Звонок другу

Венька взлетел на чердак, осторожно спустился по наклонной крыше… Минута страха, пока ноги пытались нащупать металлическую решетку, — и вот он на балконе! Балконная дверь распахнута. Он вошел в комнату, огляделся. Расстеленная постель. Рядом телефонный аппарат и трубка почему-то болтается на шнуре. Он взял ее, услышал короткие гудки, пожал плечами и положил на рычаг. С кем это она разговаривала? Видать, после разговора и сиганула в окно. Мужик, наверное, бросил! Ладно, это не его забота!

Венька шустро обшарил неприметный ящичек мебельной стенки, где Зойка, как ему было известно, хранила деньги. Значит, там могло быть и рыжье. И точно! В длинной, обшитой бархатом коробочке были обнаружены пара колец, сережки и цепочка. Золотишко быстро перекочевало в его карман. А баксов что-то не было! А ведь должны быть у Зойки сбережения, он знал, что она на круиз копила. Венька выскочил в прихожую, увидел Зойкину сумочку. В этот момент в комнате что-то грохнуло. Мужчину отбросило к двери. Он больно ударился о косяк, метнулся в комнату. Высокий сноп пламени вырвался из стоявшего в углу комнаты большущего телевизора. Огонь взвивался к потолку, удушливый дым стремительно заполнял пространство. Ничего не соображая, Венька схватил сумочку, одновременно крутанул кругляш замка. Дверь почему-то не открывалась. Не веря происходящему, он еще пару раз дернул ручку, задыхаясь в черном дыму. Дым разъедал глаза, разрывал гортань. Венька скинул рубашку, замотал голову и бросился сквозь огонь на балкон.

Глава 28 КОВРОВСКАЯ САГА

Коллегия Министерства внутренних дел подходила к концу. Министр читал по бумаге сводку о состоянии преступности, подготовленную аппаратом, делая упор на преступлениях, связанных с оборотом наркотических средств. Сидевшие рядом руководители угрозыска Москвы и Питера Вячеслав Иванович Грязнов и Виктор Петрович Гоголев тихо переговаривались, под монотонную, усыпляющую речь министра.

— У нас теперь, кроме наркотиков, других преступлений нет, — хмыкнул Грязнов.

— Естественно. Верхи заказывают музыку, низы отбивают чечетку. Вот сейчас меня полоскать начнет.

— Ну, это стало признаком хорошего тона — охаять питерских. Этим все кому не лень занимаются. От Москвы до самых до окраин.

— Ну да. Барина куснуть не смеем, так укусим его родичей.

Министр действительно заговорил о проваленной питерским угрозыском операции по перехвату партии наркотиков на ивангородской таможне.

— Мне эту операцию до конца дней вспоминать будут, — вздохнул Гоголев.

— Держись, Виктор. Собака лает, ветер носит, а караван идет. Ты свой ответ Чемберлену подготовил?

— Подготовил. План дальнейших мероприятий здесь. — Гоголев хлопнул ладонью по пластиковой папке. — Так он же все равно выступить не даст. Это у нас бранят при всех, а оправдываться я у него в кабинете буду. Вызван на завтра.

— А, так ты сегодня остаешься? Отлично! Можем в «Узбекистане» посидеть не спеша. Выйдем, я туда позвоню, чтобы столик нам организовали.

— А Турецкий в городе?

— Сан Борисыч? Здесь.

— Может, и его позовем? Давно я его не видел.

— А что ж? Идея хорошая. Ладно, помолчим, начальство тебя глазами сверлит.

Вопреки ожиданию друзей, министр, действительно сверливший Гоголева строгим, но справедливым взглядом, вдруг снизил пафосность разноса, пообещал даже некоторую поддержку питерским и вообще отказался от оргвыводов по отношению к Гоголеву и его подчиненным. А в конце выступления пожелал питерским товарищам в должной степени проявить свой без сомнения высокий профессионализм. Особенно в нынешних условиях сближения криминала и госчиновни-чества на политической и экономической основе.

