Любовные романы

– Я тоже уже скучаю… – бросаю на прощание, робко махнув рукой. Мама подходит сзади и обнимает меня: – Зайка, не грусти, – прижимается и больно давит подбородком в плечо, – сейчас встретим Челси и поедем домой. Вам вдвоем будет очень весело, вот увидишь. – Она старательно выделяет слово «очень», и это начинает беспокоить меня еще сильнее. Мамино желание понравиться американской гостье пугает. «Хэллоу, май нэйм из Людмила, – с улыбкой во все тридцать два зуба повторяет она, пока мы втроем медленно…

Город делила на две части Горьковская железная дорога. И вот это делало проживание в городе не слишком удобным. Пешком-то из одной части в другую можно было добраться проще простого: высокий мост через пути уже давно заменили двумя подземными переходами. А вот чтобы проехать на машине, требовалось сначала вырулить на Кольцевую дорогу и только потом снова съехать с неё в Реутов, но уже с другой стороны железной дороги. Нелепица, но автомобильного сообщения между двумя частями города, кроме как через…

Так я проработала до весны. И когда солнышко показалось из-за туч, а по дороге потекли ручьи, решила что-то в жизни менять. Я уже даже застолбила для себя неплохое местечко. Парикмахерская «Мальвина», в которой я время от времени состригала отросшие волосы, была бы неплохим местом работы. Мне уже даже удалось поговорить с владельцем «Мальвины», который, по всей видимости, положил на меня глаз, как тут… В тот день, перемыв вагон посуды, я пошла на квартиру, переобулась в туфли на каблуке – купила…

Я сажусь рядом с ним, беру лежащие передо мной листы и, даже не читая, визирую страницу за страницей: мой адвокат уже все проверил. И на последней странице расписываюсь. – Значит, вы его покупаете? – Да, я не передумал; я получил то, что хотел… Хозяин собирает документы и передает их своему поверенному. – Что ж, должен сказать вам правду: я согласился бы и на меньшее. – Так и я хочу сказать вам правду: я бы заплатил за него и двойную цену. – Не может быть; вы говорите это нарочно… …

– Бонни, – выдохнула я, вплетая руку в его волосы, и потерлась ягодицами о его твердый член. – Мой Бонни!.. Почему-то мои пальцы соскользнули, словно привычная черная грива вдруг стала короткой, но мне было не до того. – Я люблю тебя, моя Роуз, – выдохнул он мне в затылок и с низким стоном вошел в меня, накрыл ладонью грудь, и все стало совсем хорошо и правильно. Мой Бонни со мной, любит меня и никуда больше не денется. В его руках я выгибалась, чтобы еще ближе, еще глубже и полнее. Стонала –…

Глава 1. Мы познакомились в июне Глубокий вдох и тяжелый выдох. Руки трясутся, ногти барабанят по экрану телефона, а сердце заходится от волнения. Я в который раз одернула черное платье до колен, поправила волосы и снова… вдох-выдох. Может, еще не поздно уйти? «Хватит, Кристина! Соберись! – шепчет внутренний голос. – Кого ты боишься больше: Кирилла Шакалова или вселенской несправедливости? В полиции тебе уже дали пинка под зад, родители и слушать ничего не хотят, а владельцу ресторана плевать…

Раздался треск спущенной тетивы. Не знаю, достиг ли болт цели, но на пригорке явно засуетились. – Кажется, задел одного. Давай еще! – скомандовал арбалетчику, но тот и без моих подсказок уже заправлял следующий болт. Очень вовремя подбежал второй стрелок. Этого я взял на службу совсем недавно – еще не такой опытный и шустрый, как Тайн, но слава Всемогущему, объяснять ему ничего не пришлось, и вскоре уже два арбалетных болта рассекли воздух. На пригорке все затихло. Тепловые всполохи куда-то…

Москва – Сергиев Посад Путешествия обнаруживают не столько любопытство наше по отношению к тому, что мы собираемся смотреть, сколько усталость от того, что покидаем. Альфонс Карр Они прибежали к автобусу последними. И всё из-за того, что совершенно разучились ездить на метро! Ирина изо всех сил скрывала раздражение: муж, как всегда, оказался прав, предлагая взять такси если не от дома, то хотя бы от вокзала, но поступили они как обычно – по ее настоянию. Но правда, глупо лезть в такси…

– Ничего себе. И что ты ей ответил? – Что Санта уже знает о ее желании. Что Розалинд будет с нами, просто мы не сможем ее видеть. В общем, я нес какую-то чушь. – Уверен, ты все правильно сказал. – Было бы лучше, если бы мне не нужно было ничего ей объяснять, – вздохнул Томас. Если бы в те выходные он не позволил ей поехать одной на автомобиле на север… Если бы он был хорошим мужем… Усидеть на двух стульях невозможно. Ему следовало проанализировать опыт предыдущих поколений своей семьи и понять,…

Но её голос улыбается: – Хороший ребёночек, принесут скоро, не волнуйся, – мягко говорит она, – а теперь тобой займусь, ты лежи пока. Я смотрю на капельницу, там кровь в плоском пакете, как Игорю капали, помнится, так я и узнала его группу крови, между прочим, и ещё большая бутылка с прозрачной жидкостью. Солнце ярко светит в окна пустой реанимации, здесь только я. Но скоро привезли ещё одну женщину из операционной, тоже кесарево сделали. Она спит, ещё долго будет спать, меня уже в палату переведут…

