100 дней счастья
Шрифт:
Его подробнейших писем Деду Морозу.
Его радости, когда мы вдвоем отправляемся в кино смотреть фильм про супергероев.
Его откровенной ненависти к школе.
Его попытки приручить нашего хомячка.
Его пижамы Человека-паука, которая мала ему на два размера.
Его отличного, по сравнению с моим, английского.
Того, что он в сотый раз заставляет меня пересматривать «Гарри Поттера».
Творческого беспорядка в его комнате.
Того, как он залезает в шкаф с фонариком и книжкой, чтобы никто не отвлекал.
Как он затопляет квартиру, проводя непонятные сантехнические эксперименты.
Того,
Его сочинений, в которых он пишет, что его отец – «несостоявшийся спортсмен» или что он хочет «изобрести машину, которая бы делала за него домашние задания».
Того, как он втихаря примеряет мои вещи.
Его навязчивого нытья, когда он не получает того, что хочет.
Того, как он по три дня с нами не разговаривает, обижаясь за то, что его наказали.
Того, как он собирает мячи, когда мы с Умберто играем в теннис.
…Может ли не хватать того, чего ты еще не лишился? На меня напала бессмысленная тоска, страх пустоты, который опередил время. Я возвращаюсь домой с прокладкой и смотрю на юного изобретателя, которого я породил, дабы он чинил посудомойки. Мне не хочется пропустить ни мгновенья его жизни. Я и так уже потерял слишком много времени.
– 56
Сегодня мы сыграли вничью. Осталась одна игра. Есть еще возможность побороться за выход в плей-офф. Как тренер я не так уж и плох. А вот как больной – хуже некуда. Мне как-то не удается быть правильным больным. Паола осыпает меня упреками, и я молча соглашаюсь. С ее стороны это знаки внимания. Я никогда не забываю, что моя главная цель – заслужить прощение. Но я не хочу, чтобы она простила меня только потому, что я болен.
Только теперь я понимаю, что нас как будто отбросило на десять лет назад. Мне снова приходится ее завоевывать. И я это сделаю, обещаю.
– 55
Магазинчик «Поболтаем» стал для меня своего рода убежищем, прямо как дом на дереве для диснеевских утят. Я бываю здесь часто, захожу, как только появляется возможность. Сегодня я пришел с друзьями. Представил их Массимилиано и грустному Джанандреа. Когда мой друг пилот не работает, у него много свободного времени, а ветеринар раньше заканчивает прием, чтобы проводить со мной больше времени. Я это очень ценю.
День принимает неожиданный оборот, потому что Массимилиано достает из кладовки настольный футбол. Одно только слово «Саббатео» заставляет сердце каждого сорокалетнего итальянца биться сильнее. У женщин всех возрастов оно вызывает лишь чувство жалости, что явно свидетельствует об их превосходстве над так называемым сильным полом.
Перед «Саббатео» ни один сорокалетний итальянец не устоит.
Мы разворачиваем поле на полу, составляем список встреч. Играть впятером будет непросто, нужно аккуратно вести классификационную таблицу и прорабатывать схемы. Мы играем три незабываемых часа, в результате которых я побеждаю с помощью штрафного в решительной встрече с Джанандреа, который, как оказалось, просто гений картонного поля.
Чем больше времени позади, тем больше я понимаю, что те немногие деньги, которые я успел скопить, мне уже не нужны – они пригодятся лишь для того, чтобы обеспечить спокойное будущее Паоле и детям.
Ведь мне достаточно простой игры. А это, к счастью, бесплатно.– 54
Ева.
Все мои друзья убеждены, что я назвал свою дочь в честь первой женщины, той самой жены Адама, небезызвестной матери приятнейших братьев Каина и Авеля.
Как бы не так.
Я назвал ее в часть Евы Кант, прекрасной подруги Дьяволика.
Мне она всегда нравилась. Кажется, первые проявления подростковой любви я испытал именно к ней, к этой соблазнительной белокурой воровке из Клервиля.
Я смотрю на маленькую Еву, играющую в гостиной. Она собирает из «лего» брата домик: внутри много комнат – настоящий профессионал. Потом берет лак и красит серебристые пластинки крыши.
– Это солнечные батареи, – поясняет она. – Дом, который не вредит природе.
Я улыбаюсь.
Я наблюдаю, как она сооружает свою экологически чистую конструкцию.
Мне будет так многого не хватать.
Ее трудных и точных вопросов.
Ее «мяу» вместо «чао» (об этом вы уже знаете).
Ее запаха, напоминающего запах ее матери.
Ее немного курносого носика, который, к счастью, совсем не похож на мой.
Ее бесконечной болтовни, когда она изображает ведущую на радио.
Ее экологически чистого салата, который она выращивает на террасе и иногда заставляет нас поедать.
Ее ссор с братом, когда он отказывается сортировать мусор.
Ее настойчивых просьб купить одеяла для собачьих приютов.
Ее врожденного чувства справедливости.
Ежедневника, где она записывает, что хочет сегодня сделать.
Ее довольно странной манеры закручивать спагетти в обратную сторону.
Ее «папа», которое она произносит немного в нос.
Ее богатого словарного запаса.
Ее любимой куклы Миллы, ставшей со временем грустной и мрачной.
Ее необъяснимого интереса к выпускам новостей.
Когда она играет на полу с нашими котами-аристократами.
Ее любви к воску, который мы обнаруживаем в самых невероятных местах.
Ее милых ямочек от улыбки, которая появляется всякий раз, когда она меня видит.
Ева.
Моя маленькая женщина.
Однажды она задала вопрос, который поверг меня в полный нокдаун: «Пап, а почему кошкам не делают еду со вкусом мышек?»
И правда – почему? Ведь это странно.
Я так и не нашелся, что ответить.
Ева.
Я бы хотел ответить на тысячи тысяч твоих неуместных и занятных вопросов. И я буду на них отвечать. Буду, пока пламя не погаснет.
– 53
Лето 1978 года. Кто знает, почему мои мысли вернулись к тому далекому июлю, когда мои бабушка и дедушка уже взяли на себя обязанности моих родителей, а сам я был толстеньким и счастливым карапузом, и Джон Леннон был еще жив, и не образовалось еще озоновых дыр.
Мы отдыхали в Ладисполи. Кто не знает, Ладисполи – это вам не Сан-Тропе. Город прославился праздником в честь римского артишока, а побратимом Ладисполи является испанский Беникарло, поскольку там тоже любят выращивать этот симпатичнейший овощ (это называется «избранное гастрономическое сродство»). Особенность пляжей Ладисполи – странный смолисто-черный песок, что вызвано высоким содержанием железа.