Детская фантастика

Толя Гусев, худющий и растрепанный, разрешил звать себя народным умельцем, и кто-то пустил слух, что он еще на Земле, в университете, за каких-нибудь три года вырезал на рисовом зернышке полный текст «Трех мушкетеров» с иллюстрациями Доре. И до сих пор студенты читают это зернышко, пользуясь небольшим электронным микроскопом. И вот наступил день, когда хоккейное поле было готово. Оставалось сделать игроков. Игроков было сделать не из чего. Вот-вот наступит рассвет, и, хотя мы были заняты подготовкой…

– А я все думаю, – сказал Пашка, – как они туда попали? Ведь придумали драконов и гномов здесь, а живут они там! – Раз нас придумали, – вздохнул Дед Мороз, – надо же нам где-нибудь жить! Вот возьми нас со Снегурочкой. Нас ждут дети на Новый год. Но мы никому не нужны летом. Вот мы улетаем к себе домой и прячемся там в холодильнике, пока не придут холода. – Поэтому, – продолжал робот-Справочник, – пассажирские корабли тормозят возле Планеты сказок и опускают на планету воздушный шар. Кому надо…

– Совсем не как всегда, – сказала Алиса, и в голосе ее прозвучало что-то такое, что заставило нас всех вернуться в комнату и усесться перед экраном. – Мы въезжаем в пустыню! – объявил дед. На экране был виден нос вездехода. Потом из машины вылезла Алиса и отправилась к каким-то пыльным развалинам. Послышался голос деда: «Алиса, смотри под ноги. Весной скорпионы очень опасны». Алиса, будто не слыша, продолжала идти к развалинам. И тут у нас на глазах развалины начали странным образом изменяться.…

В августе по телевизору показывали, как в Соединенных Штатах бомбили Огонек в пустыне Невада. Над пустыней стояли пыльные столбы, вспыхивали красные взрывы. А потом показали Огонек. Он переместился на дно воронки от бомбы и горел даже ярче, чем прежде. Будто нажрался взрывчатки. В сентябре прошлого года было опубликовано сообщение Организации Объединенных Наций. И тогда всем стало известно, что в мире уже горит несколько сот Огоньков и с каждым днем число их увеличивается. Ким, он учится со мной…

«Ну если жираф согласен жить с волком, — развел руками профессор Селезнев, — значит, это не волк, а кролик. Теперь осталось решить загадку, как взрослый волк мог очутиться в центре Москвы». Волк улыбнулся и поднялся на ноги. Он подошел к Алисе и прижался холодным влажным носом к ее ладошке. Алиса погладила его жесткую теплую шерсть. «Как его назовем?» — спросил тогда Пашка Гераскин. «Рексом», — сказал Аркаша Сапожков. «Белый Клык!» — предложила Маша Белая. Волк медленно…

Потом Широнину попалась мелкая на вид, но предательская лужа, похожая на океанскую впадину Тускарору, тележка завалилась набок, и мотор чуть не упал в воду. Пришлось пожертвовать собой и залезть в грязь чуть ли не по пояс. Тогда Коля дал себе торжественную клятву, что, как только дотащит мотор до дома, тут же испытает его, запрет в сарай и никогда в жизни сюда не вернется. Хватит. Он пытался выжать брюки, и бурая жижа потекла на ботинки. Разумный человек, думал Широнин, не покупает мотор неизвестной…

– А ты посмотри! И тут Алиса увидела, что Пашка суетится возле недавно погашенного костра, а дальше на траве валяются консервные банки, пластиковые пакеты, скомканная бумага и другой мусор. Такого Алиса за свою жизнь еще не видела. Она знала, конечно, что когда-то встречались люди, которые засоряли леса, жгли деревья, портили реки, и из-за этого потом пришлось потратить громадные средства и усилия, чтобы сейчас привести Землю в порядок. Но эти грустные события давно уже ушли в историю. На всей…

Отчетливо щелкали ходики, а в комнате Ивана Константиновича еле слышно играло радио. Эти звуки не прогоняли вечернюю тишину, а вплетались в нее, и тишина делалась спокойной и доброй. И всё было хорошо. Жаль только, что мама придет еще не скоро. Севка вытащил шест и положил его концами на спинки широкой маминой кровати. Потом накинул на него старый полушубок и свое одеяло. Подоткнул края под матрац. В таком шалаше хорошо придумываются всякие приключения. Но сейчас придумывать не хотелось.…

А еще выше, над голубем, крышей и лестницей, запутался в проводах бумажный змей, и к нему, конечно, поднимался красный верхолаз. Вот он добрался до конца лестницы, протянул руку к змею, но не достал. Тогда он нагнулся и ловко перевернул лестницу так, что верхняя перекладина, на которой он стоял, стала нижней, а нижняя – верхней. И опять полез. Распутав нитки, верхолаз рассмеялся и помахал змеем. Голубь испуганно сорвался с карниза, улетел, треща крыльями. – Глупая птица! Не понимает, – весело сказал…

И иначе нельзя – ведь наши космические корабли все время держат связь с планетой и приземляются в том самом месте, которое укажут космонавту с командного пункта. Ведь космонавты – народ военный. Дисциплинка у них такая, что и на десять метров в сторону не приземлишься… И только тогда, когда приказано. И только так, как приказано. Тут Юрий вздохнул, потому что вспомнил: как раз то же самое и теми же самыми словами часто говорил отец. Теперь, оказывается, он только повторяет эти надоевшие ему слова…

