Прочие приключения

— Бекетов! — крикнул майор через плечо. Часовой за дверью не отозвался. — Бекетов? — еще громче крикнул майор, нетерпеливо раскрывая кодовую таблицу и подвигая к себе телеграмму, заполненную рядами цифр. Часовой не появлялся. Майор сунул пистолет в кобуру и вышел в сени. Рослый боец оказался не слева у двери, как ожидал Сысоев, а справа, в конце коридора. С автоматом на шее, освещенный заревом пожара, Бекетов казался окровавленным. Он стоял, опустив голову, хлопал ладонями…

Городок был небольшим, здесь все знали друг друга. Знали, что Виктор Сторожук, слесаренок из мастерских, — секретарем у ненавистной кулацким подворотням комсы и каким-то командиром в ЧОНе, где выдали ему солдатскую папаху и длинную, до пят, кавалерийскую шинель. Почти новую, только дырочка на левом плече. Вот и сейчас Виктор идет в этой шинели, а папаху сунул в карман — солнце нынче ласковое. Председатель Чрезвычайной комиссии Владимир Сидорович Петренко ждал Виктора. Он хмуро и озабоченно…

Так что мы не прошли еще и двухсот метров, а трое уже знали, что на этой планете есть жизнь, хотя никто из нас не взялся бы объяснить, почему он так считает. Человек может больше, чем знает, порой срабатывает какое-то его качество, им самим не контролируемое. Мы просто знали, что на мертвой планете мы чувствуем себя иначе, чем на живой. И вот сейчас мы явственно ощущали, что планета жива. Живая — не значит дружественная, и мы покрепче ухватились за свои игрушки, а Старый Пират сказал — беззвучно,…

Он метнул глаза в конец стишка и обомлел, прочитав последние строчки: …И нашей милой Маше Ты песню не споешь? Кубиков ушел, не тронув и этого листка. Но листок исчез сам собой. И Кубикову стало грустно. В тот день он ни на кого не глядел и, погруженный в себя, не замечал, что кают-компания непривычно тиха. Именно в тот самый день, отвечая на многочисленные вопросы ПАНа — корабельного автомата-психоанализатора, перед отлетом особенно строго проверявшего экипаж, Кубиков и сказал, что…

Ракитяны… Поселочек полусельского типа. Стеклозавод, рабочие с приусадебными участками, хутора. Андрей кивнул. — Ладно, не вешай нос, — сказал Сердечкин. — Мы еще свое возьмем… В душе Андрей не мог сердиться на Сердечкина, с которым прошел полвойны и порой даже забывал о разнице в звании, — простой, душевный мужик. Один только раз видел его в ярости, когда Аня, тащившая раненого, подорвалась на мине. В то утро он повел в атаку застрявший под холмами батальон — прямо на кинжальный…

— Инициаторов представить к боевым наградам, — распорядился командующий и погрузился в чтение сводки. * * * 9 августа 1942 года. Ночь… Гул моторов возник на западе. Слабый и едва слышный. Словно звук не мог пробиться сквозь тонкий слой перистых «слоеных» облаков, подсвеченных звездами. Невидимый самолет был еще далеко и шел на большой высоте. До этого мгновения чабан спал спокойно. Он устроился на ночлег у подножия большого бархана, круто убегающего ввысь мелкими сглаженными песчаными…

Тот произнес длинное, непонятное название. Наверное, имя очередного святого. В этом городе мечетей и европейских особняков, широких проспектов и кривых переулков, ресторанов с английской и французской кухней, темных харчевен с острой сытной едой всегда много праздников. А что, собственно, ему до этих чужих праздников? Люди молятся, плачут, царапают грязные, потные лица, рвут волосы. Что ему до них, если он сам забыл свои христианские праздники. Забыл, когда осенял себя крестным знамением. Кажется,…

Пожать плечами я не мог и молча пошевелил бровями. — Ну и хорошо. Режим тебе, почитай, санаторный. Что нравится, тем и занимайся. Радио слушай, читай, о смысле жизни думай. Это, кстати, никому не во вред. С месячишко отдохнешь. Крепко прихватит, поорать захочется — не стесняйся, палата отдельная — Может быть, в общей будет веселей? — нерешительно произнес я. Глянув на меня из-под лохматых бровей, главный как-то кривовато усмехнулся. — Ну нет! Ты теперь знаменитость и достопримечательность.…

И все это мое, потому что не скажешь иначе о городе, где ты родился и вырос… Старость — это та поздняя высота, с которой виден остаток пути. Вглядываясь в него зорким, наметанным взглядом, человек начинает задумываться над тем, чего он еще не сделал, и мысленно расставлять последние вехи на пути к финишу. Это очень важно — уметь заглянуть вперед. Но еще важнее бывает оглянуться назад, чтобы уже опытным, возможно даже несколько холодным, взглядом оценить все пережитое тобою, увидеть победы и взлеты,…

Все, до последних мелочей включительно, в этой большой красивой зале, служившей столовой и обставленной старинной мебелью, свидетельствовало о вкусах хозяина дома. На стенах и повсюду висели, стояли и лежали копии знаменитых барельефов, обломки драгоценных античных статуй, бюсты с отбитыми носами, плиты камня с какими-то латинскими, греческими или египетскими надписями и всякого рода обломки, в которых глаз непосвященного в тайны археологии человека не увидел бы ничего, кроме никуда не годной старой…

