Звездочка моя!

Никто на свете не захочет быть его любимчиком.

Теперь он кричит на нас реже, потому что мы сдали все контрольные и по большей части вместо уроков маемся дурью. Мама, конечно, ничего не понимает, выгоняя меня в школу. Как будто я что-то пропущу, если прогуляю. Но поди попробуй ей это объясни.

Мистера Робертса я слушаю краем уха. Он распинается про то, что наш класс — лучший в школе, что в следующем учебном году нас ждет настоящая учеба, разве это не замечательно. Да уж! Действительно замечательно учиться в старших классах в Байлфилде, где семиклассников опускают головой в унитаз, отбирают у них мобильный и все деньги.

Потом он говорит о празднике, посвященном окончанию шестого учебного года. Это мне тоже совсем неинтересно. Он решил устроить концерт «Байлфилд полон талантов». Как смешно. В классе тут же все завыли и заныли, особенно когда мистер Робертс сказал, что участвовать должны все. Джек Мэйерс сказал, что он не собирается выпендриваться на сцене, потому что он не придурок какой-нибудь, но мистер Робертс предложил ему вместе с другими ребятами поставить номер стритданса, и тот сразу замолчал. Все мальчики решили танцевать стритданс. Они разделились на Плоских и Быстрых, кроме дурачков Ричи и Джефа, которые объявили, что нарядятся в платья и исполнят балетную клоунаду. А Рэймонд Уоллис, который действительно танцует балет, решил исполнить акробатический номер соло. Девчонки, почти все, решили сделать танцевально-вокальные номера, то есть танцевать, но при этом еще и петь. Теперь у нас две группы девочек и все хотят петь что-нибудь из репертуара группы «Крик!».

— Так-так, может быть, разнообразим нашу программу? — спросил мистер Робертс. — Давайте придумаем что-нибудь эдакое.

— Я могу исполнить танец на шесте, мистер Робертс, — предложила Ангелина Томас.

— Нет, это уж слишком, — ответил мистер Робертс. — С шестом пока повременим, Ангелина. Может, какой-нибудь экзотический танец? Танцы с шестом нам с тобой точно не простят.

Натали, и Нэвин, и Сайма, и еще Билли-Джо о чем-то зашептались.

— А мы хотим поставить пьесу, мистер Робертс. Можно нашу собственную? — спросила наконец Натали.

— Отличная идея! — воскликнул мистер Робертс. — Только надо все хорошо сделать, прописать все сцены, отрепетировать, только лучше, если пьеса будет не дольше десяти минут. С репетициями я вам помогу, девочки. А вы, мальчики, должны как следует поставить танцевальный номер. Я спрошу у миссис Эвери, с чего вам лучше начать, попрошу подобрать вам хорошую музыку. Все должны отнестись к концерту серьезно. Мы будем выступать сначала перед всей школой, а потом перед родителями, и вы понимаете, что подготовка должна быть на высоте. Мы придумаем систему голосования. А победитель получит настоящий приз. Согласны? Так, кто еще не придумал, с чем выступать?

— Я ничего не умею, мистер Робертс, — вздохнула Ханна. — Ни петь, ни танцевать.

— Может, присоединишься к Натали и ее друзьям? Найдется и для тебя роль.

— Играть на сцене я тоже не умею, — ответила Ханна.

— А можно фокусы показать, мистер Робертс? — спросил Фаред. — Отец мне их столько раз показывал, я даже умею доставать кролика из шляпы. Почти умею.

— Прекрасная идея! Ханна, будешь помощницей Фареда? Рядом с фокусниками всегда работают очень красивые помощницы.

— Ага, Фаред, распили ее заодно пополам, — захохотала Ангелина и поймала мой взгляд. — И сделай так, чтобы Доля исчезла! Навсегда!

Я с презрением ухмыльнулась и сделала вид, что мне все равно. Ни за что на свете я не покажу этой Ангелине, что я, как и все остальные девчонки, страшно ее боюсь.

Мистер Робертс посмотрел на меня.

— Кстати, Доля, а с чем выступишь ты? — обратился он ко мне таким же фальшивым голоском, как и к Ханне Безнадежной. Наверняка принимает меня за скучную тупицу. Но мне на это наплевать.

— Наверное, ты не хочешь ни петь, ни танцевать. Как тебе предложение прочитать что-нибудь наизусть?

А, ну конечно. Стишочек. Пусть народ повеселится. Поорет мне «Вон со сцены!», закидает помидорами. Класс.

Но он же этого не поймет.

— Я помогу тебе подобрать текст. Необязательно учить большой отрывок. Ты даже можешь зачитать его вслух, если учить будет трудно. Ты очень выразительно читаешь, Доля, — серьезно сказал он. — Просто тебе не хватает немного уверенности в себе.

— Я спою, — ответила я, просто чтобы он заткнулся.

Он удивился. Я никогда не хожу на его тупые уроки музыки. Ненавижу эти скаутские гимны и отрывки из мюзиклов. Я даже рта не открываю, чтобы хотя бы изобразить пение.

— А ты знаешь какие-нибудь песни?

Что за тупой вопрос? Я знаю наизусть все записи выступлений Дэнни Килмана, от студийных до любительских, начиная с ранних песен в составе рок-группы «Опиумный мак», которая давно развалилась, до последних, шестилетней давности.

В ответ я неопределенно кивнула, но он мне не поверил:

— Какие?

Ну это же очевидно!

— Я спою песню Дэнни Килмана «Сладкая ты моя доля», — ответила я.

Кто-то хихикнул от неожиданности. Они, наверное, о Дэнни Килмане никогда не слышали. А мистер Робертс посмотрел на меня с удивлением и радостью:

— Ну конечно! Отличный выбор! Я сам большой поклонник Дэнни Килмана.

Боже.

— Слушай, хочешь, я тебе подыграю на гитаре? Там в середине такой грустный проигрыш…

Нет!

— Я как раз хотела выкинуть эту часть, — быстро ответила я. — И спою только слова. Если можно.

— Конечно. Конечно можно, — закивал он, но было видно, что расстроился.

Мне стало стыдно, но не могу же я по его милости завалить песню, написанную в мою честь, хоть я и решила сегодня утром, что Дэнни мне больше не отец.

Я ничего не рассказала маме, но она чуть не с порога увидела сорванный постер. Охнув так, будто на полу не постер, а настоящий Дэнни, она опустилась на колени и расправила бумагу, сморщившись при взгляде на рваные края. Принесла узкий скотч и аккуратно склеила постер с обратной стороны, чтобы спереди сверкающие ленты не пересекали лицо. Потом она принесла непочатую упаковку специального пластилина, поднялась на стул и снова прилепила постер на место, следя, чтобы, не дай бог, он не висел криво и нигде не сморщился. Все это время она не сказала мне ни слова, только губами шевелила. Наверное, что-то шептала Дэнни.

Выглядит она просто ужасно. У нее не было времени вымыть волосы, и они, забранные в жидкий хвостик, неаккуратно разметались по спине. Лицо у нее серо-белое, под глазами тени, словно синяки. Может, это из-за тугого хвоста, но взгляд у нее испуганный, глаза вот-вот выскочат из орбит. Когда она вскинула руки, я увидела ее острые локти и ребра, выступающие под майкой.

Я пошла на кухню, поставила чайник, поискала в пакете, который она принесла, нет ли чего поесть. Положила две большие картофелины в духовку. Сделала бутерброды с маслом, принесла их в гостиную на подносе с чаем.