Перед проспектом Энгельса он притормозил, бросил взгляд влево, увидел метрах в пятидесяти темно-синюю иномарку. На автомате прикинул – пропустить или проскочить? Решил, что успевает, и рванул на другую сторону. Но через три шага споткнулся на ровном месте и упал, больно стукнувшись коленом. Неожиданно над самым ухом завизжали тормоза. Удара Лешка не почувствовал. Боли тоже не было. Просто с секундным опозданием он понял, что летит. Мир перевернулся, уменьшился, распался на разрозненные куски. Пятно…

- Это не уши, - обреченно сказала мама. - Это неизвестно что. - Как это не уши? - Отец склонился над новорожденным, чтобы получше разглядеть два кожистых, лишенных каких-либо складочек и извилинок отростка, на которых не было вообще ничего, даже ушных отверстий. - Да он же глухонемой! - ахнул отец. - Он прекрасно слышит, - сказала мать все тем же тоном покорной обреченности. - Не говори глупостей, так не бывает, - рассердилась свекровь и принялась поспешно распеленывать новорожденного. …

Одни ребята пытались подружиться с Суреном, другие были настроены враждебно. Все попытки доброжелателей оканчивались неудачей. Он охотно помогал одноклассникам во всем, что касалось уроков, но на том дело и кончалось. Лицо его постоянно выражало приветливую сдержанную отчужденность, которую можно было истолковать так: я вам не враг, но и докучать мне не советую. Недоброжелатели измышляли всевозможные способы, как бы вывести его из равновесия. Его задевали, пытались даже обидеть. Но их ухищрения…

Сегодня даже магическая сила не могла утихомирить ярость Вилл. Девочка вовсю налегала на педали, а у нее в голове крутились вопросы: «Кто такая эта Джеки? Что связывает ее с Мэттом? И, самое главное, как Мэтт относится к ней, Вилл?» У чародейки перед глазами снова встал тот день, когда она впервые встретила Мэтта. Вилл была в парке, она только что отвоевала у школьных хулиганов белку. После перенесенных мучений зверюшка выглядела такой несчастной!.. И тут появился Мэтт. Не успела Вилл и глазом…

— Потерпи, потерпи, милый Барс… А я… Я вместо аптеки летел на Марс. Сколько летел, как летел — теперь не припомню, забыл. Одно лишь помню, как аппарат мой ужасно выл. И басом, и дискантом он гудел над ухом, а я все лежал и лежал вниз брюхом. Можете себе представить — я даже толчка не слыхал. Вылез и улыбаюсь себе. — Нахал! Никто меня на Марс не звал, а я тут как тут. Подумал: — А что, яблоки тут растут? Смотрю — вокруг песочек, камешки и пуговица от штанов лежит. У пуговицы самый…

— Где всегда, в ящике, в нижнем. Ящик в шкафу. Шкаф на полу. Пол в... — спокойный мамин голос насмешливо звучал из кухни. — Нашел, нашел... Все надо мной смеются... Ладно, ладно... — Денис запрыгал по комнате, сшибая на ходу легкую пластиковую мебель. Белоснежный носок извивался в его руках, как живая форель. Справившись с одним, мальчишка упал на кровать, переводя дух. Я спокойно стоял у окна, разглядывая изумрудную зелень в палисаднике. С Денисом каждое утро сплошные приключения — то учебники…

— Без сорока семи минут одиннадцать. — Вот видите, — все более вдохновенно продолжал я, — сейчас в эфире три минуты молчания. Все радисты слушают космос. Не придет ли откуда-нибудь сигнал «SOS», не нужно ли выслать помощь попавшим в беду космонавтам, не терпит ли население какой-нибудь планеты бедствие, не напали ли на беззащитную галактику пираты? В эфире — тишина, чтобы сигнал самой отдаленной опасности не проскочил незамеченным. Мои наушники тоже вслушивались в космос. И поймали сигнал. …

И на том месте, где оно росло, осталась небольшая кучка пыли, и, если бы Алиса собственными глазами не видела этой сцены, она никогда бы не подумала, что такое возможно. Археологи, за ними Громозека, потом Алиса и ее отец осторожно обошли место, куда спряталось дерево, и поднялись на невысокий холм, вершина которого была изрыта квадратными ямами. Здесь шли раскопки. Громозека остановился на краю раскопа и тщательно пересчитал своих спутников. — Я повторяю, — сказал он печально. — Мне это надоело.…

День за днем корабль несся вперед, то быстрее, если дул попутный ветер, то медленнее, если ветер стихал и наступал штиль. К счастью, ни разу не случился сильный шторм. Прошел почти месяц. Купцы и моряки соскучились по твердой земле. И вдруг однажды утром матрос, который сидел в специальной бочке на мачте, чтобы издали заметить берег, закричал: – Земля! Купцы ожили, заволновались, солдаты приготовили пики и сабли, потому что на неизвестной земле могли жить злые дикари. Остров был длинный,…

И тут Джено заметил, что ворона больше не таращится на него и что взгляд ее прикован к одной точке в нескольких шагах от Оракула. «Она знает, — догадался Джено. — Птица знает, где ее хозяин». Он уже было поднял палку, но, поразмыслив, остановился. Горгон прав. Палка бессильна против Призрака Времени. В первый раз, чтобы связать его, потребовалась мощная магия. И сейчас без нее не обойтись. — Я пришел сказать вам, что знаю, кто ваши Стражницы, — продолжил Горгон. — Я знаю, откуда они, и собираюсь…