— Надо же! Я эту концовку уже наизусть знаю, — бухтел Грязнов. — Кто ему выступление готовит? Таких спичрайтеров надо метлой гнать. Они же прямо блоками перекидывают текст из одной речуги в другую. Как это называется, когда источником плагиата является сам автор?

— Не знаю. Зато я знаю, чем отличается плагиат от компиляции.

— Чем?

— Отсутствием фантазии.

Грязнов хмыкнул. Коллегия наконец завершила свою работу.

В вестибюле Вячеслав Иванович связался по телефону с Турецким — следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Сколько «дел», громких и «неслышных», но всегда исключительной важности, приходилось им расследовать вместе почти за двадцать (боже, как летит время!) лет дружбы. И зачастую расследования эти были сопряжены с опасностью для жизни. И скольких друзей они уже схоронили за эти годы! Сколько их пало в борьбе роковой! Но и в живых, к счастью, осталось немало. Вот и Витька Гоголев — один из них. Тоже бывал связан с Саней Турецким общими «делами», как профессиональными, так и личными. Все трое — мужчины примерно одного поколения и, что гораздо важнее, общих взглядов на жизнь. Так что желание Гоголева, оказавшегося в первопрестольной, повидаться с Турецким было вполне естественным. А что касается Грязнова, то они с Саней почти ежедневно если и не виделись, то «слышались» по телефону, но это как раз тот случай, про который говорят: «много не бывает».

Служебный «мерседес» Грязнова домчал их до «Узбекистана» — ресторана, почитаемого московскими друзьями Гоголева за отменную кухню и возможность уединения в отдельном кабинете, который хозяин заведения всегда держал для них наготове.

Едва мужчины прошли в вышеозначенный кабинет, где их ждал уже накрытый стол, как в дверях возник Турецкий.

— А вот и Александр! — обрадовался Гоголев.

— Здорово, Витя! — Турецкий крепко пожал протянутую руку.

Мужчины придирчиво оглядели друг друга.

Турецкий, худощавый, подтянутый, выглядел значительно моложе своих сорока с серьезным хвостиком. Его ровесник Гоголев, напротив, за последние годы пополнел, что при высоком росте придавало его фигуре державную осанистость.

— Загорел! Форму держишь, просто плейбой, — чуть завистливо отметил Гоголев и похлопал Александра по плечу.

— А ты все мужаешь. Вылитый генерал! — слегка ткнув товарища в живот, съехидничал Турецкий.

— Так у нас с Вячеславом работа сидячая, вот мы и мужаем. Что за начальник без живота? А тебя ноги кормят.

— И тамбовский волк мне товарищ.

— Волк — животное полезное. Санитар леса.

— Ладно, санитары, хватит трепаться попусту, — оборвал содержательную беседу Грязнов. — Садитесь, давайте-ка по рюмке!

Они выпили и с удовольствием принялись за закуску. Разговор вертелся вокруг общих тем. Следовали расспросы о семьях, друзьях и знакомых — в общем, обычная беседа людей, давно не видевших друг друга. Постепенно перешли к только что прошедшей коллегии.

— Виктору министр кости слегка перемыл, — наябедничал Грязнов.

— Это за что же? — поинтересовался Турецкий.

— А-а, — махнул рукой Гоголев. — Надоело рассказывать, но тебе, Саня, расскажу. Если Грязнов потерпит.

— Потерплю, чего уж там. Я вообще страстотерпец, — вздохнул Вячеслав Иванович.

Под очередную рюмку Гоголев поведал Александру историю срыва операции на ивангородской таможне. Турецкий усмехнулся. Покачал головой:

— Надо же! Из-за такой случайности — вся работа псу под хвост!

— Вот именно! Ну да ладно. Мы этих наркобаронов все равно возьмем. Они ведь так и не рюхнули, что засада по их душу лежала. В ту бригаду наш человек внедрен, так что я уже знаю дату захвата. Говорить не буду, чтоб не сглазить. — Гоголев суеверно плюнул через плечо.