Книги из серии "Письма русского путешественника"

В местной ганской общине Пэппима любили единогласно и столь же единогласно жалели о том, что он выбрал в жены представительницу племени эвэ. Говорили, что женщины эвэ известны своей авторитарностью, так что Пэппиму волей-неволей приходится подчиняться Апалоо — как дома, так и в больнице. Сам он принадлежал к племени ашанти и, как многие ашанти, обладал благородной внешностью. Его вполне можно было бы представить в роли вождя или честного политика на обложке журнала «Тайм» («Человек года»). Да и пестуемый…

Я просыпаюсь, вокруг все еще Дели. Выехать из города невозможно, пригороды из лачуг растянулись на десятки километров и просто перетекают один в другой. Дорога — две полосы, идеальное покрытие, но набрать скорость можно только на участках между деревнями, коротких. С началом жилой зоны трасса превращается в базарную площадь. Повседневная жизнь выплескивается на проезжую часть с обочины. Когда священные животные — решают сменить диспозицию и флегматично, нога за ногу, переходят дорогу, образуется…

Повсюду, где обитает человек, он ест блины, а остальное лишь детали, пусть иногда существенные. Европу, например, блинная география условно делит на три зоны влияния. Запад континента принадлежит cr^epe и galette , в центральноевропейской империи господствуют Palachinken. А восточнее Березины — языческое царство масленицы; хоть на неделю в году и хотя бы в одной северной стране блину удается напомнить человеку, кто на Земле главный посланник Солнца. Наш родной «блин» — старославянское понятие, в…

Если оставить в стороне персону автора и перенести внимание на его сочинение [2] , то нельзя не поразиться богатству исторических, культурных и литературных перекличек, подтекстов и заимствований, заключенных в этом воистину бесценном тексте. Название книги отсылает нас к Радищеву, но пусть «радищевский контекст» не закроет от нашего проницательного взора иных, быть может, более важных влияний и скрытых (а иногда и вполне открытых) цитат! Одним из источников вдохновения автора «Фердинанда…», безусловно,…

И, наконец, о путешествии вообще. Один римский старик на площади Венеции как-то доверительно сообщил мне: «Мы все здесь туристы». «И вы?» — спросила я, слыша и с трудом понимая его римский диалект. «Да, я родился в Риме, и мой отец родился в Риме, и дед, и прадед. Но все равно я турист. Мы все здесь туристы. Потом Господь позовет: „Домой, домой!“ („A ca a! A ca a!“ — он изобразил, как итальянские матери из окон зовут детей со двора). Тогда и пойдем домой. А пока путешествуем». И назидательно добавил:…

Вот аспиранты у него хорошие. Конечно, в основном девушки. И не дурнушки, не синие чулки. Как раз миловидность приятно дополняла пытливую усидчивость некоторых, особо примечательных. Вспомним хотя бы удивительный цвет волос (золото под пеплом) Керен, которая приезжала в кампус на мотоцикле, а наш московский телефон записала фломастером на запястье. Звонка, впрочем, не последовало. Но на всякий случай: милые Керен, Стефани, обе Лоры, обе Элизабет, Джулия, Сьюзен, Рейчел! Всегда рад продолжить разговор.…

Теги: Илья Глазунов в роли диссидента. – Леонид Брежнев в роли станционного cмотрителя. – Евгений Евтушенко в роли залпа «Авроры». Когда зима 1978 года перешла в зиму 1979-го, в областном городе Иваново произошло два события культурной жизни, всколыхнувших его обитателей и потрепавших тех, кто этому колыханию доверился. Первым был приезд в город художника Ильи Глазунова, тогда еще не написавшего портрета Л.И.Брежнева, не удостоенного звания народного, не принятого в Академию Художеств СССР…

Есть другой вариант. Не придумывать героев, а поместить то, о чем хочешь написать, в какой-нибудь город. Для любой структуры, чью недопроявленную сущность хотелось бы сделать явной, всегда отыщется город, который почти как она. Конечно, это естественней, чем придумывать фиктивных идиотов-героев, которые примутся разъяснять эту недореализованную entity. Да, города — удобная штука, их можно употреблять для чего угодно. Причем их же много, каждого из них много, а в них много людей со своими мнениями,…

Поэтому дню на Балтийском море я предпочту день на дорогах Швеции. Сам себя везешь, сам себе хозяин. Конечно, это дело вкуса, и многие, отправляясь в Западную Европу, предпочтут вообще сесть на самолет. Что же, радость выезда за границу неистребима в человеке, выросшем в советское время. Вы одинаково окрылены, оставив позади паспортный контроль в аэропорту Франкфурта (или куда вы собрались) или же попрощавшись с финским пограничником в Валима. Если вам позволяют средства и навыки, вы можете в любом…

Что за извращенная избирательность зрения? Ведь можно и не видеть? Можно провести сейчас взгляд налево, к полупрозрачному кубу соседнего отеля, светящему закачанным туда светом луны. Успокоить глаз и память черной гладью залива с рассыпавшейся по ней серебристой рекой. Полнолуние. Октябрь. Турция. Что нужно тебе еще, чтобы избыть ознобчивый холодок в животе? И нужно ли его избывать? Что держит тебя на балконе в наступившей уже ночи, когда ближние твои, с кем делишь кров и ночную тишину, на показ…

Тем временем в Монголии началась революция — чем не шанс вернуться в девяностые и вспомнить, как оно бывает. На оранжевую несколько лет назад мы смотрели с досадой, ожидая, что повторятся те же разочарование и облом, что были здесь. Так вроде и вышло. Не то чтобы захотелось стать американским коммунистом 1930-х, рвущимся в пекло истории, на стройки социализма. Да и приятель, монголовед, объяснил, что монгольский бунт, бессмысленный и беспощадный, — это сезонное явление. Раз в четыре года под выборы…

Поэтика дороги. Вступление Дождавшись пенсии, отец вновь перебрался с Запада, из Нью-Йорка, на Восток и поселился у моря в Лонг-Айленде. Рыбалка и мемуары поделили его досуг. По утрам, не отвлекаясь от Жириновского по московскому радио, отец ловил мелкую рыбешку, которую мама жарила так, что возле моей тарелки росла гора костей, как на холсте Верещагина «Апофеоз войны». Днем отец, не отвлекаясь от козней Жириновского, вытаскивал из канала угрей, которых мама так коптила, что не оставалось даже…

Рейс Нью-Йорк – Каир был переполнен, и мы уж было успокоились, решив, что имя нам, смельчакам, наплевавшим на правительственные предупреждения, – легион. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что собственно туристов, кроме нас, в самолете не было. Легион состоял из египтян, летящих на родину – то ли чтобы побыть со своим народом в трудную минуту, то ли просто по истечении срока действия американской визы. – Ну что ж, по крайней мере, можно не бояться терактов на борту, моджахеды взрывать своих…

И следующее, связанное с этим переживанием, не менее острое, – ощущение противоестественного комфорта, с которым Дорога проносила нас через эту землю. Физическая мощь ее как некоего промышленного сооружения, то есть тысяч и тысяч тонн бетона, асфальта, камня, металла, явлена была в легкой, почти ажурной конструкции; графика бетонных столбов-переростков с крохотными наклоненными вниз головками светильников прорисовывала в небе воздушный коридор Дороги. За окном справа струилась металлическая лента-бордюр,…