Любовные романы

«Я в ловушке. Отсюда нет выхода». И вдруг до нее донесся еще один звук, еле слышный шепот, призрачный голос: — Принцесса! Она чуть не заплакала навзрыд, всем сердцем желая поверить, что это явь, а не игра затуманенного ужасом мозга. Только один человек звал ее так, произнеся на испанский манер итальянский титул «принчипесса». Никогда не нуждалась она в нем столь отчаянно, как в эту минуту. Жестокосердный красавец Сантьяго. Только он мог спасти ее от кошмара этой смертельной игры, но Сантьяго…

Вскоре Карл поднял монаршую руку, и трубы ожили. Распорядитель турнира встал, чтобы огласить поединок между графом Северной Ламбрии и виконтом Бедфордским. Соперникам было приказано предстать пред королем. Уорик едва удерживал Дракона, когда рыцари, согласно этикету, медленно приближались к королевской ложе. Уорик и Хардгрейв спешились и преклонили колени перед Карлом, произнеся: «За Бога и нашего короля Карла!» Рыцарей попросили подтвердить, что разрешение спора будет зависеть от исхода турнира;…

Она соскочила с лошади и с глухо бьющимся сердцем накинула поводья на ограду близ garconni`ere [1] – холостяцкой части дома, обособленной от основных покоев и обращенной в глубину сада. Здесь когда-то жили ее братья, а прежде, по заведенному обычаю, – ее отец и дядя. Взрослея, они переселялись из большого дома в это место, куда могли приводить своих приятельниц и где их шумные юношеские забавы не досаждали бы взрослым. В отдалении она смогла разглядеть очертания бараков, где некогда жили рабы,…

Пусть ценой невероятных усилий, но все же ей удалось хоть как-то существовать и при этом не лишиться рассудка. Так продолжалось до тех пор, пока не наступил день, когда она перестала слышать голос своего ребенка, ее сына Майкла. До этого дня она пребывала в полной уверенности, что все возможные степени злости, отчаянья, страха и ненависти уже давно достигли своего пика, но теперь, когда ее стали терзать вопросы – жив ли он, где он, не убил ли его безумный отец – это было равносильно тому, что стена,…

Эйгел замолчал, наблюдая, как Сэм оглядывается вокруг в поисках гильз. Он был готов побиться об заклад, что тот их не найдет. Уинн вытащил из кармана небольшую цифровую камеру и начал фотографировать место происшествия. А Сэм тем временем направился на кухню. – Что, черт возьми, вы вообще здесь делаете? – Эйгел с возмущением переводил взгляд с Сэма на Уинна и обратно. – Вы не имеете права здесь находиться. Это наше дело, мы его ведем. – Вы что, хотите сказать, что можете сами связаться со всеми…

Впрочем, если Пейдж будет обедать в клубе в одиночестве, то этот факт еще больше всех заинтригует, вызовет еще больший интерес к этой исключительной женщине. Конечно, она могла прийти в «Азалия-рум», просто чтобы за ленчем отдохнуть от повседневных забот. Женщина с ее талантом может появиться здесь, чтобы почерпнуть вдохновение, наслаждаясь видом роскошных садов клуба или любуясь обласканным теплым ветром морем. Однако эта непредсказуемая женщина вполне могла собрать золотистые волосы в аккуратный…

— Дорогая, легкомысленность — это не про тебя. Мне нелегко разобраться в своих чувствах. Тетя знает, что с модой у меня более чем напряженные отношения. Дело в том, что моя мать Эва была модельером и ее успехи и неудачи в этой области привели нашу семью к… ну, в общем, туда, где все плохо. Благодаря Эве я научилась шить с раннего детства. И до сих пор частенько хожу как в фильме «Милашка в розовом», [2] умудряясь купить по дешевке какой-нибудь оригинальный балахон, или совершаю набег…

– Собственно говоря, отец впервые выдал меня замуж, когда мне только-только исполнилось двенадцать. – Двенадцать?! Похоже, герцогиня испытала настоящий шок, поэтому Ловдей поспешила поскорее все объяснить. – На самом деле все не так ужасно, – поправилась она. – К тому времени я была уже совсем, почти взрослой и очень хороша собой – словом, все было не так уж плохо, как вам, возможно, кажется. – Как его звали? – Моего супруга? Мистер Бакли. Но он умер. А после смерти мистера Бакли я вышла замуж…

– Вы были в полиции? – спросила я. – Они не станут ничего предпринимать в течение 24 часов, но тогда будет уже слишком поздно. – У меня есть подруга, она частный детектив. Это работа скорее для нее, чем для меня, миз Маккензи. – Я потянулась к телефону. – Ради вас я побеспокою ее дома. – Нет, – возразила она, – только вы можете мне помочь. Я вздохнула и сцепила руки перед собой на пустой поверхности моего стола. Я не часто работала в офисе, так что стол использовался редко. – Ваша дочь…

«Это все погода», — устало подумала девушка. Лето выдалось жарким и влажным, просто изнуряющим. В глубине души Сара понимала, что беспокоит ее не жара, а разъедающее изнутри чувство: ее время уходит, словно подходящее к концу лето. Даже среди этой невыносимой жары, Сара, казалось, затылком чувствовала надвигающуюся зиму. С неумолимостью смены времен года, ускользала и ее собственная молодость. Годы шли, она посвятила себя работе, больше было просто нечему. Теперь Сара сознавала, что мимо нее прошло…

