Любовные романы

Вздохнув, госпожа Суинтон села на стул. — Но если ты не хочешь заниматься этим, — вновь заговорила она, — то что ты намерен делать, Фрэнк? Мой дорогой, я согласна, что эта работа не подходит тебе. Если бы ты мог поступить в университет, все было бы по-другому. Фрэнк горько улыбнулся: сколько раз он слышал от матери эти слова! — Но ведь такой возможности у нас не было, верно? — Не было… — с грустной задумчивостью проговорила мать. — Если бы твой отец… — Кстати, где он? — с неприязнью в голосе…

Гельхиадиха добродушно протянула нам отравленные яблоки, но это было уже совсем ужасно. В тот же миг мы с Миной с криком кинулись к своему дому. Эта Гельхиадиха на протяжении семи веков колдунья. Все Гельхиадихи — колдуньи. Как увидите какую Гельхиадиху, так знайте, что она колдунья от самого Сотворения мира. Родители говорят нам, чтобы мы попусту ничего не сочиняли, вранье еще не украсило ни одного человека. Но мы с Миной и сами прекрасно знаем, что на того, кто врет, камни падут среди бела…

Мона тоже явно все это слышала. Она отвернулась от Ролло Микельсена и сверкнула глазами сначала на Эдди, а потом туда, где Риана готова уже была совершить очень большую ошибку. Значит, спасения нет и не будет. Эдди мрачно сжала зубы и с сознанием долга повернулась в ту сторону. — Да-да, уже иду. Эдди была менеджером матери и сестры. Она занималась финансами, деловыми встречами, предложениями, контрактами и мириадами требований, которые мир предъявлял к одной из ведущих его киноактрис и ее восходящей…

– Госпожа не дышит, – глухо сообщил один из них. – Она мертва, – подтвердил другой и перекрестился. – Нет! – заорал муж Агнешки и бросился к телу. – Госпожа скончалась, – хором сказали слуги и отошли. – Это ты убил ее! – дрожащим от злобы голосом проговорил я. – Нет, нет, – растерянно ответил муж Агнешки. – Она была без сознания все это время, но я вез ее аккуратно, хотел добраться до города, а там к врачу… Я тут ни при чем! Клянусь! Он упал на колени и приложил ухо к ее груди. Но я оттолкнул…

Она лукаво ухмыльнулась, глаза, блестевшие за яркими красными перьями маски, на миг стали почти черными. — Оставь ее, Элис. Вспомни лучше, как ты сама чувствовала себя в первую ночь. Неудивительно, что бедняжка нервничает, — произнесла бледная мисс Роуз[2] в пастельно-розовом наряде. Она стояла, прислонившись к каминной полке, и яркий свет пламени очерчивал ее ноги сквозь тонкий шелк, словно на ней вовсе не было юбки. Девушка взглянула на Арабеллу: — Все будет хорошо, девочка. Не волнуйся.…

Крайтон перевернулся на живот, уткнулся лицом во влажную от пота подушку. А удастся ли ему задушить самого себя? Молния ударила по глазах, даже сквозь подушку. Молния? Нет, гроза бушевала еще над горой Боэрстон. Свет потускнел. Зато комнату наполнило неприятное потрескивание. Крайтон сел, моргнул. За окном пульсировало бело-голубое сияние. Потрескивание перешло в устойчивое, угрожающее гудение. Автомобильная авария? Да нет, автострада в миле отсюда, а узкая дорога проходит с другой стороны…

Рейвенсфорд представил ее себе: маленькая и гибкая, подобно кошке. Интересно, если ее погладить, не замурлыкает ли она от удовольствия? Но о порядочной женщине не годится так думать, а она не может быть иной, поскольку живет в доме его матери. Графиня фанатично следила за соблюдением приличий, что, как правило, было несвойственно людям ее поколения, которое отличалось большей свободой нравов, чем теперешнее. Но пора дать о себе знать. Он сделал еще глоток и собрался было встать. — Я хочу,…

— Я составила бы тебе компанию, — заверила ее Джил, — но едва держусь на ногах от усталости. Не заблудись, дорогая! И не дай себя похитить работорговцам! Эраб ухмыльнулась и добродушно пробормотала: — Не думаю, что я попаду в такую передрягу! Подобные ужасы давным-давно канули в вечность… — Если бы! — возразила Джил. — Лучше все-таки не отходить далеко от отеля и избегать незнакомых людей. Эраб ни в малейшей степени не возражала побыть какое-то время одной.…

— Но это Кения, — напомнила ей Френсис, — а аэродром Аруша в Танзании. Девушка пожала плечами. — Мы все равно рады вашему приезду, — сказала, она и протянула руку за ключом, висевшим на доске за ее спиной. Он был отягощен большим, вырезанным из дерева львом, чтобы постояльцы не забывали сдавать его, уходя из гостиницы. — Бой покажет вам номер. Заказать вам такси на утро? — Да, пожалуйста, — с благодарностью ответила Френсис, — рейс в одиннадцать…

Света послушно кивнула, но без энтузиазма. — Я думал, ты будешь в восторге, — почувствовав ее настроение, сказал Велосипед. — Живое ведь дело — полполосы, а то и всю, если потянешь. — Я не знаю… — Странно это от тебя слышать. Перестань капризничать и улыбнись… в знак благодарности, ну! Велосипед вскинул брови — очки тут же упали на переносицу. Светлана не смогла сдержать улыбку. Очки, падающие с бровей на переносицу, — это и был коронный трюк замглавного. …

