Звездные женихи для матери-одиночки

При этом никто не произносит ни слова, мы двигаемся в полном молчании. Дополнительного доска придает еще и длинное белое платье, в которое я облачена — его шлейф стелется по полу, переливаясь серебром.

Вот не был бы только мой жених или муж, или мужчина — не знаю, кто мне он, в таком плачевном состоянии.

Наконец нас оставляют в помещении, отделанном как жилое. Возможно тут размещают медиков, живущих при комплексе.

— Может, вколите ему чего-нибудь? — останавливаю этим вопросом выходящую последней женщину, чувствуя себя на редкость глупо.

Та лишь замирает в полупоклоне, развернувшись ко мне лицом. Из сбивчивых объяснений успеваю только понять, что священному обряду мешать запрещено.

Ну просто замечательно! Что же мне теперь делать с полуживым мужчиной, который должен стать моим любовником, иначе что? А-р-р! Трудно поверить, что все это начиналось ради спасения моего сына, а теперь я не знаю даже, смогу ли спасти себя!

Я аккуратно приближаюсь к капсуле, в которой лежит Миллс и провожу ладонью по ее покрытой специальной защитной сеткой из электродов глади.

В этот миг мужчина неожиданно распахивает глаза. И они у Миллса… сияют. Это выглядит одновременно пугающе и очень красиво. Мне кажется, что еще мгновение и мужчина вновь обернется светом. Мне конечно же страшно это допустить и я наклоняюсь ниже. Шепчу что-то, хотя и сама уже не отдаю себе отчета в том, что именно произношу. Мне важно просто с ним говорить.

Миллс приподнимает ладонь и с силой упирается ей в разделяющую нас преграду. Я вижу как по крышке транспортировочной капсулы ползет сеть маленьких трещин, но мне не страшно. В этот самый момент я чувствую почти непреодолимую тягу к этому мужчине, мне снова хочется пойти на его свет, соединиться…

Крышка капсулы в это время продолжает разрушаться, но мелкие осколки не падают вниз и, к счастью, не ранят Миллса, они так и остаются висеть в воздухе, как будто захваченные в ловушку гравитации. Это кажется мне по-настоящему удивительным, ведь раньше мне не доводилось встречать существа, которое бы настолько хорошо умело управляться с окружающими его потоками энергии.

Тем временем Миллс опирается на борта капсулы и с видимым трудом садится в ней. Я была бы рада оказать ему помощь, но, честное слово, еще при первой встрече этот мужчина меня пугал своей «громоздкостью». Он просто огромен для меня одной и я боюсь попросту завалиться на него.

Сияющие волосы рассыпаются по его плечам. Сейчас они еще больше напоминают расплавленное золото. Я понимаю, что Доракс был прав, когда пытался оградить меня от этого мужчины много лет назад. Тогда это бы точно меня испугало. Да я и не выдержала бы наверное этой силы, но сейчас…

Миллс протягивает ладонь и я, чуть поколебавшись, прислоняться свою руку к его руке. По телу пробегает электрическая волна, смешанная с дрожью желания. Он произносит слова, не знакомые мне, но где-то в глубине моего существа я понимаю, что они значат: «Только моя».

— Нет, не только, — успеваю пискнуть я, прежде чем Миллс сгребает меня в охапку и прижимает к себе.

Не проходит и пары мгновений как я оказываюсь прижата к дну капсулы его огромным телом. Конечно же Миллс проходил цикл регенерации без ненужной в этом случае одежды, так что я могу видеть его возбуждение и с новой силой понимаю, почему Доракс прятал меня. Мне, девственнице тогда, пришлось бы несладко. Да и сейчас мой мужчина видимо смирился с тем, что должно произойти между нами потому, что мы с Миллсом вляпались в этот самый переход.

Альтерранец тянут палец к моим губам.

— Нет, ничего не говори, — слышу я, пока он свободной рукой разрывает на мне одежду.

Я лишь начинаю чаще дышать, в глубине души понимая, что Миллс всего лишь боится вновь быть отвергнутым. Он просто выглядит страшно.

— Но я должна сказать, — произношу, перебарывая неожиданно нахлынувшее желание.

Миллс останавливается и в этот момент я начинаю чувствовать себя спокойно, потому что понимаю, что, кажется, держу все под контролем.

— У меня есть ребенок и он от другого мужчины.

Мне всегда было очень страшно признаться в таком. Сейчас я замечаю как часто вздымается грудь Миллса, однако практически ничего не меняется в его напряженном внимании.

— От Доракса, — добавляю я. — Я стану твоей женой или, как это называется — половиной? Если ты пообещаешь спасти нашего сына.

— Я обещаю, — как-то очень спокойно говорит Миллс. Хотя мне всегда казалось, что такие сведения обязаны взбесить любого мужчину. — Так ты подаришь мне себя?

— Да, — выдыхаю ему в губы я.

Тогда Миллс избавляет меня от остатков платья и я с большим удовольствием чувствую его теплое и закаленное тело на себе. Альтерранец немного искрит, но его природная аура не причиняет ни малейшего вреда к моему великому изумлению. Тот ток, что проходится по моей коже ощущается не больнее щекотки.

Миллс бережно раздвигает мои бедра и единым толчком входит внутрь. Я уже достаточно намокла и готова принять его и, несмотря на размеры, проникновение ощущается как нечто естественное и желанное. Я издаю удовлетворенный стон, схватившись за плечи моего любовника. Его молитве мышцы бугрятся под кожей. Я немного приподнимаю ягодицы чтобы четче и ярче ощущать толчки.

Каждое его движение бесподобно. Миллс всегда казался мне таким страшным, но на деле стал очень нежным и бережным любовником. Я понимаю, что он чувствует меня. Как и я его. Почти каждое наше движение удивительным образом выходит согласованным. Каждый мгновение, проведенное вместе, приносит мне настоящее наслаждение.

Не знаю, как долго это длится. Секс с истинным — совсем не то, что хочется прерывать, напротив, я бы хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, но под конец я чувствую, что у меня закрываются глаза от усталости.

Наутро я просыпаюсь в той же самой постели, в которой очнулась после поездки в центр перевоспитания.

Только в этот раз рядом со мной Миллс и он лежит ко мне спиной. Огромная груда мышц, которую, кажется, просто тронуть кому другому будет опасно. Но только не мне. После того, что между нами произошло, я уверена, что этот мужчина не причинит мне никакой боли.

Тянусь к нему и легонько трогаю за плечо, в этот самый миг замечая как на моем запястье золотом сияет непонятный мне узор. Миллс мгновенно распахивает глаза и почему-то тоже смотрит на мою руку.