Звёздный огонь
Шрифт:
Пока что…
Хаген медленно шел вперед, с каждым шагом как будто погружаясь всё глубже в черную воду отчаяния и безысходности. Уж лучше им в самом деле сделать то, о чем говорил капитан – рвануть из бухты прочь, пусть даже на верную смерть, – но только не сидеть здесь, ожидая неизбежного конца. Лучше погибнуть геройски, хоть и бестолково. Чем больше он об этом думал, тем яснее понимал, что Крейн того же мнения.
А потом он краем глаза заметил девушку, сидящую на причальной тумбе лицом к воде. Её спина была совершенно прямой, длинные волосы струились водопадом, и их цвет в свете заходящего солнца делался то темно-русым, то рыжеватым, то почти черным.
– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Мара, когда он подошел и остановился
– О том, что я должен был сразу догадаться, – сказал Хаген. – Я ведь всё время чувствовал твой любопытный взгляд, с того самого момента, как сошел на причал. Ты была рядом со мной постоянно…
Теперь он воспринимал её совсем по-другому и искренне удивлялся тому, что принимал за человека существо совсем иной природы. Маленькая девочка на причале, женщина средних лет у фонтана, юная «племянница» торговца на рынке – все облики Мары пронеслись перед его внутренним взором и слились в один. Та, что сейчас наблюдала за обманчиво-безмятежным морем, была древней и юной одновременно, и пересмешник даже не знал теперь, как её называть.
– Кто ты? – спросил он, слегка робея. – Откуда ты взялась?
– Ты помнишь день, когда родился? – ответила Мара со смехом. – Или нет, не так – смог бы ты объяснить, кто ты такой, если бы с самого рождения не видел вокруг ни одного магуса или даже обычного человека? Я сущность этой груды камней и дерева, которую вы называете Каамой, я её душа, а она – моё тело. Мы связаны с того самого момента, как рыбацкий поселок на воде перестал быть поселком и осознал себя как нечто иное, нечто большее. Именно тогда я и родилась…
– И у каждого города есть… душа?
– Она имеется не у всякого человека, – сказала Мара. – Впрочем, я говорю полную ерунду…
Она обернулась, взглянула на него. Сквозь мраморную бледность лица пробивался легкий румянец, зеленые глаза сияли. Ожившая статуя, она больше не была прежней Марой и не напоминала ни одну из тех женщин, о которых он думал и вспоминал в последнее время. Трисса, Ризель, Эсме… нет, между ними не было ничего общего, да и не могло быть. «Заступница! – мысленно взмолился Хаген, не в силах оторвать взгляд от нечеловечески прекрасного лица. – Отчего она выбрала меня среди всех?..»
– Когда я увидела тебя впервые, – задумчиво проговорила душа Каамы, словно отвечая на его последний, невысказанный вопрос, – ты был словно окутан темным облаком из тоски по несбыточному, растерянности и злости на весь окружающий мир. Тебе нужна была помощь, и я решила помочь – только и всего.
– Вот как… – Он понял, что ожидал большего, гораздо большего. – И ты многим так помогаешь?
– Тем, кто нуждается, – раздалось в ответ. – Я исполняю желания, если могу.
Мара – всё-таки проще было называть её так – не стала объяснять, сама ли она придумала себе роль утешительницы и помощницы, или же это было и впрямь предопределено ещё до её… рождения? Возникновения? Хаген окончательно растерялся и уже не понимал, происходит ли непринужденная беседа с душой города на самом деле или же всего лишь снится ему. Хотя, с другой стороны, та ночь тоже напоминала сон, и всё-таки была реальна! Выходит, он желал любви – и получил её? А Лайра Арлини мечтал о власти, и именно после того, как он обосновался в Кааме, о короле Окраины заговорили по-новому, с удивлением и восхищением. Выбери он другой город, всё сложилось бы совсем иначе, и черные корабли не осаждали бы Кааму, предвещая смертельную угрозу всему живому.
– А сейчас? – спросила Мара, склонив голову набок. – О чем ты подумал только что? Тьма вернулась.
– Я подумал о смерти, – сказал Хаген. – О том, что помощи ждать неоткуда и все пути, которые некогда расходились в разные стороны, теперь слились в один.
