Звездный час Иуд
Шрифт:
– Я вас, гадов, все равно найду, на кусочки покрошу. Мое слово железное!
– Ага, – охотно согласился с ним один из задорно улыбающихся ребят, – Скоро и встретимся. Обя – за – тель -но встретимся.
Его напарник ловко подобрал выбитый ножичек и привычно завернул в носовой платочек. Главарь погрустнел. Очень уверенно пообещали ему скорую встречу. Опасения его были не напрасны. Через три года, пройдя все унижения в лагере от настоящих уголовных скотов, молодой человек глубоко осознал всю глубину своего внутреннего разложения, и нравственного падения. На волю вышел совершенно другой человек. Хочется верить, что позже борцы с тоталитаризмом его, все таки, не припишут к числу несправедливо осужденных и репрессированных.
– Спасибо за помощь. Ловко вы этих хулиганов осадили.
– Советские люди всегда
– Я вас раньше, по моему, видел…
– Так мы в одном вагоне едем. Через одно купе от вас. Решили в магазин зайти, видим, а эти к вам пристают.
Да и откуда было знать профессору, что лейтенант и старший сержант группы негласного сопровождения получили жесткий приказ, охранять объект от внешних угроз даже ценой своей жизни, но, не раскрывая свою принадлежность к органам. Обратно они уже возвращались настоящими друзьями. Живо обсуждали неожиданное приключение, которое их сблизило.
Ребята оказались с юмором, много шутили, рассказывали о своей учебе, беззлобно подтрунивали над некоторыми преподавателями. Да, студенческие годы самые лучшие…
Перед самым отправлением в купе подселились новые пассажиры. Тоже очень милые и интеллигентные люди, муж и жена. Причем, оба оказались коллегами Карповского, врачами. Общий язык нашли сразу. Незаметно на столике оказалась бутылочка хорошего коньяка. Скоро выяснилось, что женщина хорошо поет. Согласилась продемонстрировать свой талант без нарочитого кривлянья. Неожиданно быстро нашлась гитара для музицирования. Да у знакомых студентов физкультурников была. В те годы без гармошек, гитар и других музыкальных инструментов молодежь представить сложно. Мода такая была, как у нас сегодня на цифровые плееры и мобильники. С десяток аккордов старался выучить любой уважающий себя юноша. Да и перед девчонками стыдно. Пусть не романс, но частушки задорные будь добр на вечерке исполнить, продемонстрировать свои творческие способности. Вот только коньячок Степа и Леня пить отказались, сослались на спортивный режим перед соревнованиями. Так и сказали, тренер строго – настрого запретил не то, что прикасаться к бутылке, даже смотреть на нее. Эх, все – таки сознательная у нас молодежь была в те годы! И чего ее ругают лишний раз либероиды – непонятно. Так и ехали до самой столицы большой теплой и дружной компанией. Карповскому уже стало казаться, что лагерь и тюрьма – это кошмар, приснившийся во сне. Действительно, как надо мало доброму человеку на этом свете. Интересные, все понимающие собеседники, верные и надежные друзья, любимая работа, ну, и семья, естественно…
Глава пятая
Мощный паровоз Иосиф Сталин или знаменитый ИС, лениво попыхивая едва видимым дымком от сгоревшего в топке мазута, подкатил вагоны к перрону Ленинградского вокзала. Пассажиры, словно моряки после длительного океанского перехода сошли на долгожданную землю. В толчее то и дело раздавались радостные крики встречающих, обязательные лобызания со стороны женской части. Да и как обойтись без этих чмок – чмок на вокзале? Невозможно. Все – таки, есть романтика железных дорог. Есть.
Карповский тепло расстался со своими новыми знакомыми. Врачи пригласили непременно заглянуть в центральный военный госпиталь, где они работали.
Студенты Степа и Леня прямо таки взяли слово с него, посетить соревнования по самбо, где они будут выступать через неделю. Сергей Николаевич согласился. Да и эта борьба, которая в СССР приобрела потрясающую популярность, в самом деле, была весьма динамичной и зрелищной. Профессор не торопясь шел вдоль состава, по – новому всматриваясь в каждую деталь. Раньше на эти вещи внимания не обращал. А вот после тюрьмы понял, как много значат для свободного человека всяческие мелочи. Полюбовался на красавец паровоз. В самом деле, этой машиной можно было восхищаться, не по тому, что она носила имя вождя.
Советские инженеры и конструкторы в 1932 году создали настоящий шедевр.
