Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

Когда у меня был рост сто сорок девять сантиметров и я учился в школе, то я был ниже самой маленькой девочки. Этот комплекс был, но в один момент я понял, рост это не главное. У меня нет комплекса неполноценности. Я просто понимаю такую вещь, что чем бороться со своими недостатками, лучше превратить их в свои достоинства. Я искренно считаю, что я являюсь мужчиной двадцать первого века. Я являюсь собирательным образом. Настоящие мужчины не такие красивы, и не такие уродливы, они не высокие и не маленькие, они скорее толстые, они умные, они культурные, образованные, они не лицемерные. Я считаю, что я являюсь именно таким отображением мужчины. Я мог бы заняться спортом, накачать свою фигуру, но зачем мне стараться быть похожим. Я ничего не хочу доказывать. Это свойственно телеведущим нетрадиционной ориентации. Это всё маскировки под качка, под семьянина, идеала-мужчину и т. п. На шоу-бизнесе девяносто процентов таких ребят. Это всё называется мошенничеством. Они нас пытаются ввести в заблуждение. А девочки по ним сохнут, а они часто не такие. Есть канал, который выбирает мужчин, и все женщины видят, что оказывается такие мужчины выщипывают брови себе, они ходят в солярий, занимаются в фитнес-зале, постоянно бегают, постоянно правильно питаются, говорят приятные вещи, женщинам пальто подают, руку подают, поцелуют ручку, хорошо скажут на прощание. Они видят, что есть такие люди, они не понимают, что оригинальных очень мало. А глупые женщины ведутся на внешний вид. Когда ты приходишь на канал, даже если ты трижды умён, то ты должен подчиняться. Сказано, что мужчина должен быть с подкрашенными глазками, губками, аккуратно выбрит, стильно одет, он должен следить за собой, от него должно всегда приятно пахнуть, он должен говорить всегда лицемерные вещи и т. п. А потом оказывается, что это не настоящие мужчины, то есть происходит скандал. А женщины-то были уверены, что это были настоящие мужчины. Происходит слом стереотипов, которые навязываются людям и как только этот слом происходит начинается настоящая жизнь. Надо называть всё своими именами. Как за границей. Чтобы не обманывать людей. Пусть они будут, только не надо маскироваться.

— Ваша супруга выбрала вас, благодаря каким вашим качествам?

— Как это меня супруга выбрала!.. Это я её выбрал! Женщины вообще не умеют мыслить. Они умеют только манипулировать, если ты смотришь в трезвом уме, ты понимаешь манипулируют тобой или нет. Хотя есть такое высказывание: «Самая глупая женщина, может обмануть самого умного мужчину». Моя жена ценит во мне мой мозг, человека, который найдёт выход из любой ситуации, человека, который знает что делать в жизни и как идти, плечо, на которое можно опереться. Я очень добрый, очень честный, очень порядочный. И это меня отличает от других. У меня есть кафе. У меня нет текучки. Мы все друг друга понимаем. У нас нет злых людей. Если попадались, то сами уходили. Злость — это следствие комплексов. Агрессивны люди, чувствующие свою ущербность. Я ни на кого не кидаюсь. Я не нападаю, но я хорошо защищаюсь.

(В целом, я почувствовал, что мой пациент в некоторых моментах сеанса, как бы был в диалоге со своей женой.)

— Мне, по долгу своей профессии, часто приходится анализировать фантазии и сновидения своих пациентов…

— Я скучный человек мои фантазии простые и конкретные. В Рио-де-Жанейро в белых штанах я ходил и ничего хорошего там нет. Ну, какая фантазия…я вижу, что у меня много денег, но что я с ними буду делать? Я понимаю, что больше мне работать не придётся. Я путешествую, много сплю, много читаю книг. Я езжу куда хочу, делаю то, что хочу, я свободен. С утра просыпаюсь, а полечу-ка я в Японию… на чемпионат по сумо, аж на финал. Алло! Машенька два билета в первом классе.

(Это обыкновенные фантазии личности, действительно страдающей психологической усталостью и, надеюсь, он не перерастёт в синдром хронической усталости.)

Я почувствовал, что мой бесспорно одарённый пациент, имеющий гигантский творческий потенциал, страдает из-за дефицита креативности, творческого полёта и поиска. Он окружил себя предсказуемой средой, которой сам же оперирует на психологическом автопилоте, часто говоря готовыми лингвистическими блоками, анекдотами, формулировками, шаблонами, которые без всякого труда вытаскивает из своих «файлов» мозга. Мой пациент — жертва этой предсказуемости, которую сам и организовал. Хотя это часто называется профессионализмом. И всё-таки элементы непредсказуемой психологии в моём пациенте присутствуют. Он открыт к истинному творчеству и осознаёт туфту «жизни» до отвращения. Так, что есть надежда, что возвращение его к себе состоится, и мой пациент выйдет из того амлуа и роли от которой устал, и деньги здесь, конечно, ни причём.

