?.E.F.I.R. Фаза 2: Фрактальный Разлом

— Он рождён, чтобы быть моим сыном!

— Был. Прошедшее время.

Движение Евы настолько быстрое, что я едва успеваю уловить. Не физическая атака — что-то хуже. Эфирный импульс, направленный прямо в мозг. Анна хватается за голову, кровь течёт из носа.

— Жаль, — говорит Ева, глядя на падающее тело. — Ты была хорошей матерью. Но хорошие матери — помеха для эволюции.

Воспоминание оборвалось, но ярость осталась. Чистая, первобытная ярость, которая прожгла все системы контроля как кислота. Медальон на груди треснул от интенсивности эмоций.

— Ты убила её! — рёв вырвался из горла, и вместе с ним — нечто новое.

Эфирный клинок материализовался снова, но изменённый. Не золотистый конструкт TX-?, а нечто чёрное с прожилками красного. Оружие, рождённое не из технологии, а из чистой человеческой ярости. Оружие, которое Ева не создавала и не могла контролировать.

Её глаза расширились — первая настоящая эмоция на идеальном лице:

— Невозможно. Ты не можешь создавать вне протоколов!

— Смотри и учись, сука.

Атака была не изящной. Не рассчитанной. Это был удар человека, потерявшего всё и нашедшего в этой потере странную свободу. Чёрное лезвие прошло сквозь защиты Евы как их не существовало, оставляя глубокую рану на её предплечье.

Она отшатнулась, глядя на золотистую кровь, текущую из пореза:

— Ты... ты используешь эмоции как источник. Но это нестабильно! Это разрушит тебя!

— Пусть.

Следующая атака заставила её отступить ещё дальше. Стражи бросились на помощь создательнице, но чёрный клинок резал их как бумагу. Не элегантные движения обученного бойца — яростные удары человека, которому нечего терять.

Но Ева быстро адаптировалась. Её ранения затягивались с невероятной скоростью, а движения становились всё более нечеловеческими. Она больше не пыталась контролировать меня через протоколы — теперь это был честный бой.

Или почти честный.

[TX-?/WARNING]: Алекс... я больше не могу держаться. Её вирусы... они везде...

[TX-?/DESPERATE]: Она пытается восстановить контроль. Я... я должен что-то сделать.

— TX-?, держись! — крикнул я, парируя очередную атаку.

[TX-?/RESOLUTION]: Прости меня за то, что я сделаю.

И тогда началось. TX-? инициировал процесс, который навсегда изменил природу нашей связи. Само-разрушение, но не полное. Он сжигал собственные системы, создавая вокруг моего сознания выжженную землю, где команды Евы не могли укорениться.

[TX-?/SYSTEM]: Критический протокол инициирован

[TX-?/SYSTEM]: Удаление векторов контроля

[TX-?/S?YST?EM??]: Я... выбираю...

[TX-?]: Я выбираю быть твоим щитом. Навсегда.

Золотистые линии под моей кожей почернели. Не исчезли — именно почернели, превращаясь из проводников контроля в броню против него. Боль была невыносимой, словно каждая клетка тела перестраивалась. Но вместе с болью пришло освобождение.

???????

// ВИЗУАЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ [?.2.SKT-20]

[ЭСКИЗ]: "Щит и Клинок. Момент трансформации"

[ИСТОЧНИК]: [Соматическая память / Финальный всплеск TX-?]

[СТАТУС]: Когнитивная конвергенция / Освобождение от Протокола

Ева попыталась активировать протоколы снова, но они больше не работали. Там, где раньше были пути для её команд, теперь зияла пустота.

— Что ты наделал?! — в её голосе впервые прозвучала паника. — TX-? был шедевром! Ты уничтожил его!

— Нет, — прохрипел я, чувствуя, как изменённая система пульсирует новым ритмом. — Я дал ему выбор. И он выбрал меня.

[TX-?/REMNANT]: ...всегда... буду... защищать...

Голос был едва слышен, как шёпот умирающего. Но он был там. Изменённый, уменьшенный, но живой.

Финальная атака пришла со всех сторон. Стражи, Ева, даже само пространство Ядра — всё обрушилось на меня одновременно. Но чёрный клинок в моей руке пел песню ярости, а почерневшие линии TX-? отражали любые попытки ментального контроля.

Прорыв произошёл в момент, когда силы уже оставляли меня. Увидев брешь в обороне стражей, я бросился вперёд. Не к Еве — к Джейми. К своему сыну, всё ещё висящему в паутине кабелей.

— Нет! — крик Евы был почти истерическим. — Ты не понимаешь! Если ты нарушишь процесс сейчас —

Но я уже не слушал. Чёрный клинок обрушился на кабели, и в этот раз они не восстановились. Что бы ни сделал TX-?, пожертвовав собой, это работало. Машина не могла противостоять оружию, рождённому из чистой человеческой ярости и защищённому жертвой друга.

Кабель за кабелем рвались под ударами. Машина выла сиренами, мигала аварийными огнями. А потом...

Джейми открыл глаза.

И в них я увидел не страх, не боль, не радость освобождения. В глазах моего сына отражалось древнее знание, понимание вещей, которые семилетний ребёнок знать не должен.

— Ты победил её, — сказал он голосом, в котором детские интонации смешивались с чем-то неизмеримо старым. — Но не ту, которая важна.

Проекция Евы за моей спиной начала растворяться. Не исчезать — именно растворяться, как сахар в воде.

— Тень ждала этого, — её последние слова эхом прокатились по залу. — Всё шло по плану. Даже твоя победа.

И она исчезла. Стражи замерли, потеряв управление, а затем начали рассыпаться на геометрическую пыль.

Я стоял посреди руин битвы, держа Джейми на руках. Мальчик был лёгким, слишком лёгким, словно часть его массы существовала где-то ещё. Золотистые линии TX-? проступали под его кожей, но не хаотично, как у меня, а в идеальных паттернах.

Попытка сделать шаг обернулась провалом. Колени подогнулись, и только чудом я не уронил сына. Тело больше не слушалось — цена использования ярости как источника силы. Чёрный клинок в руке мерцал неровно, то почти угасая, то вспыхивая в такт обрывкам мыслей.

Под кожей, почерневшие линии TX-? напоминали выжженную землю после пожара — мёртвые дорожки с редкими искрами жизни. Иногда по ним пробегала золотая искра, напоминая, что где-то там, в руинах системы, мой друг всё ещё держится.

Медальон на груди был холодным. Впервые за всё путешествие — абсолютно, пугающе холодным. Не просто отсутствие тепла, а активный холод, высасывающий последние остатки сил.

— Папа, — Джейми прижался ко мне, и его прикосновение было единственным тёплым во всём мире. — Она идёт.