На первых порах у Летти даже возникли некоторые сомнения, касающиеся сексуальной ориентации ее ухажера. Но собственные женские инстинкты ее успокоили. Намек на страсть в поцелуях Ксавьера и проблески зарождающейся чувственности, которые она усмотрела в его кошачьих зеленых глазах, к своему удивлению, поймав его на изучении ее собственной особы, являлись безошибочным доказательством исключительно мужского естества. Ладно, страсть все-таки была, но по какой-то необъяснимой причине Ксавьер держал…

– Пока, Человек-паук! – кричал он кому-то уже из-за ограды детсадовской территории. – Завтра увидимся, друг. – Пока, Бэтмен! – неслось в ответ. – Все равно мы победили черепашек-ниндзя, ведь правда? – Ага, и Супермена победим… – Поди ж ты, как времена меняются, – качали головой старушки на скамейке. – В наше время дети мечтали стать летчиками, моряками, космонавтами, а теперь – черепашками-ниндзя! О-хо-хо… – А чё видят, в то и играют. Мы первые полеты в космос воспринимали как чудо, а нынче…

Под глубоко посаженными, да еще полузакрытыми глазами Артура набрякли от усталости и выпитого вина синие мешки. Он тяжело опирался на кисти рук, лицо дряблое; на разговор сидящих рядом Макензи он не обращал внимания. Свет четко обрисовывал твердые черты лэрда и его брата, но в этом же свете Артур Дункан выглядел особенно обрюзгшим и больным. — Твой муж неважно выглядит, — заметила я. — Его желудочная болезнь усилилась? Симптомы болезни бросались в глаза; на язву не похоже, на рак тоже — для этого…

Потеря отеля сказалась на здоровье отца, а ведь у него и так слабое сердце. Несмотря на выгодное расположение, количество постояльцев в их небольшой гостинице, по сравнению с модернизированным «Ройял Инн отелем», резко упало. После того как королевская семья начала скупать собственность на побережье, они с отцом начали опасаться, что скоро очередь дойдет и до них. И они не ошиблись. Виктория потеряла мать и старшего брата в автокатастрофе, когда ей было пять лет. Отец взял на себя все заботы…

— Я им еще покажу! — крикнул Дане Сэм, сверкая глазами. — Отправляйся домой, Сэм, — сказал Хантер Уиткомб. — Да и всем остальным здесь делать нечего. Это будет гонка между Ральфом и мной. — Сынкам торговок рыбой эта наука не по зубам! — добавил Ральф. — Может, она и чистит рыбу, — ответил, густо покраснев, Сэм, — но она в десять раз больше гордится мной, чем кто-нибудь когда-нибудь будет гордиться вами, жалкие снобы! Давай старт, Дана! Я им покажу! Дана смотрела…

– Это танец? – рассмеялась ее подруга Дина Селлино, больше известная как Сили. – Потому что, если так… Она резко тряхнула головой, хлестнув длинными светлыми волосами по плечам, гордо возвышаясь над хрупкой фигуркой Анны, рост которой не превосходил 165 сантиметров. Сили всегда казалась Анне немного амазонкой – она выглядела как настоящая дева-воительница, но относилась ко всем с материнской заботой, всегда хлопотала и суетилась по пустякам. – Знаешь, подруга, это был победный танец дикарей племени…

Джеральд всегда говорил о Кении не иначе как о земле Тома Тидлера. Но семнадцатилетняя Эмили сразу же, как только увидела огромную золотую долину с остывшими кратерами, жестокими извержениями лавы, озерами, покрытыми лилиями, огромными стаями дичи, влюбилась в этот край. Она полюбила эту землю так сильно, как некоторые женщины любят мужчину. Джеральд претендовал на оба берега озера Найваша — это много акров девственной земли, где он собирался пасти коров и овец, выращивать сизаль, кукурузу, люцерну.…

Попробовала сопротивляться ему, но толком не смогла даже пошевелиться. — Не дергайся. — А она хорошенькая, — заметил первый. — Да, — согласился второй. И начал высасывать кровь из раны на шее. Я попыталась увернуться, и он погладил меня по волосам: — Успокойся. О следующих трех днях, когда шла перестройка организма и превращение в вампира, я тоже почти ничего не помню. Даже сейчас в памяти остались лишь некоторые ощущения. Глубоко укоренившаяся боль во всем…

Она знала, что подобные воспоминания могут нахлынуть на него внезапно, как бывало уже не раз, и тогда Джон примчится в Глостер, ворвется в спальню и потребует от жены-узницы исполнения супружеского долга. Он проклинал ее за неверность, считая, что его измены она должна воспринимать как должное. Джон накинул петлю на шею ее любовника и подвесил его к балдахину над ее кроватью, так что, проснувшись, она увидела труп, раскачивающийся перед ее помутившимся взором. Но он все равно желал обладать ею, и…

— Но ведь и заграницей только сенсационные слухи, причем за вранье перед законом не отвечают. Кока и Боба лениво болтали ложками в стаканах и ели хлеб с плохим маслом. — Ты куда сегодня, Ната? много дела? — спрашивала Анна Николаевна несколько деланным тоном. Ната, вся в веснушках, с вульгарно припухлым ртом, рыжеватая, что-то отвечала сквозь набитый булкою рот. Дядя Костя, проворовавшийся кассир какого-то темного клуба, после выхода из заключенья живший без места и дел у брата, возмущался процессом…