Некоторое время он продолжал сосредоточенно смотреть на исписанный лист. — Товарищ Рагозин! Николай оглянулся и увидел стоявшего у порога парня. — Николай? Ты ко мне? Проходи. — Вот паек комендант прислал. — Тощий сверток был перетянут бечевкой. — Спасибо, — улыбнулся Рагозин. Этот парень работал здесь всего неделю. Приехал по направлению Судогодского военкомата, новичок, держался пока робко. Не беда, освоится. — Ты сейчас чем-нибудь занят? — спросил Рагозин, собирая бумаги. Николай…

Во всяком случае от организации при самом ее возникновении, по выражению следователя, «пахло дилетантизмом». Почти первым же шагом ее был крупный провал. Два студента, очень молодые, очень неподготовленные, неврастеники, в Твери должны были доставить мешок подмоченного охотничьего пороха на вокзал. И сейчас же засыпались. На извозчике оба волновались; не сдерживаясь, болтали всякую чушь. Извозчик вместо вокзала подвез их прямо к Управлению милиции. Одному из студентов удалось вырваться…

— За звичайнісіньких… — Німець сумно посміхнувся. — Я повертався з передових позицій, у моєму мотоциклі заглух мотор. Я розібрав карбюратор, а зібрати його перешкодили ваші солдати. От і все… — Видно, війна в тому й полягає, — посміхнувся Дементьєв, — що солдати обох сторін перешкоджають один одному жити. Але погодьтесь, що мої солдати обрали для вас перешкоду не найважчу. — О, звичайно! — Німець посміхнувся, але одразу ж посмішка зникла з його обличчя. —…

«В перестрелке» как будто означало, что Лешка умер не сразу. Может быть, был тяжело ранен и мучился. — Андрей Александрович, — казалось, Ликторов сейчас спокойно разглядывает свои ладони, лежащие на столе. — Туда направляем вас. Я считаю, что вы — лучшая кандидатура. Ровнин попробовал приказать себе, чтобы вот эти кричащие слова: «Лешка убит... Лешка убит... Убит...» — чтобы они ушли. — В мелочи я сейчас вдаваться не буду, Андрей Александрович. С Бодровым согласовано. Утром пораньше явитесь…

Зазвонил телефон: — Доброе утро, сеньор. Вы просили позвонить в восемь часов. — В «Каррера-Хилтоне», принадлежавшем американской компании, все служащие были отменно вышколены и на резкость пунктуальны. — Спасибо, сеньорита, — поблагодарил Фрэнк. Завтрак заказал в номер. Пока принесут, он успеет принять душ и побриться. Холодная вода немного взбодрила. Подравнивая холеную бородку, Фрэнк уже вполне умиротворенно подмигнул собственному отражению в зеркале. Не так ты и стар, Фрэнсис О’Тул, многоопытный…

После той войны им заменили двигатели, поставив вместо «родных» новые, шести с половиной литровые моторы «бентли», а затем началось их постепенное и длительное превращение в ничто – в роли патрульных полицейских машин на охране границы, в редких погонях за разбойниками, промышляющими угоном скота, – их медленное угасание в руках многочисленных безжалостных водителей, которые в итоге довели их до такого состояния, которое и привело их сюда, на объявленную властями распродажу, на этот закрытый…

И вдруг!.. Нет, все-таки не зря утверждают некоторые философы, что из всего окружающего нас мира мы хуже всего знаем самих себя и своих близких! Правда, насчет самих себя я с ним не вполне согласен, тут у этих философов явный полемический перегиб. Но что касается наших близких… Взять хотя бы ту же Ингу, мою собственную дочь. После гибели Веры в автомобильной катастрофе она, годовалая, осталась на моем попечении. Я заменял ей и мать, и бабушку, и тетей, и дядей: проклятая война сожрала всех…

- Вы, я вижу, небогатый человек, - сказал юноша. – Более того – не местный. Я видел Вас на переправе через Зеленую реку. Откуда Вы? - Я путешественник, - отозвался я и пожал плечами. Какой проницательный малый! – И, Вы правы – я небогат. Я пишу книги о своих путешествиях и продаю их, где придется. - Мы интересуемся книгами, - парень подмигнул мне. – Не желаете присоединиться к нашей компании? - Я не играю в карты. - В таком случае, мы угостим Вас, - улыбка молодого человека стала еще шире,…

Вчера вечером я долго уговаривала Василину заехать еще раз на Виллу Казале, она со скрипом, но согласилась, поэтому сейчас рулим туда, потом в Кальтаджирону и Кальтанисетту. Погода пока радовала солнечным деньком, но прогноз обещал близкие грозы и, возможно, дождь. Но я за последние недели столько времени провела в помещении, что никакие «возможно», никакие грозы с дождями меня не остановят. На вилле оказались к открытию, еще прохладно и влажно после ночи, народа нет, мы разошлись с Васькой в разные…

До сих пор я не встречала ни одного маньчжура. Где они, эти основатели династии Цин, жестокие властители, так и не растворившиеся до наших дней в китайской массе, не утратившие окончательно ни свой язык, ни свою письменность?.. Я видела их вертикальное письмо, напоминающее старомонгольское или древнеуйгурское. Я даже знала немного их звучный язык, не похожий ни на какой другой. Например, небольшая река называется — бира, а море — мезери. Тайга — воцзи… У меня с детства была страсть…