Локомотив этого типа считался самым мощным в Европе. Выпускался крупной серией до 1942 года. На Всемирной Выставке в Париже в 1937 году модификация ИС20- 16 завоевала Гран – При. Здесь вполне можно употребить заезженный штамп – паровоз произвел фурор. Не случайно же все другие конкуренты
остались в тени. Этот паровоз с футуристическим обтекателем еще в 1937 году развивал скорость 155 километров в час. Год спустя достигли 170 километров. А в 1957 этот паровоз, до этого немало побегавший по железным дорогам страны, выдал 175. По утверждению старых машинистов, ИС не напрягаясь, мог выдать на десять километров выше.Если верить непроверенным данным, на прямых участках дорог локомотив бежал со скоростью 185 километров. В Германии и Англии для достижения рекордов строили специальные паровозы. Немцы на гоночном образце до войны преодолели рубеж в 200 километров в час. Англичан же явно задушила бородавчатая дурно пахнущая жаба. Они поднапряглись, дружно выпрыгнули из кальсон, построили аппарат, и под горку разогнали его на два километра быстрее, чем немцы. Одним словом, все как всегда. Англичане и немцы принялись мериться, у чьего паровоза труба толще, дым гуще и тендер длиннее. А в это время в СССР бегало по линиям, и таскали пассажирские составы шесть с половиной сотен серийных ИС. До войны паровозы наряду с самолетами считались показателем уровня развития техники в стране. На смену им уже готовились следующее поколения – электровозы и тепловозы. Была разработана целая программа по качественному улучшению железнодорожного полотна, что значительно повышало путевую скорость. Но, началась война…
– Товарищ, вы подозрительно долго изучаете локомотив. Позвольте поинтересоваться, с какой целью?
Сергей Николаевич вздрогнул от неожиданности. Ну, нельзя же, право слово, так витать в эмпиреях. Повернулся и замер. Перед ним стоял майор НКВД и с усмешкой смотрел на него. Профессор, естественно, тут же испытал нескрываемую радость от встречи с любимыми, до мелкой дрожи в печенках, органами. Ой, как обожает у нас народ охранителей государства! Он машинально встал по стойке смирно. Ну, надо же, до какой степени въедается в мозговые ткани рефлекс. Значит, уважает человек силу.
– Ну, что вы Сергей Николаевич, – укоризненно показал головой майор, – вы же совершенно свободный человек, а ведет себя, так будто еще в тюрьме находитесь.
– Витя!? Ну, напугал. Простите, Виктор Иванович…
– Будьте проще, товарищ профессор, и тогда весь комиссариат внутренних дел потянется к вам, как к родному, с распростертыми объятиями. А все двери кабинетов будут гостеприимно открыты настежь.
– А вот это уж лишнее. Мы, без излишней помпы обойдемся. Здоровее будем.
И они обнялись, будто не виделись много лет. Со стороны посмотреть – родственники. Родные братья. Вот она – долгожданная смычка научной интеллигенции с представителями власти. Готовый плакат для агитационной работы. Эх, жаль, наши современные отечественные правозащитники этой слезы выбивающей картины не видели. Многое потеряли.
– Не ожидал, – заулыбался профессор, – а у тебя, я вижу, все теперь в полном порядке.
– Да и у тебя тоже. Я же говорил тебе, что нас ждут изменения.
– Так понимаю, ты приложил к моему освобождению свою мозолистую руку?
– Самую малость. А чего мы стоим? У нас впереди очень много важных дел.
Машина подана, товарищ ученый.
– Так мне обязательно надо отметиться о прибытии. – Заволновался Карповский. – Об этом в тюрьме предупредили и адрес дали. Я даже в Ленинграде не задержался. Строго по времени.
– Уже отметился…
Ученый непривычно влез в легковой автомобиль. Якимов ловко, одним движением сел рядом.
– Сейчас тебя будет ждать небольшой сюрприз, – пообещал он. Сергей Николаевич не испытывал никакой неприязни к своему лагерному товарищу.
Ну, и что, форма у него. И не таких деятелей видели в тюрьме. Там, и министры, как шелковые ходили, а тут – подумаешь; ну, майор. Ну, НКВД. И генералов видели, общались. Такой же бывший ЗК. Сергей Николаевич, не отрываясь, смотрел в окно. Новые многоэтажные дома стояли на месте старых построек. В городе кипела жизни. Водитель, как понял профессор, специально устроил для него небольшую экскурсию. В глаза бросилось большое количество автомобилей. Когда выехали на Тверскую, у Карповского вообще перехватило дух. Ему показалось, что улица забита автотранспортом до предела. Автобусы, грузовики, легковушки, огромные, словно дредноуты двухэтажные троллейбусы. Вся эта железная река ревела, дымила, мчалась. По тротуарам идут пешеходы.