...И скрылся с места преступления...

– ...Так вот, один мой паренек-полицейский по имени Пай почувствовал запах гари и решил войти посмотреть, – продолжал говорить Коннолли. – Он было подумал, будто дымоход засорился, но потом на него упало несколько полуобгоревших кусочков бумаги – он как раз ехал на велосипеде к дому. И он решил проверить, в чем дело. Заглянул через щель в занавесках, – Коннолли показал пальцем, – и увидел ее.

– Есть какие-нибудь соображения относительно того, сколько к тому моменту прошло времени после нападения?

– Да. Думаю, это можно определить, – сказал Коннолли, – советник Уиллерби клянется, что говорил с ней по телефону около девяти, – разговор продолжался приблизительно минут десять и закончился в девять ноль пять. Они заспорили по поводу одной проблемы, которая беспокоит советника, так что он пропустил начало новостей. Он большой поклонник этой передачи и каждый вечер слушает, как звонит Биг Бен. А миссис Китт стала возражать против плана строительства стоянки, который предложил Уиллерби, заговорила его, ну и настроение у него было жуткое. Он живет на противоположном конце пустоши, и его жена и пятеро детей могут подтвердить, что он никуда не выходил.

– А о каком плане шла речь?

– Все, что нужно Лайгейту, – это двадцать пять миллионеров-филантропов, и тогда у нас будет все, что нам требуется! Дело в том, Красавчик, что у миссис Китт, в отличие от многих, отличная голова на плечах, не так-то уж и часто она ошибалась.

– Она тебе нравится, да? – Роджер улыбнулся.

– Если она умрет, полицейские Лайгейта костьми лягут, но найдут этого негодяя, – сказал суперинтендант Коннолли. – Можешь быть уверен.

Роджер снова усмехнулся:

– Виват Джему Коннолли! Слушай, а ты не знаешь, что-нибудь пропало?

– В ящичке книжного шкафа было двадцать фунтов или что-то около того, – Коннолли указал на зеленый металлический ящик рядом с камином. – Его взломали.

– Отпечатки пальцев?

– Ни одного.

– А как он сюда пробрался?

– Мог забраться через окно, выходящее на лестничную площадку, а может, она сама его впустила.

– Еще что-нибудь пропало – бриллианты, что-то в этом роде?

– Никаких особых ценностей у них не было, они из обнищавшего среднего класса – чтобы удержаться на плаву, им пришлось продать почти все, что получили в наследство. И тем не менее эта семья – одна из самых заметных в местном благотворительном обществе.

– Короче, мотивы неизвестны.

– Мотивы неизвестны, – согласился Коннолли. – И знаешь, что меня больше всего озадачивает? Если парень полез за деньгами, зачем ему понадобилось устраивать погром, жечь бумаги, газеты? Не вижу никакого смысла. А ты что скажешь?

– Действительно, никакого. Знаешь, Джем, оставь эти сожженные бумаги нам. Я пришлю кого-нибудь из конторы за тем, что уцелело. Можно воспользоваться этим телефоном?

Коннолли кивнул, и Роджер набрал номер 1212 в Уайтхолле. Кортленд пообещал немедленно послать лаборанта и криминалиста.

– Спасибо. – Роджер повесил трубку.

Он взглядом обежал комнату и занялся изучением очерченного мелом силуэта – склонив голову, он полностью ушел в загадку:

– Какое из повреждений оказалось самым тяжелым?

Коннолли медленно ответил:

– Трудно сказать. Она была страшно избита – затылок, виски, верхняя часть лица. Этот малый, похоже, впал в неистовство. Но есть еще одна странная вещь... Слушай, а почему ты, собственно говоря, не выдвигаешь гипотез? Хочешь, чтобы все за тебя сделал я?

– Если ее так страшно избили, почему она до сих пор жива? – спросил Роджер и перелистал медицинское освидетельствование:

"Большинство повреждений поверхностные, обширное кровотечение, однако повреждений черепа, за исключением, возможно, одной трещины, нет".

– Все дело в оружии нападения, не так ли? Похоже на велосипедную цепь.

– В самую точку, – сказал Коннолли, – на щеках остались следы звеньев. Он бил ее по голове, будто хотел изувечить. А когда она потеряла сознание, в бешенстве разгромил комнату.

– Упаси меня Господь от такого предположения, но, похоже, кто-то ее очень не любил. Обычный грабитель так не поступит. Если, конечно, – поспешно добавил Роджер, увидев, как сверкнули глаза Коннолли, – кто-то не хочет, чтобы мы приняли ограбление за личную месть... А что в остальных комнатах? – спросил Роджер.

– Ничего не тронуто, – ответил старый лайгейтский полицейский. – А вообще, пошли, посмотрим.

Он шел первым, и двадцать минут они осматривали дом. Они остановились у окошка лестничной площадки и осмотрели следы на внутренней и внешней поверхностях рамы. Коннолли сказал, что на стенке и на черепице козырька также обнаружены следы – кто-то влез в дом именно таким образом. Ничего, за что можно было бы зацепиться, они не нашли.

– У Киттсов две приходящие служанки, одна работает давно, другую только что взяли,– продолжал Коннолли, – утром я сам разговаривал с обеими, но так ничего от них и не добился. Я без конца задавал им один и тот же вопрос: кто мог до такой степени ненавидеть миссис Китт, но она говорили то же самое, что говорит ее муж, а ее муж говорит тоже, что говорю тебе я, – в целом мире у нее не было ни одного врага. Насколько мы знаем, – сухо добавил Коннолли. – Значит, будешь гоняться за тайными врагами, Красавчик?

– Вернемся в ту комнату, – сказал Роджер и, когда они туда пришли, продолжал: – Боюсь, у меня для тебя плохие новости, Джем.

– Можешь мне ничего не говорить. Я и так знаю: ты пролистаешь все эти газетные вырезки, одну за другой – те, которые уцелели. Потом твои парни из Скотленд-Ярда будут трястись над золой – нам же нужен некто, ненавидящий миссис Китт до смерти. Может быть, этот некто – тот, кого она помогла запрятать за решетку. Ты это мне хотел сказать?

– Если бы ты был немного помоложе, тебя бы могли взять работать в полицию! Еще что-нибудь хочешь добавить?

– Боюсь занимать твое драгоценное время.

– Тогда воспользуемся помощью Скотленд-Ярда?

– Смотри, не надорвись здесь, Красавчик, – резко бросил Коннолли.

Заметив проходящего за окном полицейского, он повеселел:

– А вот и констебль Пай с фотографиями. Наблюдательный парень, этот Пай. Потом скажешь, как он тебе понравился. Я бы хотел знать твое мнение.

– Да? – с отсутствующим видом переспросил Роджер и снова углубился в какую-то газету. В ней была опубликована одна из речей миссис Китт, мирового судьи, но по каким-то причинам эту речь не вырезали и не подшили в книгу. Внимание Роджера привлек небольшой заголовок.