Звезды Эгера

Петер остановился, за ним остальные.

Из облаков выплыл светлый серп месяца; в прозрачном сумраке фигуры людей и деревья вырисовывались черными силуэтами.

Гергей подъехал к Бодогфальви.

— Слезай! Пробирайся крадучись, ползи по-змеиному. Ползком подберись к первому дозорному. Если с ним собака и она залает — так же тихо, ползком, неслышно вернись обратно. Нет собаки — подкрадись и заколи его. Потом осмотри все вокруг. Если не видать поблизости второго караульного, заверни в листик или в лопух щепотку пороху и брось в костер. Но тут же бросайся на землю, чтобы тебя не заметили.

— А как же мой конь?

— Коня привяжи вот к этому дереву. Когда вернемся, найдешь его здесь.

— А если еще кто-нибудь будет у костра?

— Тогда внимательно оглядись, приметь, кто, где и как лежит, где турок больше всего, и мигом возвращайся.

Добрых полчаса стояли они в ивняке на берегу речки. Гергей наставлял солдат:

— Пока турки бегут — бей, руби. Но чтобы никто не отдалялся от товарищей больше чем на сто шагов, не то отрежут от своих. Как услышишь трубу, сразу же поворачивай обратно и мчись домой. А покуда трубы не слышно — гуляй, душа!

Солдаты стояли кружком, жадно ловили каждое слово.

Гергей продолжал:

— Турки напугаются и даже не подумают сопротивляться. А вы врубитесь в самую гущу и колотите их до тех пор, пока не кинутся врассыпную. Запомните раз и навсегда: конный ратник должен рубить так проворно, чтобы противник не успел отвечать. Удары должны сыпаться градом.

— Как молния блескучая, — добавил Пете.

Гергей умолк, прислушался к тому, что творится у турок.

Потом снова обернулся к солдатам и спросил:

— Где человеколов?

— Я здесь, господин лейтенант, — ответил из рядов веселый голос.

Вперед вышел рослый парень.

— Орудие у тебя?

— У меня, господин лейтенант. — Парень поднял кверху нечто вроде длинных загнутых вил.

— Умеешь с ним обращаться?

— Господин капитан научил.

— Ладно, схвати турка за шею и подомни собаку под себя. Вот было бы славно, ребята, поймать старшего офицера! Он живет обычно в самом красивом шатре. И уж наверно, спит в одном исподнем. Коли удастся, попытаемся поймать его.

Гергей снова насторожился, потом продолжал:

— Пленника надо связать, но только по рукам. Скрутите ему руки назад. А если разживемся конем, посадим пленника на коня. И тогда ты, Криштоф, и ты, коротышка, поедете один слева, другой справа от турка; привяжете поводья его коня к поводьям своих коней и отвезете пленника домой. Вздумает бежать, говорить, кричать или соскользнуть с лошади — сразу бейте его.

— А если не захватим коня? — спросил Криштоф.

— Тогда придется ему бежать рядом с вашими конями. Но вы все равно поспешайте домой, не ждите нас.

Помолчали. Ночь стояла тихая. Слышалось только жалобное жужжанье осенних насекомых в виноградниках, да иногда раздавался далекий конский топот.

— Вспыхнуло! — сказал наконец кто-то.

Все увидели, как взвилось пламя.

— Идет! — послышались вскоре тихие голоса.

И руки потянулись к поводьям.

Из тьмы кустарников вынырнула фигура Петера. Он несся стремглав.

— Дозорного заколол! — сказал он, запыхавшись. — Даже охнуть не успел, как мешок свалился. Костер горит между шатрами. Возле него сидит турок, вроде как слуга. В руке у него желтые туфли, на коленях желтая краска…

— Денщик, — улыбнувшись, промолвил Гергей. — Дальше.

— Остальные сотнями спят вповалку — кто прямо на траве, кто на одеялах слева от костра.

— Спят?

— Как медведи.

Гергей натянул ремешок шапки под подбородок.

— Ну, ребята, двинулись! Ехать по возможности врозь, в десяти шагах друг от друга. Развернемся! Когда я выстрелю, вы тоже разом палите в них и нападайте, как волки, кричите, войте, рубите — словом, как говорится: «Бей, молодец, враг не отец!»

— Орите во всю мочь, так орите, будто нас тысяча, — добавил Пете.

Бодогфальви тоже сел на коня. Отряд, развернувшись полукругом, двинулся на восток.

Пете ехал с краю. Его издали можно было признать по трем орлиным перьям на шлеме. Он ехал рысцой, равняясь на Гергея.

Теперь отряд вел Гергей.

Некоторое время он тихо трусил вдоль кустарников и вдруг пустил коня бешеным галопом.

В ночи раздался первый дикий вопль и выстрел турка. Гергей ответил выстрелом. Тут затрещали все пистолеты, и сто всадников с криком «Руби, бей окаянных!», точно адский вихрь, налетели на спящий турецкий лагерь.

Турецкий стан ожил, наполнился треском и громом. Крики турок и венгров слились в единый бушующий ураган. Спавшие внезапно проснулись, вскочили с земли, забегали, заметались и, обезумев от ужаса, давя друг друга, ринулись в проходы между шатрами.

— Вперед! Вперед! — кричал Гергей.

— Аллах! Аллах акбар! — вопили турки.

— А, черт! — крикнул кто-то пронзительно.

— Бей собаку! — ревел где-то между шатрами Гашпар Пете.

Турки вопят, кричат венгры. Падают черные фигуры, подпрыгивают, кружатся. Свистят сабли, стучат топорики, топают, фыркают кони, с треском валятся шатры, воют собаки. Земля дрожит под ногами несущихся коней.

Гергей налетает на кучку прижавшихся друг к другу басурман, рубит их, крошит, бьет по чему попало. Сабля его не дает пощады, и падают турки, валятся перед ним, как колосья пшеницы в июне, когда по ниве скачет борзая.

— Аллах! Аллах!

— Получай, пес басурман!

Все турецкие лошади пасутся в табуне. Пытаясь спастись, турки ятаганами режут путы и вскакивают на коней.

— Ребята, за мной! — кричит Гергей.

И венгры обрушиваются на всадников. Рубят, колют и людей и коней. Звенят клинки, трещат копья.

— Аллах! Аллах!

— На тебе, пес поганый! — слышны крики и удары.

Турки в ужасе прыгают на коней. На иных — даже по два. Кто может, спасается верхом. А кому не удается вскочить на коня, удирает во тьме пешком.

Но Гергей не преследует их. Он останавливается и трубит сбор.

Венгры выскакивают к нему из-за шатров.

— Турки бегут! — кричит Гергей. — Бери, ребята, все, что можно, только не выпускайте из рук уздечки коней. Вытаскивайте головни из костров и кидайте их в шатры!