Боевики

– Не отставать! Разговорчики! Подтянуться! С плачем идут за отрядом бабы. Вновь падает на их плечи тяжелая работа на земле. Понимают они, как трудно придется без мужских рук. Плачут горько и время от времени кто-то начинает кричать о своем родимом. Ковыляют старики и старухи, горько вздыхая. Некоторые опираются на палки, оставляющие в грязи глубокие следы. Время от времени слышится стариковское: – И чаво этим финнам потребовалось у нас? – Жили бы сябе… – Ан нет! Земли у них видите ли мало……

– Мама скоро придёт. Ты проголодалась? – Я соскучилась. Она всю неделю приходит поздно – сказала Юля обижено. Сергей связался с женой по коннекту. – Любимая! Ты, когда придёшь? Твоя дочь уже соскучилась. – Я заканчиваю. Ещё минут десять. Поцелуй Юлю и скажи, что мама её очень любит. – Ладно. Сергей отключился. – Юля! Мама скоро будет и сказала тебе передать, что она тебя очень любит. – Спасибо! Сергей продолжал листать ленту ихтиологического журнала, когда в их квартиру неожиданно…

– Не трать время, стреляй в эту тварь, – зашипел я. – Ты обзор всем перекрыл, – с улыбкой ответил мне брат. – Долбаная крыса, – сказал я, закрывая глаза. – Эта гадость ещё и на мозги действует. – Ага, – сказал Дим, разворачиваясь к крысоматке и прицеливаясь в неё из пистолетов. Да, братец решил качать ветку с двумя пистолетами. Убийца-аое, забыл, как это называется здесь. Мда, ужасный дебаф. О, укольчик. Лана работает. В голове прояснилось, отлично. И рука почти не болит. Хорошо, что перчатку…

Когда старик начинал смеяться – майору становилось не по себе. Этот смех, кашляющий и задыхающийся – явственно отдавал безумием. Но в следующий момент – старик становился самым разумным существом на земле… и в конце концов, он же не потерял свои деньги во время кризиса, а приумножил – в то время как майор, большой кровью заработавший свой капитал в странах, чье название заканчивается на «-стан» – потерял не меньше трехсот тысяч фунтов стерлингов. Ну и у кого, спрашивается, нет ума? – Купите домик…

Я подключил к небольшому разъёму визора зарядное устройство и присел на кровать. Неужели и я стану таким, как мои родители? Неужели мы все обречены на безумие? Плохо, очень плохо быть ребёнком, не желающим стать взрослым. Но я не желал становиться таким – полубезумным идиотом, и благо ещё мирным. Все мои сверстники давно махнули рукой на это – мол, если и станем безумцами, то всё равно ведь только в двадцать пять лет, а пока… пока надо жить и наслаждаться всеми удовольствиями, что предоставлены…

Он бросил взгляд на таймер, кивнул мысленно, окончательно соглашаясь с принятым решением, и заговорил вслух, наговаривая приказ для бортового журнала: – Общесистемное время 18:37. Приказ по девятой бригаде третьей дивизии эсминцев. Атакуем двумя группами. Первая группа – эсминцы «Гурк», «Траун» и «Лех» [2] под командованием капитана второго ранга Арнема продолжают движение по схеме два три: инерционный подход в кильватер к арьергарду противника и общая атака в 18:51. Задача: связать боем замыкающие…

Будто убоявшись своей дерзости, вороны замолкли и устремились прочь… Госпитальер немножко сдвинулся вправо и погладил гладкий металл своего оружия. У него продолжала крепнуть ничем не обоснованная уверенность, что сегодня оно понадобится. Он вздохнул поглубже. И тут вдруг в мозгу как-то жестяно прозвучало: «Сейчас!» Да, это должно было произойти именно сейчас. Внутри существа госпитальера стало как-то пусто и гулко. И забарабанившее сердце звучало отчаянно и глухо. Секунды растянулись.…

Поворачивался он медленно, всем телом, по-стариковски. И то сказать, в его возрасте вполне легитимно. Между тем и женщина проявила завидное терпение, удивительный такт или, может быть, выдержку и ничего к сказанному ранее не добавила, а стояла там же, откуда окликнула Кержака, и молчала. Игорь Иванович мазнул взглядом вдоль улицы и углядел припаркованный неподалеку «ауди» с тонированными стеклами и примечательной парочкой, курившей у открытой водительской двери. И опять же, как и с голосом окликнувшей…

Лилия положила маленький свёрток на порог церкви, а рядом – книгу в твёрдом переплёте. Женщина открыла её на той странице, где лежала смятая записка, настроченная ровным почерком со следами слёз на бумаге. Размытые буквы создавали размытые слова и предложения. Читалось это с трудом, но становилось понятно, что человек, писавший письмо, не мог иначе передать свою мысль. Боль этого человека передавалась через слова и проникала прямо в сердце. Ещё раз, мельком перечитав записку, Лилия скорее угадала,…

– Я узнал, что тут отсиживаются люди этого майора, и позвонил Герману. Через дня три приехал кавказец этот, Гоброн вроде звали. Я тогда его в первый и последний раз видел. Ну, я-то думал, он обоих заберёт и уедет, а они со своими амбалами пару дней их здесь держали, а потом появился и он. Не знаю, как так получилось, видимо, повезло, или – нет. – Кто – он? Майор этот? – уточнил Алексей Николаевич. – Да, отправил сюда своих людей, а грузин этот их и повязал. Ну вот, из гостиницы они уехали уже…

