Книги из серии "Папарацци"

Я кисла, сидя в своем редакторском кресле, и тихо радовалась, что меня мало последнее время беспокоят. Работают люди и пусть работают, а я посижу, с мыслями соберусь, газету свою почитаю. А то она в последнее время немножко чужая для меня стала. Принявшись читать Ромкин репортаж о налете милиции на подпольный завод по производству «левой» водки, я порадовалась явным успехам моего «крестника» в журналистике, но опять задремала в кресле, так и не дочитав до конца. Разбудил меня телефонный звонок.…

В ответ на эти слова мне оставалось лишь усмехнуться. У меня с губ уже были готовы сорваться ехидные комментарии, но я сдержалась и спросила: — Он что, обещал на тебе жениться в случае, если ты купишь ему машину и квартиру? — Хуже! — проныла Маринка и сделала страшные глаза. Потом она закатила их, пару секунд подумала и резко выдохнула: — Он забрал все мои компакт-диски! С записями Филиппа Киркорова и Мурата Насырова! Честно говоря, с моей точки зрения, потеря была невелика, но Маринка…

— Как это? — невольно сорвался с моих губ вопрос. — Какой-то доброжелатель прислал в милицию фотографии, на которых изображена я, стоящая над трупом своей соседки. Это дикость какая-то, такого не было и быть не могло, но меня почти сразу же забрали, толком ничего не объяснив, и поместили в камеру. — Бабенкова описала руками в воздухе неопределенную фигуру, означающую, что у нее просто нет слов, чтобы передать свое состояние в тот момент, а затем продолжила: — На допросах всю душу вытрясли, да еще…

Дверь в кабинет была открыта, и в тишине пустого музея далеко было слышно, как мальчишеский голос произнес фразу: — Я же вам говорил, Павел Васильевич, что я видел его сегодня утром, мы с ним работали в третьем фонде, разбирали, что уцелело после потопа. «Это Ромка! — узнала я. — Кого он видел-то?» — Константин Дмитрич ушел часов в двенадцать, — продолжал Ромка, когда я уже подходила к двери кабинета. — А я остался дальше работать. В три закончил, пошел домой, а когда из музея вышел, меня ваши…

— Ничего себе день начинается… А еще говорят, что утро вечера мудренее, — попросту не зная, что еще можно сказать на новую идею Маринки, тихо вздохнула я. Чего-чего, а подобного от Широковой я никак не ожидала. — Вчера за тобой такой «мудрости» не наблюдалось. Маринка ничего не ответила, сделав вид, что не слышала моих слов, и от зеркала перешла к полкам на стене возле компьютера Сергея Ивановича Кряжимского, затем к своему рабочему месту. Я застыла в недоумении. Еще несколько минут понаблюдав…

«Ладушка», моя рабочая лошадка, завелась без проблем и вмиг домчала меня до университетского городка. Оглядевшись, я отметила, что собратьев-журналистов из конкурирующих изданий поблизости нет. Оно и понятно, все сейчас заняты — освещают конференцию по правам заключенных. Можно подумать, от этой болтовни жизнь в местах не столь отдаленных улучшится. Вместо того чтобы выбрасывать деньги на ветер, отдали бы на кормежку зэкам. Недавно, по долгу службы, пришлось мне там побывать, освещали «День открытых…

Оба, по Маринкиному описанию, в очках. Оба еще не растолстевшие, понимающие толк в женской красоте и искусстве, оба — верх галантности и предупредительности. Как славно, что на нашей планете еще встречаются подобные реликты. Конечно, Маринка могла преувеличивать, даже врать. Делала она это, по собственному ее признанию, из желания приукрасить жизнь, расцветить ее, так сказать, красками своего буйного воображения. Это я ей тоже прощала, как и многое другое. Абрикосовый гель для душа фирмы «Мэри…

Именно он и привлек внимание какого-то мужчины, который не постеснялся заглянуть в оставленную не запертой дверь. В тот момент я все еще стояла на том же самом месте, а Сабина, впав в истерику, рыдала, обхватив лицо руками. – Что… что тут происходит? – обалдело глядя на меня и хозяйку гостиницы, спросил мужичок. Он, насколько я помнила, поселился в гостинице чуть раньше нас. – Она прикончила своего мужа, а потом пыталась убить меня, – сказала я. – Владислав, позовите кого-нибудь еще. Нет, побудьте…

