Зарубежные детективы

– Да вы шутите, – простонала я и уронила голову на руки. Теперь я не сомневалась, что меня не обслужат до скончания времен. – Что вам налить? – вдруг осведомился у меня бармен. – Вон тот парень думает, что вы по части розового, но я готов поспорить, что вам больше по вкусу джин с тоником. Я невольно улыбнулась: – Мне бы очень хотелось доказать, что он не прав. Но, боюсь, сейчас для меня лучше всего именно бокал розового. Будьте любезны. Он поставил передо мной бокал, и я протянула ему десятку,…

Рано или поздно по этой дороге можно было попасть в Баламару – городишко, состоящий на самом деле из одной улицы, рассеянное население которого запросто умещалось в одной просторной комнате. Полторы тысячи километров восточнее располагались Брисбен и побережье. В определенные дни небо над могилой стокмана начинало вибрировать в шуме вертолета. Маневрируя, пилоты с воздуха перегоняли скот на расстояния, сравнимые с территорией не одной европейской страны. Но сейчас небо было пустым и гигантским.…

Писать – не то же самое, что рисовать. Пять органов чувств… Что там за остальные четыре? Точно. Слух: смех детей, их весёлые крики, вопли взрослых, звон бьющегося стекла и затем звук кулаков, молотящих по плоти. Когда становилось слишком жарко, случались драки. Делать нечего, пойти некуда, мозг занять не удаётся – в результате он превращается в розовое вязкое пюре внутри твоей черепушки и плещется там, в любой момент норовя вылиться из ушей. Осязание: кожа всегда скользкая от пота; всё под…

Я сражаюсь. Сражаюсь и не отступаю. У меня вырвался горький смешок. Долгие годы я не вспоминала Эстебана, а он взял и уселся на краешек сознания, словно на подоконник моей спальни. Я вспомнила, как утром проходила онлайн-тест. «О ком вы думаете перед сном?» Клик. «Этот человек вам дороже всего». Перед сном я никогда не думала об Эстебане. Я думала о Марке Джейкобсе, Джимми Чу, Томе Форде и Майкле Корсе [2] . Ведь, в отличие от друзей детства, они всегда оставались рядом.…

– Рубен их одобрил? – спрашивает Лора. Рубен единственный человек, которого она постоянно понимает неправильно. И принимает его стеснительность за что-то другое. Возможно, за неодобрение. Может быть, она и права – он вздернул бровь, пока я распаковывала туфли, но ничего не сказал. Я пожимаю плечами и отвечаю: – Все, что его, то наше. Но, надо признаться, я смутилось от его взгляда. Рубен работает гораздо больше меня. Кто угодно работает больше меня. Худые руки Лоры обнажены, несмотря на…

Я трудился на втором этаже по соседству с косметическим салоном мадам Ольги («Удаляем ненужные волосы»), аудиторской конторой Айры Кипниса и мелкой импортерской фирмой под названием «Слезинка». Двадцатисантиметровые золотые буквы оттеняли мое превосходство над прочей публикой: «Детективная контора „Перекресток“». Название, как, впрочем, и саму контору, я выкупил у Эрни Кавалеро, моего бывшего шефа. В войну, когда я еще только приехал в Нью-Йорк, Эрни взял меня к себе с тем, чтобы я носился по городу…

Ты ТЫ УЗНАЕШЬ ОБ ЭТОЙ ИСТОРИИ из новостей. Девочка и мальчик отправились в лес. Девочка несла корзинку для пикника. На мальчике были ярко-желтые беговые кроссовки. Они не планировали гулять до темноты, но небо было иссиня-черным, когда девочка нашла дорогу домой, и была она при этом без корзинки для пикника и без мальчика. Мальчика нашли на следующее утро, плавающим в Клеймор-Крик лицом вниз; его желтые кроссовки потемнели от мутной воды. Ты услышишь, что это трагедия, что у мальчика впереди…

– Сегодня решающий день. Сики посмотрел на настенные часы и тут же перевел взгляд на наручные. И те и другие показывали 6.07. Вошли уже? Он представил себе, что происходит там в этот самый момент, и напряжение пронизало все его тело. Волнение было сильнее, чем то, что он чувствовал, когда сам лично участвовал в задержании. Сики закурил вторую сигарету. Рассвет. Хотя за окном еще довольно темно. 6.10. Наверное, уже вошли… Он не сводил взгляда с телефона. Ну же! Зазвони! – Господин старший…

Где-то позади меня раздаются приглушенные всхлипывания, но большинство людей в церкви окаменели от ужаса. Они переводят полные скорби взгляды с гроба на меня. Я никак не реагирую на эти взгляды или выражение сочувствия на их лицах, которое они стараются сохранить как можно дольше, на тот случай, если я вдруг случайно посмотрю в их сторону, – так они хотят показать мне всю глубину своего горя. Мне не нужно их горе , и я не собираюсь делиться с ними своим. Потому что мое мне помогает.…

Я спросила, не хочется ли ей поесть, но Вала, как я и ожидала, отказалась. Я сидела на кухне одна, ела спагетти, которые приготовила до этого, а когда закончила, Вала подошла ко мне и сказала, что наконец приняла решение: она все-таки поедет. Спросила, не подвезу ли я ее туда, где у класса проходит вечеринка перед танцами и где собрались встретиться ребята. Я ответила: «Конечно!» По дороге на Вогар [1] Вала молчала, и я помню, что мне было не по себе: ее слова о том, что она боится, вдруг произвели…