– Я тоже погибну, если вы не сумеете их победить, – сказала девушка ровным голосом. – Мне не будет больно, я перестану быть. Их пушки разнесут стены моих домов, разрушат мосты. Мне страшно, Хаген…
– Мне
тоже.Прости, – послышалось в шелесте листвы. – Я не могла открыться тебе сразу, ты бы решил, что сходишь с ума. Прости…
«Не надо! – Он улыбался, чувствуя, как страх уходит, уступая место другому чувству. – Ты, кажется, дала мне новую жизнь, хоть она и может скоро завершиться…»
Мне страшно, – донеслось в плеске волн. – Великий шторм рядом, он ждет. Мои стены уйдут на дно, и в них будут резвиться меррские детеныши. Я не хочу умирать! Помоги нам, Хаген!
«Я хотел бы помочь…»
…и внезапно как тогда, на борту «Невесты», он прозрел, взлетел над городом и увидел Кааму целиком: её плоть – шершавый серый камень, её дыхание – аромат магнолий. Душа города стояла рядом с ним, а сердцем был тот, кто десять лет назад разглядел истинное лицо Каамы и дал ей новую жизнь.
Она была живая…
Живое… мертвое… живое…
У пристани покачивались корабли. Они были, как и их капитаны, полны решимости выполнить любой приказ Лайры, но ничего не могли поделать со своим страхом. Одна лишь «Невеста ветра» казалась спокойной, и Хаген, протянув руку, зачерпнул полную горсть её уверенности. Мысли тотчас сделались ясными и он понял, что следует делать.
Отыскать этот дом оказалось гораздо легче, чем Хагену казалось поначалу – ведь он был там всего один раз, да и то забрел случайно. Но если невидимый компас «Невесты ветра» продолжал указывать в сторону причала, то новое чувство, доселе незнакомое, вело его правильным путем, прямиком к жилищу Нэлл и её сумасшедшего брата. Город сам подсказывал, куда идти.
Мальчишки-племянники Гарона сидели на пороге. Завидев Хагена, они тотчас же сиганули в дом, и миг спустя сам хозяин вышел встречать незваного гостя. Выглядел он хуже, чем месяц назад – исхудал и осунулся, как будто после тяжелой болезни, – но сохранил всё тот же непреклонный взгляд.
– Ты не войдешь, – заявил он без лишних слов. – Иди, прислуживай этой твари…
– Погоди, Гарон! – Хаген, остановившись на безопасном расстоянии, примирительно поднял руки. – Ты даже не спросил, зачем я пришел. Быть может, я хочу признать, что ты прав, и деревянные корабли в самом деле нужны? В особенности та лодка, которую ты построил втайне от всех…
Моряк ошеломленно уставился на пересмешника.
– Откуда ты знаешь про лодку?! – спросил он, с трудом обретя дар речи. – Кто тебе сказал? Об этом никто не знает!..
«Знает город, – мог бы ответить Хаген. – Точнее, его душа». Мара рассказала ему о тайнике Гарона и о том, что бывший навигатор там прячет. Хаген слушал её очень внимательно, но всё-таки никак не мог отделаться от мысли, что выведать подобный секрет у «Невесты ветра» было бы невозможно.
– Я догадался, – сказал пересмешник. – Те рисунки, они были очень подробные. Человек, способный такое придумать, обязательно захотел бы воплотить свою задумку в жизнь! Так вот, мне нужна твоя помощь. Точнее, не мне… а всей Кааме. Что скажешь, Гарон?
Магус замер, ожидая ответа.
– Помощь, говоришь? – наконец, хрипло проговорил моряк. – Ну… заходи.
«Ты с ума сошел!» – с восхищением проговорил Лайра, когда Хаген торопливо и бессвязно рассказал о своей идее. Крейн слушал с непроницаемым лицом, молча; несколько раз за это время его взгляд делался отсутствующим – капитан как будто что-то просчитывал. «Может и получиться, – сказал он наконец. – Очень даже может». Хаген взглянул на двух навигаторов, стоявших перед ним, таких похожих и таких разных. Что должны были чувствовать они, вдруг оказавшиеся беспомощными и вынужденные во всем полагаться на оборотня и спятившего моряка? «Иди и поговори с ним! – велел Лайра. – Добейся согласия во что бы то ни стало. Я на тебя рассчитываю!»