Ядовитый зеленый свет разлился по кабинету, заиграл сполохами на стенах. От контейнера веяло холодом. Болеслав [1] предупреждал, что долго смотреть на сияние не стоит, зрение посадить можно. Старик всегда работал с контейнером в особых очках и шлеме, которые сейчас были на Баграте, и все равно пострадал. Технологии доминантов почти не изучены, известны лишь некоторые устройства: силовая броня, проектор, биоклоп. Этот последний висел сейчас внутри цилиндра – слегка приплюснутый шарик, размером…

Игнаш въезжал в сектор, принадлежащий цеху пушкарей, потому и эмблема на заставе – два скрещенных пушечных ствола. Само здание было примечательным: приземистое, массивное, а над плоской кровлей торчит хвост авиетки, как будто летательный аппарат свалился с небес и пробил крышу. На самом деле, конечно, ничего такого не случилось, а хвостовую часть установили как трофей. Во время Городской войны небоходы неплохо проутюжили Харьков, но и машин потеряли немало. Харьковчане с гордостью украсили дома обломками…

– А это я сейчас продемонстрирую, – проговорил молодой бомж, у которого, наверное, чесались руки. Он шагнул вперед и с размаху попытался ударить наглеца, вторгшегося на чужой участок. Этот самый Гоша, похоже, не привык к сопротивлению или давно уже не сталкивался с ним, поэтому в драку лез с охотой. Но в этот раз его кулак завершил траекторию своего движения раньше, чем парень рассчитывал, и столкнулся не с головой, а с предплечьем противника. Молодой бомж, видимо, умел бить только автоматически,…

Часть 1 Мрак под солнцем Лампедуза, итальянская территория. Гражданский аэродром. 05 мая 2015 года Триполи не принимал. Мисурата тоже. Лететь в Бенгази было безумием – по слухам, аэродром там работал, но город был под контролем Партии исламского освобождения Ливии, состоящей из «братьев-мусульман», местных ваххабитов и других экстремистов. Ещё позавчера Триполи принимал – но новый обстрел аэропорта снова вынудил закрыть его и когда откроют – неизвестно. Промежуточные рейсы принимала Лампедуза.…

В конце 2000-х в системе на руководящие посты низового звена стали приходить молодые спецы, которые не владели профессиональными навыками, однако ценились руководством за преданность и особые «деловые» качества. Денежные вопросы стали во главу угла. И если раньше этим грешили подразделения по борьбе с оргпреступностью и экономики, то со временем зараза проникла и в контрразведку… Шевченко сам денег никому не передавал и не позволял этого делать своим подчиненным, за что вскоре прослыл неудобным сотрудником…

Мастер, который с ним беседовал, был толстяком с обветренным лицом, светлыми волосами и жесткой бородой, похожей на проволочную губку для посуды. В тот момент, когда он потянулся через стол, чтобы пожать Рикки руку, и посмотрел ему в глаза, современный мир на долгое мгновение куда-то исчез, и эти двое перенеслись в брезентовую палатку: мастер был облачен в мундир кавалериста, и Рикки уже положил глаз на медные пуговицы его мундира. В тот момент он совсем не думал о бумаге на столе между ними, на…

Первый удар пришёлся по людям: страсти и пороки набросились на них, подобно тому, как муравьи набрасываются на случайно попавших в их логово насекомых. Далее Гедусциуз создал орду демонов, питающихся человеческими страстями и жизнями тех, кто может их видеть. В заключение козлоногий бог сделал своих братьев такими же уродливыми, как он сам. Вдоволь посмеявшись и насытившись местью, Гедусциуз изгнал своих братьев в мир людей, чтобы они всю свою бесконечную жизнь видели, как их любимые создания страдают…

Шлыков на ходу достал второй пистолет, он был предназначен не для убийства, в нем были особые пули, которые, попав в тело человека, не разрывали его плоть, а выпустив сотни тончащих волосков, хватали жертву, не давая ей совершить прыжок во времени. – Тебе нужны деньги? Я дам тебе. Миллион, десять, сотня, сколько? – Влас старался оттянуть время. Его охрану перестреляли как куропаток, а те, кто выжил, отставали на пару пролетов. Хлопок и адская боль в ноге. Влас только слышал об этих пулях, что…

– Команды больше нет. – Сказала Лилит. В баре повисла гробовая тишина. Был слышен только привычный и обычно незаметный гул вентиляции. – Этот кретин вместо джиттарского транспортника… В общем следуя точно по его координатам мы напоролись на джиттарский интернат. Зал выдохнул. – Джитты хорошо маскируют корабли для выращивания психотехников и еще лучше их охраняют. – Кто остался?.. – хрипло спросил Жан. – Ульрих… – И?.. – И всё. Спустя несколько мгновений, Жан спросил: – Как…

Кони шли шагом, мало-помалу догоняя усталую пехоту. Еще немного, еще десять минут такой вот неторопливой погони… И марш-марш-марш! Копье вырывается из ладони, натруженной, несмотря на толстенную кожу с бархатной подбивкой в латной перчатке, пот заливает глаза… И кони идут все медленнее и медленнее, уже не ржут, а вымученно хрипят, роняя клочья пены с окровавленных губ. Пехота остановилась, встала в оборону. Кавалерия тоже остановилась, начала перестраиваться, пытаясь собраться хоть в какое-то…