?.E.F.I.R. Фаза 1: Замедление

— В единственном по-настоящему безопасном месте на тысячу километров вокруг, — отвечает он, наконец поворачиваясь ко мне. — В моём бункере.

Его глаза — это первое, что привлекает внимание. Ясные, пронзительные, невероятно внимательные. И старые. Старше, чем его физическое тело. Глаза человека, видевшего слишком много.

— Ты... тот снайпер? Со Станции? — воспоминания медленно возвращаются. — Ты спас меня и Ника.

— Да, — он кивает, внимательно изучая меня. — Доктор Александр Солонов. И я знал, что ты придёшь, Северов. Рано или поздно. Как только TX-? активируется.

Он произносит это так буднично, словно мы старые знакомые, прервавшие разговор на полуслове несколько дней назад. Что-то в его манере обращения вызывает странный отклик — не узнавание, но ощущение... правильности. Словно я действительно должен его знать.

— Мы... встречались раньше? — спрашиваю осторожно, делая несколько шагов к нему.

Солонов издаёт короткий, слегка скрипучий смех.

— "Встречались"? Северов, я учил тебя основам эфирной технологии. Я был рецензентом твоей докторской по квантовой эфирной топологии. Я помогал тебе отлаживать первые прототипы TM-серии. — Его взгляд смягчается. — Но ты, конечно, этого не помнишь. Твоя амнезия была... основательной.

Он делает жест рукой, приглашая меня в главный зал. Я подхожу ближе, разглядывая устройство, над которым он работал. Оно удивительно сложное — множество вращающихся колец с гравированными символами, в центре которых парит крошечная золотистая туманность.

— Это... то, что я думаю? — спрашиваю, хотя сам не уверен, что именно я думаю.

— Если ты думаешь, что это эфирный компас, то да, — кивает Солонов. — Древняя технология, которую я немного... модернизировал.

Он снова бросает взгляд в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, затем кивает:

— Да, дорогая, ты права. Нужно сначала накормить нашего гостя. А потом уже говорить о серьёзных вещах.

Я оглядываюсь, но никого не вижу. Только слабое эфирное мерцание рядом с Солоновым.

— Вы... разговариваете с кем-то?

Солонов замирает, его взгляд на мгновение затуманивается.

— А ты не видишь её? — он задумчиво смотрит на меня. — Ах да, конечно. TX-? ещё не полностью откалиброван для восприятия эфирных проекций высшего порядка. — Он машет рукой, словно отметая этот момент. — Это Мария. Моя жена. Она... ушла во время Инцидента на "Омеге". Физически. Но, как видишь, не полностью.

Он говорит об этом странно обыденно, словно обсуждает погоду. В его голосе нет надрыва, только глубокая, выдержанная годами грусть.

— Я вижу... что-то, — отвечаю осторожно. — Эфирный след.

— След? — Солонов поднимает брови. — Нет, Северов. Это не след. Это она сама. Эфирная форма сознания. — Он делает паузу. — Впрочем, хватит об этом. Тебе нужно восстановиться. Идём, там мальчик приготовил ужин.

Следую за ним через зал, заставленный странными приборами. Некоторые выглядят древними, другие — невероятно продвинутыми. Многие явно собраны из подручных материалов — импровизированные конструкции, созданные гениальным умом, вынужденным работать с ограниченными ресурсами.

В небольшой боковой комнате нас встречает Ник — мальчик со Станции. Он улыбается, увидев меня. Его золотистые глаза светятся в полумраке бункера.

— Он проснулся! — радостно объявляет Ник, словно это его личное достижение. — Я знал, что он сильный. Даже Пожиратель не смог его сломать.

— Да-да, конечно, — ворчливо отвечает Солонов, но в его тоне слышится теплота. — Давай свою похлёбку, малыш.

За простым столом, над тарелкой с горячей, удивительно вкусной едой, я наконец задаю вопрос, который крутится в голове с момента пробуждения:

— Как вы нашли меня на Станции?

Солонов хмыкает:

— Я следил за тобой с момента активации TX-?, — он делает глоток из кружки с чем-то, напоминающим чай. — Видишь ли, Северов, этот имплант — не просто технология. Это... своего рода маяк. Он оставляет характерный эфирный след, который я могу отслеживать. Я разработал специальные фильтры для своей винтовки, чтобы видеть эти следы.

— Вы были одним из создателей TX-?? — спрашиваю, чувствуя, как что-то в глубине сознания откликается на его слова.

— Создателей? — он качает головой. — Нет, Северов. Создателем был ты. — Он делает многозначительную паузу. — Я лишь помог с некоторыми стабилизирующими компонентами. С тем, что позже назвали "Эхо Солонова". Но общая концепция, квантовая архитектура, интерфейс интеграции — всё это твоя работа. И Евы, конечно.

Имя вызывает волну резонанса в медальоне на моей груди. TX-? тоже реагирует — лёгкая пульсация, словно сердцебиение, на мгновение синхронизируется с моим собственным пульсом.

[TM-?.SYNC]: Эмоциональный резонанс обнаружен

[TM-?.SYNC]: Активация мнемонических каналов

[TM-?.SYNC]: [мягким тоном] Воспоминание приближается. Не сопротивляйся.

Солонов внимательно наблюдает за мной:

— Ты что-то вспоминаешь? — в его голосе слышится научный интерес. — Это хорошо. Значит, TX-? работает правильно. Начинает восстанавливать фрагменты.

Перед глазами мелькает образ — яркий, отчётливый, с той особой интенсивностью, которая отличает реальное воспоминание от воображения:

Просторная лаборатория. Голографические проекции, парящие в воздухе. Молодой Солонов — его волосы всё ещё с проседью, но лицо менее изрезано морщинами — указывает на сложную схему.

"Посмотри, Алекс," — говорит он с энтузиазмом, который, кажется, никогда не угасал в нём. — "Если мы добавим эмоциональный резонатор в эту точку интерфейса, он будет стабилизировать ментальную матрицу при критических перегрузках."

Я — другой я, в белом лабораторном халате, с уверенной осанкой человека, знающего своё дело — изучаю проекцию. Киваю, добавляя какие-то корректировки.

"Это решит проблему нестабильности?" — спрашиваю я, и голос звучит странно знакомо, но одновременно чужим.

"Не полностью, но это важный шаг," — отвечает Солонов. — "Настоящая проблема не в технологии, Алекс. А в том, что она подключается к чему-то большему, чем мы можем понять. TX-? не просто инструмент — это мост. А мосты могут пересекаться в обоих направлениях."

Воспоминание исчезает так же внезапно, как появилось, оставляя после себя странное чувство ностальгии по жизни, которую я не помню.