Остросюжетные любовные романы

Она распахнула дверцу салона, выхватила ключи из замка зажигания, выскочила наружу и открыла крышку багажника. К счастью, запасное колесо у нее с собой имелось. Но проколотого ей все равно было жаль, покрышка-то еще совсем новая! Джессика мысленно наказала себе заехать позже на станцию технического обслуживания и, наклонившись, стала вытаскивать из-под серого синтетического коврика запаску. — Привет, крошка! — раздался у нее за спиной голос с хрипотцой. — У тебя роскошный задний бампер. Хотелось…

Вдруг он услышал глухой щелчок, и через мгновение стекло прямо перед ним рассыпалось на кусочки. Кто-то вскрикнул. Не теряя времени на поиски места, откуда стреляли, Слоан бросился сквозь разбитое окно туда, где, уткнувшись лицом в мраморный пол, лежали обе женщины… и увидел кровь…. Море крови. В одно мгновение Слоан определил, что обе женщины живы, а Лейни даже в сознании. Она не сопротивлялась, когда он подхватил ее и потащил с линии огня. Сейчас нужно поскорее сделать так, чтобы она оказалась…

Снова начались схватки, и женщина судорожно вцепилась руками в живот. – Ох как он хочет на свет! – Сара едва заметно улыбнулась, но тотчас улыбка сбежала с лица, а глаза округлились от страха, стоило ей увидеть, что доктор из саквояжа вытаскивает шприц. – Нет-нет, не надо втыкать в меня эту иглу! Ведь мы еще в прошлый раз договорились! Родила же я без этих чертовых уколов дюжину младенцев, и живых, и мертвых, и тринадцатого рожу! – Спокойнее, Сара, так вам будет легче! – Нет-нет, это куда больнее,…

– Я с Пономаревой о тебе поговорила. Она не против. Завтра с утра подойдешь к ней для беседы. Напишешь заявление. – Как? Уже завтра?! – испугалась Катя. – А когда? – Наташа перестала жевать. – Чего тянуть? У нас, конечно, не французский Дом моды и даже не престижный столичный Дом моды Эдуарда Кардашева… – Сейчас в ее голосе прозвучала легкая насмешка. – Но имей в виду: желающих полно – набегут, только свистни. Кто не успел, тот опоздал. Сто раз уже про это говорили. Не понимаю тебя, честное слово! –…

Ее трясло от безумного смеха. Ему вдруг пришло в голову, что там, за дверью, кто-то внимательно прислушивается, точно так же, как только что прислушивался он сам. Кто пожелает, тот все услышит. Он-то сам слышал не хихиканье. – Хватит ржать, – прошипел он, вдавил ее голову в подушку и прикрыл другой подушкой, чтобы заглушить позорящий его звук. Желаемого эффекта он этим не добился, полузадушенное хихиканье продолжалось, но, по крайней мере, его теперь не слышно в коридоре. “Плевать, – сказал он…

— Опишите его. — Лет тридцать восемь. Волосы черные, глаза голубые. Рост примерно пять футов десять дюймов. Вес — сто шестьдесят — сто семьдесят фунтов. На передних зубах коронка. На правой руке татуировка: сердце, а внутри — имя девицы. Не то Дорин, не то Чарлин. Что-то вроде этого. А почему он вас интересует? Пожалуй, моя информация не очень их взволновала. По их лицам невозможно было о чем-либо догадаться. — Когда вы видели его в последний раз? — Наверное, дня два назад. — Наверное?…

Фариду Гордееву было сорок два года. Он родился в Петербурге, тогда еще Ленинграде, в семье ученых-востоковедов. Все его детство прошло в атмосфере культуры Японии, Китая и стран Дальнего и Ближнего Востока. Окончив школу, Фарид отслужил в армии, в Благовещенске. Там и остался. Плавал по Амуру, рыбачил, сплавлял лес, охотился, исколесил все побережье Охотского и Японского морей. Но, нужно было осесть где-нибудь, обзавестись домом. Родители звали сына в Питер, напоминали о необходимости учиться, устроиться…

- Ну что, как вы себя чувствуете? - Да как-то ещё не очень, доктор, бывало лучше. - Надеюсь, новое лекарство вам помогло? - Ну... немного помогло, но все же... - Отлично, я был уверен, что оно поставит вас на ноги. - Но дело в том, доктор... - Что ж, значит вы уже готовы выйти на работу. - Но, видите ли, доктор... - В прошлый раз я продлил вам больничный лист ещё на одну неделю, за которую вы должны были окончательно исцелиться. - С этими словами вpач принялся заполнять историю…

-Мне нравишься ты, детка! - он осмелел и взял ее за руку, затем заглянул в глаза. Маргарита осторожно освободила руку. Напористость этого молодого мужчины пугала ее. -Не надо бояться.... Прости, если я тебя обидел... - С чего Вы решили, что я боюсь? - она вскинула свою хорошенькую головку, словно норовистая лошадка. Ее всегда задевало, если кто-то принимал ее за ребенка, ей ужасно хотелось выглядеть взрослой дамой. Она даже в глубине души завидовала Катюше, что та такая красавица, обладающая…

-А раньше Вы работали по таким объявлениям? -Нет. Я первый раз на такое решилась. -Что ты умеешь делать? - криво усмехнулся мужчина. Он вдруг перешел на "ты". -Абсолютно все! - горячо заверила девушка. -Ты уверена в этом? - с сомнением спросил он. -Конечно, да... -И ты будешь делать все, что я скажу? -Да. Я для этого сюда пришла... - Ольга снова робко улыбнулась. Мужчина смотрел на нее и думал о том, что ему, кажется, повезло. Эта девушка не только красива, но еще и покладиста.…