Я уже давно обратила внимание на то, что существуют две плохо уловимые категории граждан, не поддающихся четкому статистическому учету, очень не стремящихся к лишним и личным встречам с работниками прессы и внутренних дел, однако именно они предоставляют нам постоянные материалы для самых лучших репортажей и журналистских находок. Я говорю про новых русских и бомжей. Так уж повелось, что и новостные колонки местных газет почти всегда отданы под информацию об этих двух подвидах граждан. Причем…

Я мысленно прокляла прежних владельцев помещения, от которых нам и достался в наследство этот пожарный щит, и весь следующий день редакция наша простояла опечатанной – оказалось, что найти в Тарасове багор раз в тридцать легче и быстрее, чем снять печать с двери. Усатый заранее предупредил меня, что самой мне лучше их печать не срывать – придется составлять уже милицейский протокол, а это послужит основанием для судебного разбирательства. Пришлось уговаривать на следующий день этого усатого прийти…

Тяжело вздохнув, я разоблачилась и залезла в ванну. Самое главное в холодных обливаниях, как я поняла, это не давать себе времени на раздумье, иначе становится страшно. Я дотронулась до крана, зажмурилась, открыла рот, затем только пустила воду. Открыть рот совершенно необходимо: если успеешь вовремя крикнуть, то вода не кажется очень холодной. В первую секунду, конечно. Ну, а потом уже и не важно. Я покинула ванную комнату взбодренная и ужасно довольная собой и направилась на кухню заваривать…

– Вы меня не совсем правильно поняли, – поспешно сказала она. – Мне совершенно нечего скрывать. Просто я имела в виду, что во всем следует тщательно разобраться. Как говорится, пусть будет выслушана другая сторона. А вообще мне именно хотелось добиться резонанса. Ведь, надеюсь, для вашей газеты справедливость и нормы человеческого общежития – не пустой звук? – При этих словах она посмотрела на меня с тревогой, словно ожидала услышать прямо противоположный ответ. – Ну, что вы, как можно? – успокоила…

С помощью короткого черного парика и мешковатого платья я постаралась превратить себя в ту самую строгую и неприметную женщину, которая так удачно ловит доверчивые души на улицах нашего симпатичного города. За компанию я взяла нашего фотографа Виктора, который должен был выполнять одновременно несколько задач – обеспечивать визуальную часть нашего репортажа, предупреждать меня о возможных осложнениях и осуществлять функции телохранителя, если осложнения все-таки будут иметь место. Лучшего человека…

– Алло, – постаравшись придать голосу бодрость, сказала я, снимая трубку. – Простите, можно мне услышать Бойкову Ольгу Юрьевну? – послышался женский голос, звучавший довольно робко. – Я слушаю. – Оля? – неуверенно уточнила женщина. – Это Наташа Калачова. Ты меня помнишь? Наташу Калачову я, конечно, помнила – давняя подруга… Собственно, подругой она была для меня в далекой юности, когда мы вместе учились в университете, а со временем, когда частота наших встреч резко сократилась, Наташа перешла…

– Печенье, бутерброд? – любезно поинтересовалась она. – Ни того, ни другого, – шутливо отмахнулась я. – Диета, что ли? – с недоумением посмотрела на меня Маринка. – По-моему, твоей фигуре ничего не грозит. – Спасибо, конечно, только я так не считаю. – Я припудрила нос и подбородок и поправила прическу. – Да не смотри ты на меня так, на диету я не села, просто уже позавтракала. – Классный у тебя костюм, – окинула меня Марина восхищенным взглядом. – «Шульман», – небрежно сказала я, – практично…

Ан нет! И вот почему. Потому что, признаюсь, в меня закралось ревнивое подозрение, не сочла ли эта, то бишь, моя радость, своим долгом посетить и Маринку? Только, несмотря на приятное головокружение, я не опоздала на службу, а Марина, откровенно говоря, плюнула на свои обязанности. И что особенно не давало мне покоя, так это предположение, что Маринкино опоздание не просто было вызвано этой самой радостью, а ее, радости, превосходной степенью. Если я не опоздала, размышляла я, значит, не настолько…

Культурно провести досуг в Солнечном было негде, если не считать трех пивбаров. Ближайший кинотеатр располагался в 6-м квартале, чтобы добраться до него, нужно было выдержать восемь остановок автобусного ада. Вот в таком «оазисе уюта и благополучия» под названием Солнечный я и проживала последние три месяца. Приближалась моя остановка под названием «Подстанция», от которой оставалось всего две до конечной. Все пассажиры в автобусе уже сидели, кроме старичка со старушкой, которые заранее приготовились…