...Имеются человеческие жертвы

— И мы думаем так же, — понизив голос, твердо сказал его собеседник. — И хватит нам мямлить! Хватит под их дудку плясать! Тут нужен стальной кулак, чтоб вышибить эту нечисть с нашей земли раз и навсегда!

— Ну и как ты их вышибешь? — с насмешкой спросил Денис. — Они же всюду, как тля на капусте...

— А вот приедешь к нам и увидишь, — ответил первый, что приглашал его на разговор. — Между прочим, там у нас не только боевые искусства. Там и тир есть.

— Ладно, парни, — кивнул Денис. — Загиб, конечно, неожиданный, но есть над чем подумать.

— Ну, вот и подумай, — сказал ассистент и протянул ему что-то приятно шелестящее и до боли знакомое на ощупь. Денис изумленно поднес к глазам и даже при тусклом свете различил на бумажке медальон с каким-то президентом.

— Это чегой-то? — ошалело спросил он.

— Полтинник, — ответил ассистент. — Это чтобы лучше думалось.

66

Через два дня он оказался в военно-спортивном лагере, когда-то принадлежавшем обществу «Буревестник», где на большой территории за высоким забором с колючей проволокой, на лужайках, среди деревьев бегали, прыгали, разминались, боролись и брали препятствия несколько десятков молодых ребят, голых по пояс и в военизированной камуфляжной форме. Были тут и девушки, пять или шесть, причем все как на подбор — красивые, статные, спортивные и, кажется, ничем не уступающие их сверстникам сильного пола.

На территории было разбросано несколько старых деревянных строений, похожих на одноэтажные бараки, где, как обнаружил Денис, все было неплохо оборудовано и для зимних тренировок: видно, занятия шли круглый год.

Здесь он провел безвылазно двое суток, сразу оказавшись по уровню подготовки в элитной группе, куда входило двадцать человек. Среди них он увидел многих из тех, кого встречал на разных этажах университета и в общежитии, в том числе, к своему искреннему удивлению, и того ответственного по этажу, Кучеркова с физико-математического, великого борца за трезвый образ жизни российского студенчества.

— Привет! — пихнул его в бок, уже как старого знакомого, Денис. — Прикидывался сосунком, а сам, гляжу, вон как через бедро кидаешь! Это ты, стало быть, меня им продал?

— Ну, я, — сказал тот серьезно. — Теперь понимаешь, почему крепким русским ребятам в бутылку смотреть нельзя? Мы должны быть здоровы и духом и телом, чтобы выстоять в нашей борьбе. А борьба у нас не на жизнь, а на смерть. Только мы, молодые, можем спасти и поднять с колен нашу Россию. Больше некому, Грязнов... Мы — последняя надежда.

— Да, — сказал Денис. — И я думаю точно так же, это наш долг.

— Ты что имеешь в виду? — как будто насторожился старый знакомец. — Ты откуда знаешь про долг?

— Не понял? — удивился и Денис. — Разве что-то не так?

— Значит, тебе сказали?

Боясь попасть впросак, Денис молча кивнул.

— И у Романа ты уже был?

И Денис снова, чтобы не обмишулиться, как-то неопределенно махнул рукой.

...Еще два раза он приезжал электричкой на станцию Машкино, километрах в тридцати от Степногорска, где они собирались на платформе в условленный час, а после тряслись еще минут пятнадцать на автобусе, пока не оказывались на месте. Лагерь находился в живописной лесистой зоне, за высоким зеленым забором, вроде тех, какими огородились высшие московские сановники у себя под Архангельским, в Барвихе, Горках, Жуковке и многих других райских уголках, еще в незапамятные сталинские времена отданных под дачные поселки советско-российского истеблишмента.

И все повторялось — занятие по физподготовке, тренировки, пятикилометровый кросс по замкнутому маршруту. Огороженный участок занимал несколько гектаров, так что было где и разгуляться, и разбежаться. Денис работал, пыхтел, боролся и не задавал вопросов. А после занятий, при возвращении в город, уже в автобусе, как и другие, получал когда двадцать долларов, когда стотысячную бумажку. И только перед возвращением с четвертого занятия он, наконец, узнал, среди кого оказался и кто такой этот Роман, чье имя время от времени мелькало в разговорах и произносилось вполголоса.

Распаренный, с «кипящими» мышцами, будто искрящийся силой и здоровьем, он крутился на перекладине, когда к снаряду подошли и замерли неподалеку двое — уже знакомый Денису старший ассистент университетской кафедры физвоспитания Нелюбин и длинный жилистый малый в матерчатом камуфляжном кепи военного образца и темных очках.

О чем-то переговариваясь, они смотрели, как он выполняет силовые упражнения и крутит «солнышко». Но вот Денис совершил соскок, неплохо приземлился и, чтобы выровнять дыхание, побежал в сторону барака. Но тут его окликнули:

— Грязнов!

Он обернулся и подбежал к ним. Они стояли и ждали его, как командиры подчиненного.

— Привет, Денис! — поздоровался Нелюбин. — Вот тут с тобой пообщаться хотят...

Еще жарко и глубоко дыша, он повернулся к человеку в очках и кепи.

— Неплохо оттренирован, — одобрительно кивнул тот, не представившись. — Я бы даже сказал — просто отлично! Я бы даже сказал — слишком хорошо. Ведь ты же, кажется, в армии отслужил, так? Так что мог догадаться: здесь у нас порядки военные, все без дураков, и режим секретности соблюдается. Тебя ведь предупредили?

— Предупредили... — кивнул Денис. — Правда, я, будь здешним командиром, за такую секретность отдал бы под трибунал.

— Это почему же? — склонил голову набок этот худощавый, но, видимо, очень сильный парень, которому Денис дал бы лет двадцать пять, а может, и побольше.

— А потому, — ответил Денис, — что нельзя таскать на такие объекты кого попало и с ходу показывать, что и как. Вот меня же затащили...

— А вот о тебе и разговор, — заметил собеседник. — Есть сомнения, кто ты и откуда вдруг взялся. Уж не внедрен ли ментами? А может, из ФСБ?

— Так... — сказал Денис. — В эти игры мы уже отыграли. Вы меня сами затянули, заманивали, как девку в номер. А коли так, прощайте. Я-то думал, серьезные мужики, настоящая организация, а не лягушатник... За Россию, блин, они выступают! Смехота! В общем, все!

Оба смотрели на него, словно ждали чего-то. Но Денис молчал.

— И куда ты пойдешь? — спросил длинный в очках. — Мы тебе уже столько показали... Тут, как говорится, вход рубль, а выход — два. Да и выплатили тебе денег...