Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

— Зябрик… — тихонько прошептал я. Но слух у дядьки был хороший:

— Кстати, банка зябриков у меня где-то завалялась. Будешь? После баньки?

— Как говорил… э… кто-то… «После бани портки продай, но выпей».

— Да, император Латр знал толк в баньке. Ну смотри, студент, никто тебя за язык не тянул. Чтобы после бани выпил с нами!

— Есть!

— Служил? — картинно нахмурился дядька.

— Никак нет!

— Почему честь не отдаешь?

— К пустой голове руку не прикладывают!

— Знаешь, — одобрительно хмыкнул дядька, — Лихой боец из тебя может получиться, я в ЭПРОН[3]е тоже таким был. Да и в Роте потом, среди ребят, не отставал…

Непонятная Рота, явственно произнесенная с большой буквы[4], мне ничего не сказала, зато у меня, наконец, сложилось в голове картинка — моряк плюс автомат плюс акваланг — и до меня дошло, чем занимался дядька Драк в молодые годы.

Диверсанты. Подводный спецназ. Пираньи, мать их за ногу, то-то все с прозвищами… Кстати.

— Дядь Драк, Туман, Луфарь — а ты кто?

— А я — Дракон, — усмехнулся в усы дядька.

— Из-за имени?

— Из-за дракона, — Драк закатал рукав на левой руке и показал растянувшуюся на все предплечье цветную татуировку дракона навроде той, какая, по слухам, красовалась на руке императора Николая Последнего[5], - Ошибка молодости.

— Дракон, значит… — я улыбнулся. И перестал улыбаться.

— Дядь Драк, а там, в рукописи вашего Тумана… ничего такого, из разряда «Перед прочтением сжечь — после прочтения съесть», не было? Я не читал, если что?

— Да не было, конечно, Туман тоже не дурак… был.

Мигнувшую было печаль тут же разогнал вторгшийся дед Паич:

— Чего сидите?! В баню кто пойдет?

* * *

Шшшуххх!!!

Аааа!!! Данунафиг! Аааа!!! Данунафиг!!!

Не обращая внимания на ехидные смешки рассевшихся на самой верхней полке дядьки и деда, я скатился вниз с банного полка. Данунафиг! Я первый раз в жизни не мог вдохнуть воздух: открываешь рот, пытаешься сделать вдох — а воздух к тебе в легкие просто не идет. Потому что легкие сказали, что в гробу видели закачивать в себя эту венерианскую атмосферу, которую кто-то там считает воздухом, пригодным для дыхания.

— Слабовата молодежь пошла, — крякнул сверху дед Паич, — То ли дело мы в его годы…

— Ага, — поддакнул дядька Драк.

— Чего агакаешь? Сам-то еще от горшка два вершка, а туда же, к старшим приписывается.

Мужики похохотали, я тоже улыбнулся. Понятно же, что не в зло и не в обиду, просто шутят.

— Ершан, лезь на полок, парить тебя буду! — дед махнул двумя вениками, послав волну горячего воздуха. Один веник — березовый, а второй…

— Дедушка, а из чего у тебя вон тот веничек?

— Так с можжевельника же.

— Дедушка… А можно не надо?

— Не боись, Талган, подставляй бока!

ААА!!!

* * *

Распаренный, чувствующий себя так, как будто меня разобрали на части, промыли каждую косточку, каждую жилочку и собрали обратно, я вышел на крыльцо.

— Попей, Ершанчик, — Нитка протянула мне глиняную кружку.

— Что там?

— Зябрики в собственном соку. Я из банки налила и водой разбавила, на свой вкус. Попробуй, подолью чего-нибудь.

Я отхлебнул зябрикового сока, кисловато-сладкого, прохладного, освежающего. Вкусно. Прихватил зубами самого зябрика, плавающего поверху, захрустел. Остальные зябрики из банки азартно вылавливали крутящиеся тут же под ногами мальчишки-близнецы. Руками полоскаться в соке им запретили, так они гарпунили твердые и упругие зябрики вилкой. Без шансов.

Я отпил еще сока. Жить, как говорится, хорошо!

— Эй, ты!

Как всегда. Как только у тебя появится хорошее настроение — обязательно найдется тот, кто его изгадит.

У калитки, низенькой, чуть выше колена, как и здешние заборы, сделанной из нескольких горизонтальных жердей, стоял, покачиваюсь давешний Крастик. Все еще грязный, в руках то ли тряпка, то ли пиджак, по крайней мере он в одной заляпанной рубашке.

— Эй ты, иди сюда!

Уже бегу. Прям мухой метнулся.

— Краст, иди домой, ты пьяный! — сердито крикнула Нитка.

— А то мы и проводить можем, — это уже дядька Драк от бани. Я от них с дедом все же сбежал, я в вулканологи не собираюсь, мне подготовка к таким температурам без всякой надобности.

— Значит, не идешь… — злобно прошипел Краст, — Тогда я тебя отсюда…

Он качнул рукой, роняя на землю тряпку, из-под которой блеснул черным воронением…

Автомат.

Небольшой, тонкий, с перфорированным кожухом на стволе, чуть изогнутым магазином, в который Краст вцепился побелевшими пальцами, складным прикладом.

ППС.

Автомат ППС.

Который направлен стволом прямо на меня.

Время внезапно замедлилось. Я видел как от бани огромными скачками несется дядька Драк, сразу уяснивший проблему. Но не успевает, не успевает, не успевает…

Краст успеет выстрелить раньше.

И мне нельзя, нельзя, нельзя отпрыгивать в сторону. Потому что этот придурок сейчас начнет стрелять, а на линии его огня — дети и Нитка, Нитка, Нитка…

Я прыгнул вперед. Уже понимая, что не успею. Слишком далеко. До выстрела — не успею.

Не успею

Не успею

Не успе…

Палец нажал на спуск.

[1] Скамейка отличается от лавки тем (по крайней мере, в деревенской избе), что лавка приделана к полу или стенам и не двигается. Скамейка же — передвижной предмет мебели.

[2] Акваланг действительно изобрел Жак-Ив Кусто, в 1943 году. Но дыхательные аппараты для подводного плавания существовали и до него (основное отличие от акваланга — они были закрытого типа, в то время как акваланг — открытого). Впрочем, герой угадал и в этом мире акваланги были изобретены и использовались до войны.

[3] ЭПРОН — Экспедиция подводных работ особого назначения, организация в СССР, с 1923 о 1941 года занимавшаяся подводными работами, как вы сами понимаете, особого назначения.