Звездная пыль

— Павленюк? — услышала я раздраженный голос спонсора. — Если ты дома, открой подъезд. Я подвезу тебя до клиники.

Нужно было забрать мобильный, но костыли мешались. Следовало их сначала пристроить.

— Да, видно, я напрасно надеялся поговорить по-взрослому.

Поняв, что у меня проблемы, вмешалась мама. Она подобрала телефон сама и уже протянула мне, как вдруг Вит сказал:

— Открой подъезд, и давай нормально поговорим. Моя жена знает, что я был не в Азии.

Это стало спусковым крючком.

— Вам должно быть очень стыдно, молодой человек! — рявкнула мама, поднося телефон ближе к губам.

После этого она швырнула аппарат прямо на пол — мне под ноги. Дисплей моргнул, обрисовывая сеть свеженьких трещин, и погас.

— Ты что делаешь? — закричала я, отшвырнула костыли и наконец подняла телефон.

— Это ты что делаешь? Шлюха! Спишь с женатым! Вся в отца.

— Отец святой, раз терпел тебя столько лет, — выплюнула я, выпрямившись. Мама отшатнулась. — Без другой женщины он бы точно не выдержал.

С этими словами я развернулась и с гордым видом поковыляла к лифтам. Я не собиралась приезжать к матери больше никогда.

Таксист проявил чудеса выдержки, дожидаясь, пока молодая женщина на костылях выберется из его машины, но помогать не стал. Тем удивительнее было, что дверца распахнулась, и передо мной появилась крепкая мужская ладонь. Я ее сразу узнала, еще бы нет, ведь именно она направляла меня последние несколько недель.

Вылезая из машины, я боялась взглянуть на Вита. Не хотелось, чтобы он понял, насколько мне приятна его забота. И то, что он не ушел, несмотря на выходку мамы. Внутри было так много всего, что воздуху не пробиться в легкие. Жена моего спонсора знала, что он ей врал и, возможно, был с другой. Это поштануло то незыблемое, во что я верила — в то, что Вит пойдет на все ради сохранения своего брака.

— Вот ты и познакомился с моей мамой, — зачем-то выдала я, захлопывая дверь за спиной. Наверное, иначе сказала бы что-то совсем уж лишнее.

— Душевная женщина, — кивнул Вит.

И тем не менее она по-своему права. Я спала с человеком, который даже близко ничего мне не обещал, а он изменял со мной жене. Нам обоим должно быть дико стыдно.

Вот только совсем не стыдно. И хочется продолжения.

Тишина квартиры, окутавшая нас, стала очередным испытанием на прочность. Даже мои попытки реанимировать телефон не помогали. Я раз за разом пыталась вдохнуть жизнь в навсегда погасший экран, но слышала только как Вит хозяйничает на моей кухне, ставя чай. Ведь от кофе я отказалась, решив вернуться к прежнему «здоровому» стилю жизни.

— Я нашел тебе врача, — сказал Астафьев, и я отложила телефон и подняла глаза. Оказывается, мой благодетель уже корябал на найденном листке бумаги контактные данные. — Он не так хорош, как Лебрун, но с реабилитацией легко разберется. И это близко к твоему дому, не придется ехать на другой конец Москвы.

Когда успел только…

В этот момент закипела вода, и Астафьев прервался, чтобы заварить чай. Я все это время сидела на диванчике и наблюдала за его действиями. Мне хотелось потереть глаза, чтобы удостовериться: это действительно Вит, действительно на моей кухне, действительно заботится. Нашел мне врача, дождался, когда вернусь, помог…

— О тебе есть кому позаботиться? — неожиданно спросил мой спонсор.

— Что? — Показалось, будто я с высоты рухнула на грешную землю.

Значит, вот оно как на самом деле! Это не более чем прощальный подарок. Вит нашел мне врача, долг выполнил. Самое время спихнуть меня на попечение других? Спокойно! Он ничего не обещал. Не его вина, что я размечталась и размякла. Он женатый человек, который всегда ставил брак выше остального.

— Я попрошу кого-нибудь. Эда или Дэна, — не без труда нашла я голос. — В любом случае, скоро мне разрешат отбросить эти палки, и помощь не потребуется.

Вит скрестил руки на груди и уставился на меня без восторга.

— Мне придется уехать в Китай. Активизировалась сделка.

— Отлично, поезжай, — пожала я плечами, стараясь спрятать бешенство. Как вовремя активизировалась сделка! Как только жена узнала. Чушь все это, господин Астафьев. И вообще… — Слушай, тебе не обязательно мне врать. — Вот, я это сказала. Сразу дико захотелось найти на себе кнопочку отключения обиды. — Мне очень жаль, что твоя жена знает об этой лжи, но я не собираюсь портить ваш брак.

— Безмерно счастлив слышать, — отчеканил Вит. — Но, видишь ли, мы со Светой и без тебя прекрасно справляемся, так что уж будь добра постоять в сторонке.

Что?

— Слушай, — выдохнул он, догадавшись по моим круглым глазам, что свернул не туда. — Я вернусь из Китая и решу вопрос с женой, но сначала я должен знать, что мне стоит его решать.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я говорю о балете, который довел тебя до срыва.

— Постой, ты пытаешься поставить мне ультиматум? Балет или ты? Да тут даже говорить не о чем!

По вытянувшемуся лицу Вита я поняла, что сморозила что-то не то.

— Ты предлагаешь мне — лишь возможно — себя, не разведенного, ничего не обещающего, такого вот драгоценного в обмен на все, что является моей жизнью? Ты никогда не говорил, чего от меня хочешь, значу ли я для тебя хоть что-то! То есть выбор даже не ты или балет, а твой член или балет. И ты уж прости, но даже самый потрясающий секс того не стоит.

— А у нас не самый потрясающий секс?

Я вздрогнула и потупилась еще до того, как осознала, что делаю. Да, я была уверена, что никогда и ни с кем не испытаю даже малой части того, что чувствовала в объятиях Вита, но мне было мало. Без абсолютной верности и преданности друг другу даже брак превращается в пытку. А раз так, то во что выльется потрясающий секс без уважения?

— Наташа! — рявкнул Вит, заставляя меня поднять глаза. — Я понятия не имею, что будет дальше, но я не хочу от тебя отказываться.

— Тем не менее ты просишь меня отказаться уже сейчас. Нет. Это работает не так. И ты… ты просто не представляешь, как восхитительно быть на сцене. Когда огни бьют прямо на тебя, а блестки костюма разбрасывают по залу блики, когда все танцоры движутся подобно единому организму, когда эмоции бьют через край прямо в зрительный зал, и люди их чувствуют, а потом возвращают своими апплодисментами.

— Но все это быстротечно и имеет смысл, только пока ты на вершине, Наташа, — напомнил Вит. — А если нет, наступает отчаяние и страх толкает в безумие. Ты принимала наркотики.

— Можно подумать, ты не ошибался!

Я хотела вскочить, уйти, но не могла. Вырвать бы Маргарите волосы за все эти ограничения…

— Я говорю не об этом! — рявкнул Вит. — Ты хоть задумывалась, насколько быстротечна и зыбка карьера балерины? Ты получила травму — на твое место встала другая. И их целая армия — этих других. Тебя не просто заменят — забудут! Как ты с этим справишься? С пониманием, что ты отдала годы жизни и здоровья ради блесток, цветов и хлопков? Да что они вообще стоят? И где гарантии, что потом, оставшись одна, ты это выдержишь. Вот почему я об этом говорю и вот что тебе предлагаю — жить как миллионы людей по всему свету, всего лишь отказавшись от амбиций. Это нужно не мне — тебе.