Глава 1 Невероятно! Самолет летел уже сорок минут, однако только сейчас мисс Эрнолд заметила, что забыла в зале ожидания лондонского аэропорта сигареты, а заодно и золотую зажигалку – подарок деда на двадцать первый день рождения. Она повернулась налево, к иллюминатору, и в отчаянье уткнулась лбом в стекло. Крылья самолета остались сзади, за спиной, но если постараться и изо всех сил вытянуть шею, то можно было увидеть, как сияющими кругами вращаются два огромных пропеллера. Вместе с такими…

За кухонным столом Джозефина спросила: – Что обозначает существительное – действие, предмет или признак предмета? – Признак предмета, – ответил Уилл, поглощая овсянку. По загадочной улыбке Джозефины было невозможно определить, был ли ответ правильным. – Давай так. Найди существительное в предложении: «Я всегда знаю, что делаю». – Что. – Я спросила, какое слово в предложении… – Нет, мам. Это не вопрос. Я имел в виду, ответ – «что». – О… о, я ожидала, что ты скажешь «я». Но, думаю,…

И поэтому приблизительно в двадцать минут восьмого метрдотель нарезал круги вокруг носильщика, управляющий вился вокруг метрдотеля, и секретарь металась вокруг них обоих. В семь двадцать пять прибыл первый гость… Он выглядел весьма странно в тяжелой шубе, напоминая медведя. – Я хочу быть отведен в комнату X! Ферштейн? – Француженка-секретарша оцепенела за спиной метрдотеля. При всем своем космополитизме, она не могла слышать немецкую речь без дрожи. – Бош, – пробормотала она в отвращении, когда…

Сундук стоял у торцевой стены – старый, обитый по краям жестью, деревянный сундук. У Эрики осталось смутное детское воспоминание – кажется, такие сундуки назывались «американский коффер». Она присела на корточки, провела рукой по крышке и, почему-то не дыша, открыла замок. На нее пахнуло застоявшимся воздухом. Она сморщила нос – интересно, что это за запах? Чем может пахнуть в закрытом сундуке? Скорее всего, плесень, решила Эрика, и у нее тут же зачесалось в голове. Она прекрасно помнила, как они…

Я тесно складываю руки. Еще не знаю, откуда накатил страх, знаю только, что он безразмерный. Вот дом. Сажусь на корточки, как маленькая, у сланцевой стенки, а за ней пустое овечье поле, на котором полно старых какашек и колючих кустов в человеческий рост. Я толкаю дверь, и порыв застойного воздуха встречается со свежим. Пахнет навозом. Живые изгороди разрослись, через бетон пробиваются трава и сорняки, узкая полоска сада перед домом завалена всяким барахлом, древними лопатами без ручек, пластиковыми…

– Ли? – спрашиваю я. – Адам, давно не виделись. Ее напарник, представившийся как Зак Монтроуз, глядит на нее с любопытством: «Вы знакомы?» Она по-прежнему смотрит на меня. Слабо улыбается воспоминаниям, хотя это отнюдь не счастливое воссоединение. Иначе и быть не могло. – Мы выросли вместе, – говорит она. – Они с Кипом дружили. Кипом звали ее старшего брата. Мы были неразлучны еще с детского сада. А после школы он пошел в армию и не вернулся из Афганистана. Последний раз я видел Ли на поминальной…

Она наливает холодной воды в стакан для зубных щеток и быстро пьет, свободной рукой сдергивая с волос резинку вместе с несколькими длинными темными прядками. Снова наполняет стакан, натягивает платье, заталкивает бюстгальтер и колготки в сумочку, тянется к дверной ручке и тотчас спохватывается. Надо спустить воду. Пусть даже шум разбудит его, все равно надо; нельзя оставлять никаких напоминаний о себе. Крепко зажмурив глаза, она с ужасом слушает, как вода прокатывается по унитазу, а затем журчит…

– Вы уверены, комиссар? Комиссар Барде кивнул. Такой вывод было сделать совсем не сложно: два выстрела в висок, явные следы пороха на руке. Тут не было и тени сомнений. Пятидесятилетний комиссар Барде выглядел уверенно и важно, производя на окружающих особое впечатление своими шикарными военного типа усами. С первого взгляда можно легко догадаться, что начальник в полицейском участке на улице Корделье – именно он. Двадцатидевятилетний инспектор Морис Лямотт выглядел куда скромнее. Вокруг его…

Хассам отошел в сторону, давая возможность пожилому человеку выбрать место на балконе с коваными перилами. Губернатор Усмаль Абдуллах Камаль. Перекрестие прицела скользнуло по его коричневому тюрбану. Вниз по пышной седой бороде. Двое мужчин стояли в напряженном молчании, устремив взгляд в даль маковых полей. Из-за отдачи снайпер потерял цель из виду, но, опустив винтовку, увидел, что пуля «Лапуа Магнум» 338-го калибра попала почти на пять сантиметров правее середины груди. Будь выстрел менее точным,…

Глава 3 Город я впервые вижу из окна патрульной машины. Гляжу сквозь залапанное пальцами стекло, как солнце выглядывает из-за усыпанных снегом домов. – Молись, чтобы он выжил, – говорит один полицейский, и я снова вижу перед собой парня с расквашенным лицом и выбитыми зубами. В крови до сих пор гудит адреналин. * * * В полицейском участке деревянные стены и грязная плитка. А еще пахнет горелым кофе. Там обсуждают, как лучше снять у меня отпечатки пальцев. – Без них нельзя. Как потом…