ТЕЛЕВЕДУЩИЙ-МОРДАЛ

Эта встреча произошла с телеведущим и звездой одной региональной телекомпании. Он попросил меня не называть своего имени.

— Сейчас я нахожусь в очень тяжёлом положении, можно сказать в кризисе. Короче, меня уволили из телекомпании, но я то ведь не представляю себя вне телевидения.

(Я узнал своего пациента. Его лицо мне знакомо, я видел его на телеэкране много лет).

— Вы не представляете свою жизнь без возможности выходить на телеэкран, в телеэфир? Ведь на телевидении есть множество других профессий, не связанных с появлением вас на телеэкране…

— Меня эти профессии как-то мало интересуют? Если б я был бы в другой профессии как это было раньше, то не было бы проблем. Там я обычно увольнялся без особых последствий.

(Я почувствовал, что мой пациент после слова «последствий» сделал опущение следующего за ним слова.)

— Последствий чему?

— Своей душе. Она у меня сейчас не на месте. Я всегда чувствовал это раньше, когда не выходил в телеэфир, но потом выходил и было на душе хорошо. Телеэфир меня заряжает.

— Вы как бы вскормлены эфиром и без него чувствуется голод. И в этом ваши страдания, не так ли?

— Да… Почему-то всегда болею, если меня лишают эфира. Как-то меня сняли с эфира и я после этого впал в такую пустоту и депрессию, что даже начал сильно пить. После пришлось отлёживаться у ваших коллег. Но почему-то меня лечили как лечат наркоманов, те же процедуры. Я что наркоман что ли? И поэтому не могу без телеэфира? Как же мне быть?

(Казалось бы на первый взгляд у моего пациента в прошлом был обыкновенный алкогольный абстинентный синдром, то есть запой. В действительности всё не так просто По-видимому, у него имеет место зависимость не только от алкоголизма).

— До работы на телевидении у вас были проблемы с алкоголем?

— В том-то и дело, что были, но телевидение меня спасло. Как я стал работать и выходить на телеэкран, меня стало меньше тянуть на алкоголь.

(Мой пациент как бы заменил один наркотик, то есть алкоголь на другой — появление на телеэкран, который вызывал в нём аналогичное опъянение. Мой пациент, по-видимому, страдает телеэфироманией. Мой опыт общения со звёздами показывает, что выходить в телеэфир — это специфическая профессия, вызывающая у некоторых их них особые переживания. Плоды её видит многомиллионная аудитория. Это у многих вызывает чувство эйфории, соизмеримое с потреблением алкоголя. Поэтому и последствия после прекращения этой работы тоже специфические.)

— Вы, судя по всему, страдаете телеэфироманией…

— Не объясняйте мне этого…

(Мой пациент сопротивляется озвучиванию истины о своём положении.)

— Хорошо, тогда сами попробуйте осознать причину своих страданий.

— Я всегда догадывался об этом, но не придавал особого внимания. Стоило мне только один раз выйти в телеэфир как появлялась страсть и тяга к нему, которую вычеркнуть из души уже было невозможно. Я даже удивлялся тому, что как-то не заслуженно, искусственно, без преодолений достигаю состояния эйфории, кайфа.

(Я почувствовал, что мой пациент после слова «кайфа» сделал опущение, не озвучив отчего кайф).

— Кайфа от чего?

— (После паузы.) От своего величия и признания. Да, да это так.

(Осознание того, что личность субъектно представлена в других, например, в близких, занимает занимает особое место в системе ценностей, наполняющих смысл жизни любого человека. То есть для всех очень важно, что о нас думают и переживают другие. Но когда это связано с представленностью личности в большой массе людей, то мозг, часто с этим не справляется и возникают неадекватные переживания о мнимом величии и влиянии на общество).

— Ну, если человек, действительно, в процессе своей творческой деятельности заслуживает величия и признания, разве от этого страдают? От этого счастливым надо быть. Вы же страдаете от телеэфира, как от наркотика. Надеюсь, вы догадываетесь почему вы страдаете?

— (Пауза). Потому, что телеэфир стал для меня наркотиком. А без наркотика наркоману тяжело.

(По злой иронии развития науки и языка, под эфиром раньше понимали вещество, обладающее действием на расстоянии. Оно могло действовать на душу, на обоняние, усыплять, вызывать эйфорию и т. п.)