Детская проза

А с рассветом, застегивая кобуру револьвера и пробуя напоследок эфес шашки, хорунжий Астраханкин встал и, прежде чем подойти к лошади, задержался на минуту, вынул из бокового кармана карточку молоденькой белокурой девочки в пелеринке Петербургского института благородных девиц, вздохнул и положил ее обратно в карман. Это было как раз в ту самую минуту, когда на тон стороне черный человек бросил последнее бревно на баррикаду и сказал громко: — Кончено, ребята! Ну, теперь пусть идут… И…

— Завтра доколотите, — приказала Маруся. — А сейчас слезайте, или я совсем рассержусь. Переглянулись мы со Светланой. Видим, плохо наше дело. Взяли и слезли. Но на Марусю обиделись. И хотя Маруся принесла со станции Светлане большое яблоко, а мне пачку табаку, — все равно обиделись. Так с обидой и уснули. А утром — еще новое дело! Только что мы проснулись, подходит Маруся и спрашивает: — Лучше сознавайтесь, озорной народ, что в чулане мою голубую чашку разбили! А я чашки не разбивал.…

— Завтра доколотите, — приказала Маруся. — А сейчас слезайте, или я совсем рассержусь. Переглянулись мы со Светланой. Видим, плохо наше дело. Взяли и слезли. Но на Марусю обиделись. И хотя Маруся принесла со станции Светлане большое яблоко, а мне пачку табаку, — все равно обиделись. Так с обидой и уснули. А утром — еще новое дело! Только что мы проснулись, подходит Маруся и спрашивает: — Лучше сознавайтесь, озорной народ, что в чулане мою голубую чашку разбили! А я чашки не разбивал.…

— Эй, вставайте! — крикнул всадник. — Было полбеды, а теперь кругом беда. Много буржуинов, да мало наших. В поле пули тучами, по отрядам снаряды тысячами! Эй, вставайте, давайте подмогу! Встал тогда старший брат, сказал Мальчишу: — Прощай, Мальчиш… Остаешься ты один… Щи в котле, каравай на столе, вода в ключах, а голова на плечах… Живи, как сумеешь, а меня не дожидайся. День проходит, два проходит. Сидит Мальчиш у трубы на крыше, и видит Мальчиш, что скачет издалека незнакомый всадник.…

— Тебе не нужно меня убивать. Я знаю много секретов. Эти технологии тебя заинтересуют. Эсэсовец замер, его глаза напряглись, и я увидел, как он борется с внутренними демонами, решая, убивать меня, или нет. Его лицо изменилось, и я увидел, как его внутреннее напряжение перешло в агрессию: — Кто ты есть такой? — прорычал он по-русски, но с ужасным акцентом, снова поднимая ствол оружия. — Стой! — прохрипел я, — мы можем все обсудить! Я переместился сюда из будущего после удара молнии. Я носитель…

Залез Васька, смотрит: совсем рядом в кустах кони стоят, повозки на двух колёсах и пушки. — Ну и ну! — сказал Васька. — Это что же такое дальше будет? — А вот посмотрим, — ответила Нюрка. — Мы уже давно здесь сидим и всё дожидаемся. — Ладно, — напомнил им Васька, — другой раз и я тоже раньше вашего сяду и вам ничего не скажу. Но всё-таки на этот раз они не поссорились, потому что в кустах начиналось что-то очень занятное. Лошадей у каждой пушки было по шесть штук — по три…

Я пошёл и спросил у мамы в коридоре: – А это что такое, мама, профессор кислых щей? В первый раз слышу такое выражение! Это он меня в насмешку так назвал – кислых щей? Это обидное? Но мама сказала: – Что ты, это нисколько не обидное. Разве папа может тебя обидеть? Это он, наоборот, тебя похвалил! Я сразу успокоился, раз он меня похвалил, и пошёл гулять. А на лестнице я вспомнил, что мне надо проведать Алёнку, а то все говорят, что она заболела и ничего не ест. И я пошёл к Алёнке. У них сидел…

Тем временем Элина Снегирёва ехала домой из травмпункта на заднем сиденье маминой машины. «Дворники» еле успевали гонять по лобовому стеклу липкие комья снега, а мама, стараясь ни в кого не врезаться в предновогодней пробке, без умолку причитала. Но Элина её не слушала. Элину раздражало, что её чёрные волосы выбились из аккуратной косы, а перевязать косу она не могла, потому что её указательный палец был в гипсе. Сузив покрасневшие от слёз глаза, Элина немигающим взглядом смотрела куда-то сквозь…

Конни бежит вверх по лестнице. – Якоб! От шоколадной звезды не осталось ничего, кроме смятой золотистой обёртки с бахромой из мишуры. А Якоб, вместо того чтобы сгореть от стыда, усмехается ей в лицо. Разумеется, второй звезды у мамы в запасе нет, и Конни достаются кубики из нуги с орехами. И хотя это одно из её любимых лакомств, оно не в силах заменить украденную шоколадную звезду. Хорошо ещё, что Якоб не опустошил весь её календарь. Но Конни всё равно жутко на него злится. – Я уверена,…

– Настька. Да у нас вообще все разъедутся… Одна я останусь… Как я не старалась держаться, в голосе послышались слезы, я обреченно шмыгнула носом. Мама вздохнула и подошла ко мне, обняла за плечи: – Карина, ну ты пойми, я не могу отказаться от этого проекта, там и карьера, и премии… Это всего месяц, а потом мне выплатят премию, мы купим горящий тур и полетим в Турцию, как я тебе и обещала… Я пожала плечами, понимая, что все уже давно решено, и моего мнения никто не спрашивает. Хотя, что тут…