Морской бриз играл густыми черными волосами графа. Пассажиры, прогуливающиеся по палубе, и в особенности дамы, оборачивались на него, когда проходили мимо. Хьюго был очень красивым мужчиной: высокий и стройный, с волевыми чертами лица, посмуглевший за десять лет, проведенных в Индии. Он служил там офицером в 9-м пехотном полку. Теперь он плыл домой, в Англию. Дамам очень хотелось завязать с ним беседу, но они уже знали, что граф предпочитает уединение. За все плавание он почти ни с кем не…

– Прошу прощения за опоздание, – произнесла она ровным голосом. – Я так понимаю, что к нам присоединился ведущий специалист по рекрутингу. От ледяного тона этого спокойного и мягкого по тембру голоса, у Светы все внутри сжалось. «Ну, вот я и успела» , подумала она про себя, вставая. – Светлана Суворова, да, я отвечаю за направление рекрутинга, еще раз прошу меня извинить за опоздание. – Спасибо, госпожа Суворова, что представились. А теперь мы продолжим обсуждение наших текущих задач. Руководителей…

Увы, на мечника нельзя обучиться. Мечниками рождаются. По воле Отца Всех и Вся мы приходим в мир, на счастье другим и на боль себе. Почему на боль? Потому что мы чувствуем чужую боль как свою. Боль и несправедливость мира постоянно рядом, она ноет в наших нервах, оттого-то те, кто связан с Зоной, не любят города. Слишком много в них чужой, бытовой боли, той, с которой мы справиться не в силах. Но есть другая, большая боль, большая несправедливость, и для того, наверное, мы и рождаемся – чтобы защитить…

— Там было и без того жарко, как пишут историки, — улыбнулась Ирина Андреевна. — Кстати, ваши знакомые историки тоже про это пишут. Евгения быстро кивнула, снова порозовев. Она понимала, о ком говорит мать. Лилька едва заметно поморщилась. Имени Кости, самого близкого друга Евгении, никто не произнес, но все понимали, о ком речь. Это он историк, он специалист по Древнему миру. — Трудно пришлось? — с явным сочувствием спросила Ирина Андреевна, нарушая возникшую паузу.…

   - Ммм, - Сандер поцеловал нежную кожу под ее ухом - ровно там, где, ускоряясь, бился пульс. - А кто конкретно тебе нужен?    - Ну... все, - глаза Васи сами собой закрылись, в по телу разлилось тепло. - Встречающие, таксисты... Я уж было подумала, что пока я летела, тут случился зомби-апокалипсис.    Хмыкнув, Сандер принялся ловко расстегивать пуговички ее белой шелковой блузки.    - Я сейчас тебе устрою такой зомби-ампокалипсис... - страстно пообещал…

Пока Кристина с Виктором пили мое вино, и, полагаю, пачкали мой прекрасный стеклянный столик винными разводами, я приняла душ, а потом, надев резиновые перчатки и насыпав в ванную дезинфицирующего средства, тщательно ее вымыла. Просто поразительно, сколько мерзости мы носим на своих волосах и коже!    В моей жизни не было случая, чтобы я оставила бы за собой беспорядок. Кристина права: я не терплю хаос. Порядок ведь как карточный домик: вытащи всего одну карту из основания, и все тотчас…

Дамоклес похолодел. В туфельках, которые так подробно описал Димитрис, он узнал те, которые сам купил для своей любимой Наны. Да и слова о радужном красном ноготке прозвучали оглушительным набатом. — Давай выясним все до конца, — продолжал Димитрис, нагнетая напряжение. — Брось свои недомолвки и объясни: откуда тебе известно, сколько я ем петрушки? Ошарашенный Дамоклес стремительно опрокинул в рот огненный узо [1] , который немного прочистил ему мозги и придал уверенности в…

Собственно, Либби была им самым близким человеком. Она их понимала. И если что-то случалось, ей всегда удавалось все уладить — найти пропавшую вещь, устроить поездку, о которой они мечтали, выходить их, когда они болели. Мама всегда оставалась где-то на заднем плане, далекая и восхитительная, а папа снабжал семью деньгами. Но именно к Либби они бежали в случае нужды. Гувернантка была молода, хотя они считали ее старой — двадцать семь лет детям кажется серьезным возрастом. Как-то они слышали, как…

- Приятной ночи!- протянула ему сумочку Полины девушка.  Парень не ответил, она явно потешалась... - Она там мне ничего не натворит?- спросил водитель такси, когда парень пытался запихнуть совершенно пьяную Полину на заднее сиденье его такси. - Все нормально.- Сел парень сзади и, взяв ноги Полины, положил себе на колени. - Назад едем, на ‘‘Мира’’?- спросил мужик. - Нет, нет... На “Ткаченко”.- Он глянул на посапывающую девушку и, нахмурившись, отвернулся к окну.- Поехали, там покажу...…

Прошло пять лет. Шел 1950 год. Марсель был уже опытным заключенным, он усвоил науку выживания в лагере, претерпевал лишения и унижения с достоинством настоящего аристократа. Самым тяжелым для него временем всегда оставалась зима. Сейчас она уже была на исходе, но и силы Марселя тоже были почти исчерпаны. Ежедневная двенадцатичасовая рабочая смена на лесоповале в трескучий мороз, при полной невозможности согреться в хлипкой лагерной одежонке, на вечно голодный желудок превосходила его физические возможности.…