Книги из серии "Рыбаки уходят в море"

Честно говоря, вряд ли я сумел бы подойти к ней на расстояние выстрела, если бы провидение самым неожиданным образом не протянуло мне – позволю себе сказать «нам» – руку помощи. Признаться, я всегда трушу, когда предстоит очутиться лицом к лицу с женщиной или еще с кем-нибудь, кого необходимо подчинить своей воле. Тут, брат, требуется исключительная осторожность. Тебе, я думаю, знакомо, как нужно обращаться с молоденькими необъезженными кобылками. Смотришь в сторону. Прикидываешься, будто думаешь…

II Маленький солнечный лучик пытался юркнуть в комнату через подвальное окно. Весна. Она одевалась. Про себя она радовалась, что в любви поэт был силен и неутомим, хотя и не очень нежен, словно ему не так уж и хотелось любить, словно он просто уступал непреодолимой потребности. Она смотрела на спящего поэта и думала, какой он хороший, ее поэт, не беда, что он тощий и что у него такое длинное лицо. Поэт проснулся: приоткрыл сперва один глаз, потом, помедлив, другой. Когда глаза поэта…

Секретарша вносит графин с водой и стаканы. Маленькая изящная пышечка. У моего предшественника был неплохой вкус, раз он сделал такой выбор. Вообще-то она обручена с племянником жены нашего министра. Ничего не скажешь, приятно работать в дипломатическом корпусе. Она помнит, что высокий стакан следует поставить там, где буду сидеть я. Да, решительность – это главное. И эксцентричность тоже дает хорошие результаты. Англичане эксцентричны, не зря американцы втайне питают уважение к представителям…

В ту пору – как, впрочем, и сейчас – я мог ориентироваться в происходящем только посредством радио. Порой мне казалось, будто кто-то рассыпает передо мной пестрые обрывки газет. И я думал, что, если сдамся, мне будет стыдно перед своей совестью и я никогда не смогу посмотреть самому себе в глаза. По этой причине я иногда открывал пишущую машинку и писал в газеты статьи. Из своего рода духовной самозащиты. Ведь я прекрасно понимал, что ни в коей мере не смогу изменить ход событий. И я смирился…

Дальше дело было так. Отец мальчика, полицейский, вернулся к обеду домой и, узнав об утреннем происшествии, позвонил в банк и пожаловался на обращение с сыном. В ответ он услышал от кассирши, что она абсолютно уверена, что мальчик не отдал ей денег неделю назад, но в то же время признала, что вела себя утром не совсем тактично. По словам кассирши, они с контролером решили проверить, отдаст ли мальчик деньги без напоминания. Экзамена он не выдержал, и, хотя это, конечно, нельзя назвать прямой уликой,…

Где-то они теперь? Лежат себе, верно, где-нибудь под фатой. Она мечтала стать поэтессой и писать музыку. Такова была ее цель в последнее время. Потому-то она отправилась к Атли и показала ему свои оперы, несколько стихотворений и рассказов. Атли был прирожденным поэтом, в этом не сомневался никто, а сам он – менее всех. Он никогда нигде не работал и знания свои приобрел не столько в школе, сколько из книг и из самой жизни. Он ходил по городу с таинственным видом и смотрел на прохожих так, словно…

Наутро она почувствовала себя совершенно здоровой. Девочка тоже была прежней, самой веселой в семье. Но небо было не узнать. День стоял серый, тусклый, сумрачный. Подморозило, вороны выделывали фигуры высшего пилотажа. Почему-то все разом вдруг заговорили о снеге. Дети мечтали «покататься на реактивном самолете». Склон, спускавшийся от дома, назывался – зимой и летом – санной горкой, он доходил до самого моря, и захватывающие игры происходили порой у самой воды, доставляя женщине массу волнений.…

Самое начало они наверняка не слышали: я говорил так тихо, что сам себя едва слышал. Устал я дежурить тут, у котлов, начал я. Устал дежурить у котлов, сказал я еще раз и замолчал, думая, что легче мне от этого не станет. Потом снова попытался говорить, и после нескольких дежурств это вошло у меня в привычку. Я устал дежурить у котлов. Мне хочется, чтобы меня перевели на другую работу. Не могу я больше торчать в этом чулане. Я здесь уже полгода. Переведите меня на другую работу, хотя бы ради справедливости.…

Поверь мне, Оули Пье! Я учитель по профессии и по призванию, больше того, я и года не протяну, если осенью снова не начну преподавать, слышишь, года не протяну, да постой же ты, не беги, подумай об этом. И о Кларе тоже. Это размазня еще почище Сигги Паудля, из тех, что даже не посмотрят с мольбой на своих мучителей, даже пальцем не шевельнут ради собственного спасения, – в них нет жизни! Хоть на весь класс ори, что она глупее курицы, до нее будто и не доходит, уставится тупо в потолок или…

Так произошло первое знакомство Златовласки с защитниками. Ей шел только четвертый год, поэтому нечего удивляться, что она не слишком разбиралась во всем том, что видела и слышала. Да и видела она в своей жизни одни лишь ноги. Еще долго защитники оставались для нее не чем иным, как тяжелыми ногами, вышагивающими со зловещим, пугающим звуком. Многие, не только Златовласка, не очень-то хорошо понимали, кто же такие эти защитники. Собственно говоря, простой народ не нуждался в защитниках. И не только…

Ответ звучит довольно-таки неприязненно, и Магга, по-видимому, не собирается пригласить сестру в дом. Должно быть, все еще дуется. Какой идиотизм! Неужели до Магги так и не дошло, что она затеяла тот разговор из самых лучших побуждений? Может, она и впрямь была тогда слишком резка, но тут уж Магга сама виновата, нельзя же так реагировать на слова сестры: сперва тупо отмалчивалась, а потом точно с цепи сорвалась от злости. Мало радости, знаете ли, когда ваша ближайшая родственница оказывается замешанной…

Последующее вспоминается мне крайне смутно. Время от времени к нам подходил кладовщик, лицо которого казалось мне каким-то странным: необычно заостренным и вытянутым вперед. Почти все мальчики уже вышли из игры и наблюдали за мной и за Вилли или же ходили по пятам за кладовщиком и канючили, чтобы он по секрету показал им приз. – Отвяжитесь, чертенята, – отвечал он, – приз у меня на складе, но вы его не увидите. Все это доходило до наших ушей как сквозь пелену. К тому времени счет у нас с Вилли…

Роста Йоун небольшого, иначе не скажешь. Она выше его на целую голову, хотя сама среднего роста. Его прозвали Йоун Малыш. Как им не стыдно, этим подлым людям, искажать человеческое имя? Никто не виноват в том, что человек родится большим или маленьким. А в работе Йоун мог бы сравняться с самым сильным из поселковых парней – и в поле, и на море. У него большие сильные руки, большие ноги. От всего его облика веет мужественностью. Странно, что он одинок, такой мужчина, владелец хутора и всего, что в…