Аналитик настоятельно предлагает вновь исследовать эти вещи в свете данного анализа. Аналитик также был бы крайне благодарен, если бы в описаниях содержалось больше сведений о клиенте, поскольку это позволит дать более точное истолкование. Аналитик: И. Райт. P.S. Аналитик рад заметить, что невыносимый шум «американских горок» в прежних снах значительно уменьшился в представленном на анализ сновидении. Аналитик надеется, что это означает успешное применение процедур акупунктуры. Вероятно,…

Они сидели в пыльной лощине, а поверх их голов гремел густой перекрестный огонь из автоматов и крупнокалиберных пулеметов. Когда Маша перешла к пунктам, касающимся непосредственно валютных барышей по вкладу, она на секунду подняла глаза на Рому Иванова. «Ежемесячный процент по вкладу составляет…» Она даже не успела произнести эти слова, когда увидела, что с ее звукооператором произошло неладное. То же самое, что некогда произошло с лошадью барона Мюнхгаузена, которая была разделена ядром на две самостоятельные…

— И не подумаю! От подарков не отказываются. Это неприлично. — Неприлично дарить малознакомому человеку вещь, стоимость которой превышает его полугодовую зарплату. Долларов триста эта стиральная машина стоит, ведь так? — Обижаешь! — хмыкнула Лиза. — Я выбрала самую лучшую. Подороже. — Тем более! Вера с легким недоумением обнаружила, что стоило ей заговорить, как она автоматически вернулась к привычному стилю поведения, подходящему тридцатитрехлетней серьезной женщине, а не восемнадцатилетней…

Света указала глазами на детей. Поскольку конфликта не избежать, не хотелось продолжать разговор при них. Мишка не обратил на ее пассы ни малейшего внимания, зато Машка деловито скомандовала: — Ванька, идем в детскую. Мама с папой будут ругаться, а мама думает, при нас это непедагогично. Красивое длинное слово «непедагогично» она произнесла четко и с удовольствием, почти по слогам. Света, не выдержав, рассмеялась, однако муж ее не поддержал. Он и впрямь настроился ругаться, а неуместный смех лишь…

— Сами виноваты, в семестре надо было учиться, а не сдавать все в последний момент. — Ты совершенно права, Майка, но не все ж такие добросовестные ученики, как были мы с тобою. Прости, у меня в это время всегда голова кругом. Так уже через неделю первое июня? — Дошло, наконец! Да, первое июня. Если забыла, то напоминаю — это день рождения нашего Клуба самодеятельной песни «Аврора», каковой праздник мы когда-то поклялись отмечать до скончания веков. Аминь! — Ты хочешь сказать, мы устраиваем встречу? —…

Мой самодельный ключ – ваш глубокий английский замок. Шумный, я раздевался, кашлял, стучал ногами и, войдя в комнату, бодро потирал с морозца руки – такой символический зимний жест. Глядя в мониторнесгибаемым взглядом именной стипендиатки и старосты курса, Ева сухо отвечала: «Добрый вечер, Андрей», а ты блестела глазами с тахты – сидела там по своему обыкновению с книжкой на коленях, подобрав ноги и укрыв их пледом, и шевелила страницами. Сколько я помню, вечно ты читала-перечитывала рассказы Ги…

– Ты сможешь сейчас поехать с нами? – Что с ней? – побледнела Наталия, которая и так все поняла, но еще надеялась, что это ошибка. «Это не Полина, это не Полина…» Машина с Сапрыкиным поджидала их у подъезда. За всю дорогу Наталия не произнесла ни слова. Полина была ее одноклассницей, «лихоманкой», как звали ее в школе. Сорвиголова, она постоянно была инициатором всех школьных «терроров», начиная с массовых побегов с уроков (особенно по весне, по молодой зеленой травке) и кончая диверсией с…

— А мне говорили, что я пошел в отца, — и, улыбнувшись тому шоку, который отобразился на лице тети, вышел из кухни. Поднявшись в комнату, Гарри еще долго слышал из кухни вопли Петуньи, доказывающей что-то Вернону. Гарри уселся на подоконник и посмотрел на пейзаж за окном. Небо затянулось тучами, ветер клонил деревья к земле, через пару минут зарядил небольшой дождик. Гарри понимал, что неправильно поступил, издеваясь над Дурслями, но ничего поделать не мог. Ему так хотелось действовать, помогать…

Однако на этот раз я решила нарушить свои принципы. Теперь благословляю это решение, как оказалось, я поступила правильно. Это было письмо в длинном, элегантном конверте, надписанном красивым круглым почерком. На марке — варшавский штемпель. Если бы даже конверт не пах дорогими духами, я все равно догадалась бы, что это письмо от женщины… Вообще то, я в жизни никогда не ревновала и пренебрегаю этим чувством. Однако мой здравый смысл не мог не почувствовать опасности, которую подсказала мне неизменная…

«Только три минуты,— говорила я сестре.— Извини, но я сейчас на мели. Не хочу обедать и завтракать одним йогуртом». «Но, дорогая, ты не можешь быть бедной!» Голос Джины при этой мысли становился таким взволнованным, что меня охватывали теплые чувства к сестре. «Я думала, что ты зарабатываешь уйму денег, обучая этих несносных детей...» «По-моему, сниматься, как ты, в тридцатисекундной рекламе мыла — гораздо более прибыльное занятие»,— сказала я и, тут же почувствовав себя виновной в чрезмерной…