить меня от неловкости, когда ему придется ползти по полу и неуклюже волочить свой длинный хвост. Ну и еще из-за своей гордости.