Пять лет назад Рафик дал клятву вернуть своему народу то, чего люди хотели больше всего. Он не сомневался, что его благородные намерения, помноженные на холодный расчет, позволят сдержать обещание. И только потом, когда стала очевидна его трагическая цена, решимость Рафика пошатнулась. Продолжать идти вперед и платить такую ужасную цену? Это шло вразрез со всеми его инстинктами. Серое небо над ним окрасилось в молочно-белый цвет, предвосхищавший восход солнца и новый день. Рафик заставил себя выпрямиться.…

Грэт Кайл Капарэлли, как близкий друг принца Вильяма, решил задержаться в этой стране. Его друг детства Теодор Пелигрини тоже остался в Норингии. Кайл подозревал, что Тео догадался об их с Кейлиной договоре и тоже ждёт её. Большую часть свиты Вильям отослал обратно в Шерисию, так как хотя номинально эти грэты и являлись шерисскими дипломатами, фактически делать им в Норингии было нечего. Кайл каждый вечер выходил на балкон замка и пытался мысленно связаться со своей сестрой. Внутренние ощущения…

Глава 1 Как же тут холодно. И темно – не видно ни зги. Но меня колотит мелкой дрожью не только из-за ночной прохлады, но еще и от страха, жуткого, леденящего душу страха. Я лежу на свежей разрытой земле, ощущая спиной каждый бугорок, каждый комочек, каждую песчинку. Судя по ощущениям, из одежды на мне нет ни единой ниточки, но это не точно. Посмотреть на себя я не могу, вообще не могу пошевелиться, словно все тело обвязано невидимыми путами. И голоса, нервные, почти мальчишеские, долетают…

– Вольно! – хмыкнула Анна и ускользнула от жадных рук. Теплая вода падала в изумрудную чашу. Анна блаженно выгнулась, чувствуя приятную истому во всех мышцах. Стоило бы поплавать, бассейн уровнем ниже манил чуть тронутой рябью поверхностью прозрачной воды. Однако времени на самом деле не было. Как и желания. Тихо перешептываясь, вошли фрейлины. Поклон до земли, приветствие… Анна уже привыкла. И закрыла глаза, предоставив девушкам заниматься утренним туалетом. Запахло розовым маслом. Вода стала…

Ничего… все будет хорошо! Главное – не сдаваться! Никогда не сдаваться… Сосредоточилась на обороте, и вот спустя несколько секунд на снегу лежала уже не сапфировая крылатая, а хрупкая девушка, закутанная в темно-синий плащ. Часто, с хрипами дыша, я встала сначала на колени, а потом и на ноги, зябко переплетая свои замерзшие пальцы с посиневшими ногтями. Но с каждым вздохом мне становилось все легче, боль отступала, а сила дивного народа в моих жилах уже не жгла изнутри, а мягко обнимала, словно…

Невысокая, фигуристая, яркая, очень живая, Долли была наделена недюжинным умом, железным характером и своеобразным чувством юмора. Илья считал, что она вполне могла сделать собственную карьеру, а не прозябать всю жизнь в тени Старика. А Пахомыч Илье вообще-то нравился: семидесятилетний живчик с роскошными седыми усами, худощавый и спортивный, он рано отошел от дел и жил в свое удовольствие – то путешествовал по Швейцарским Альпам, то сплавлялся в байдарке по рекам Южной Карелии, а то и летал на воздушном…

Я взглянула на часы, висящие в классе над массивной деревянной дверью. Еще три минуты. Задания, которые мы должны сегодня выполнить, я сделала вчера вечером, и теперь мне оставалось только ждать конца урока. Я нетерпеливо дрыгала правой ногой, за что моментально получила кулаком в бок. – Ай. – Я зашипела и хотела ударить в ответ, но Лин была проворнее и увернулась. У нее невероятные рефлексы. Думаю, все благодаря тому, что она еще с начальной школы брала уроки фехтования. Там ведь так и надо колоть…

Буквы начинают двигаться: уменьшаются и съезжают в верхний левый угол поля моего зрения. Из всей надписи остается только «Уровень: 1 Опыт: 0%». Профиль разворачивается сворачивается, стоит мне скользнуть взглядом в том направлении. Этот цикл повторяется несколько раз, у меня начинает кружиться голова от всего этого мельтешения. Все прекращается, когда у меня получается не концентрироваться на надписи. Видеть, но не смотреть. Информация об уровне и опыте продолжает болтаться на периферии моего зрения…

Малышка не выдержала таких обвинений, стала вздрагивать и глотать слезы, понимая, что мама еще больше разозлится, но ей было так обидно, что слезы сами текли из глаз. – Может, он нас простит? – горько плача, с надеждой спросила Вика. – Ну-ка, рот закрой. Еще мне твоего нытья под ухом не хватало, – громко рявкнула мамаша. – Чудовище маленькое! Как же он простит? Дядя Вова сразу кинулся в сарай и прибежал с вилами, пытаясь заколоть тебя. Кого он простит? О-о-о, что же теперь делать? Что? …

Сердце людское – в груди Бессердечья; Зависть имеет лицо человечье; Ужас родится с людскою статью; Тайна рядится в людское платье. Платье людское подобно железу, Стать человечья – пламени горна, Лик человечий – запечатанной печи, А сердце людское – что голодное горло! Уильям Блейк «Песни опыта (По образу и подобию)» Пролог «Самая сильная ненависть – порождение самой сильной любви .» Томас Фуллер США. Штат Огайо. Кливленд. Наши дни Реджина…